Милена Завойчинская - Алета

После тщательной помывки и просушки оказалось, что у зверя длинная шерсть черного цвета с серо-синими разводами, кисточки на крупных ушах и роскошный пушистый хвост. Кажется, такая порода называется мейн-кун, впрочем, я не разбираюсь в этом вопросе. Как этот роскошный котяра оказался на улице, да еще в таком бедственном состоянии, мне было непонятно. То ли сбежал и заблудился, то ли выгнали хозяева… Кот был прекрасен, только жутко худой и зашуганный. И эмоции вызывал точно как в стихотворении Афанасия Фета: «Тебя любить, обнять и плакать над тобой!»

– Ну что, котя? Как ты? Оклемался, бедолага? Теперь, когда ты чистый, можешь в комнату заходить. Идем, покажу тебе, где ты теперь будешь жить, пока не поправишься и пока мы не решим, что нам с тобой делать. – Я подхватила кота на руки и ходила с ним по квартире. – Как же мне тебя называть? Мурзик?

Кот зашипел и попытался вырваться.

– Барсик? О, знаю! Ты мне напоминаешь Шер, такой же черноволосый и скуластый-мордастый. Будешь Шер.

Кот изумленно посмотрел на меня и мяукнул.

В понедельник утром я собиралась на работу, а кот медленно, пошатываясь, бродил по квартире и изучал пространство. Хотя что его изучать? Комната в квартире всего одна, правда, кухня большая, и санузел раздельный.

Я сварила кофе и села завтракать и смотреть новости, а коту положила еды в выделенную ему тарелку. Проигнорировав тарелку на полу, Шер запрыгнул на стул напротив меня, поставил передние лапы на стол и попытался стащить у меня бутерброд.

– Э-э-эй, кошак, не наглей! Я же тебе положила еды. – Я отодвинула свою тарелку подальше и поставила кота на пол перед его едой. Не обращая на это внимания, Шер снова вспрыгнул на стул, опять поставил передние лапы на стол и выжидающе уставился на меня.

– Мохнатый, да ты эстет, как я посмотрю. За столом есть хочешь? Ну ладно. – Я поставила его тарелку на стол, села на свое место и с интересом уставилась на кота. И тут Шер стал аккуратно есть вареную курицу. Меня разобрал смех. – О как! Ты из цирка сбежал, что ли?

Шер укоризненно посмотрел на меня и продолжил свой завтрак, а я, хмыкнув, стала допивать кофе.

Так у нас и повелось. Завтракали и ужинали мы оба за столом, а днем он ел из тарелок, поставленных на пол. С рационом у нас тоже все было не как у нормальных людей и котов. Шер наотрез отказался кушать кошачьи корма, ни сухой, ни из консервов. Ел он то же, что и я: каши, макароны, супы, мясо, молоко, даже хлеб и картошку. Только я приноровилась добавлять острые специи не при готовке, а непосредственно себе в тарелку. Еще несколько дней по утрам и вечерам, приходя после работы и вечерних занятий в фитнес-клубе, я давала ему антибиотики. Шер оправился поразительно быстро и уже ничем не напоминал то заморенное полуживое существо, которое мы с дедом Василем подобрали в сугробе. Ел он очень аккуратно, но в огромных количествах, просто бездонный желудок какой-то. Похоже, что отъедался после вынужденной голодовки на улице или ел впрок.

Что меня бесконечно радовало, так это то, что он молчун. Я ненавижу кошачьи вопли, и то, что Шера было не слышно, – это просто праздник какой-то. Единственное время, когда он орал дурниной, это если я его не пускала в ванную, когда принимала душ или ванну, или в постель. В первом случае он всем телом бросался на дверь, пытаясь прорваться внутрь, и орал как резаный. А потом пристраивался на стиральной машинке и внимательно наблюдал за мной, периодически пытаясь выловить мою ногу из воды. Во втором я его методично выгоняла из-под одеяла, а он так же методично и целеустремленно лез обратно, бурча при этом какие-то кошачьи ругательства. Добившись своего, устраивался у меня под боком и спал под одеялом, пока ему не становилось жарко и он не выползал наружу.

За мной кот ходил по квартире по пятам, словно тень. Если я сидела на диване, то он пристраивался под боком и прижимался, если в кресле, то ложился на ноги. Единственным местом, куда он не рвался за мной, был туалет.

Как-то утром я, собираясь на работу, разговаривала с Шером, а он, как обычно, сидел напротив и внимательно наблюдал за моими переодеваниями и сборами.

– Ну что, Шер, поможешь выбрать наряд на сегодня? – спросила я со смехом, очень уж серьезная морда у него была. – Давай подсказывай. Вот эту юбку и блузку или вот этот брючный костюм? Только учти, мне сегодня еще на занятия танцами вечером.

Шер лениво потянулся, спрыгнул и подошел ко мне. Я с интересом наблюдала за ним. Странный он все-таки кот, то ли невероятно умный, то ли отлично выдрессированный. А он тем временем, демонстративно сделав вид, что закапывает оба представленных наряда, подошел к шкафу и оглянулся на меня. Так-так, а вот это уже интересно. Встав на задние лапы, Шер оперся передними о полку под висящими вещами и одной лапой ткнул в джинсы. Повернулся, проверил, что я смотрю на него, и снова ткнул лапой, но уже в тонкий шерстяной свитерок.

– Ух ты! Ну ты даешь! – Я просто обалдела. Такого явно не ожидала от кота. – Ну как скажешь, джинсы значит джинсы. Чувствую себя ведьмой с котом-фамильяром.

Я быстро оделась в предложенный Шером комплект – не расстраивать же животное, коли уж сама напросилась, – а по дороге на работу мне было о чем подумать. Похоже, что кот действительно не простой. Это ж сколько денег и времени понадобилось, чтобы его так выдрессировать? И как он, собственно, оказался на улице? Не ищут ли его по всему городу?

Так у нас дальше и повелось. Шер выказывал мнение о моих нарядах и предлагал свои варианты. И что поразительно, если бы он был человеком, то можно было бы сказать, что у него безупречный вкус. Ни разу его варианты не были плохи.

Глава 3

Ревность – это разновидность чувства собственности.

За несколько дней до Нового года прилетел из отпуска мой постоянный партнер по танцам, Олежка, и мы договорились, что он приедет вечером в гости с презентиком и с рассказами о поездке. Олежка – отличный парень, старше меня всего на год, но если я в свои двадцать четыре года выгляжу с натяжечкой на восемнадцать-девятнадцать, то он внешне вполне соответствует своему возрасту. Танцуем мы в паре уже третий год, но больше чем друзьями так и не стали, хотя подружки меня постоянно пилят, что я дура и упускаю такого классного парня. Ну а что я могу поделать, если мы просто хорошие друзья, но совершенно не привлекаем друг друга в романтическом плане? Да и какой тут романтизм, когда мы часами на тренировках взмыленные, лохматые и уставшие. А уж сколько раз мы роняли друг друга во время поддержек…

Я забежала после работы в магазин за тортиком и ждала Олежку на ужин. Зазвенел звонок. Посмотрев в глазок, кто это, я открыла и с радостным писком повисла у парня на шее, болтая ногами в воздухе. Это было у нас традицией – чтобы не разочаровывать друзей, мы всегда демонстративно бурно обнимались и целовались в щечку при встречах и прощаниях. Да и потом, я действительно рада была его видеть. Он две недели отдыхал в Египте, и я эти дни занималась без пары.

– Олежка, приве-э-эт! Проходи скорее. Раздевайся, умираю, как соскучилась по тебе. Бог ты мой, а загорелый какой! – Я радостно болтала, разглядывая отдохнувшего приятеля.

– Алетка, привет, солнышко! Я тоже соскучился. Пойдем чай пить, я тебе привез каркаде и какой-то их местный чай. Я ничего не понял, что мне там вещал насчет него торговец, но вкусный – язык проглотишь.

Я наконец-то отпустила Олежкину шею и стала отходить, когда вдруг мы замерли от какого-то звука. Это был низкое утробное рычание. Так рычат собаки перед тем как наброситься. Я сглотнула и оглянулась на еще открытую входную дверь, с ужасом ожидая увидеть какого-то пса, но там никого не было. Рычание раздавалось откуда-то из-за спины. Переглянувшись с Олегом, мы медленно повернулись на звук. Там стоял Шер. Хвост его в бешенстве лупил по бокам, шерсть на загривке стояла дыбом, глаза горели. И он рычал. Низко, грассирующе, с переходящими в вой частотами. Вот уж не знала, что коты так умеют. Это было страшно… «Мамочки, я кого приютила! Это вообще точно домашний кот?» – запаниковал внутренний голос. И тут Шер кинулся на Олега, вцепился ему в джинсы и стал их раздирать. Ужас какой-то.

– Шер, прекрати! Назад! Фу! – Что котам-то говорят? – Назад! – Я отмерла и стала кричать на Шера. – Назад! Ты сдурел, что ли? А ну брысь от моего друга!

Схватив шарф, лежащий на полке, я стала отгонять им Шера от Олежки. Олег, просто остолбенев сначала от такого приема, тоже наконец-то ожил и стал стряхивать кота с ноги. Шер оглянулся на меня, отпустил джинсы Олега и, не приглаживая шерсть, медленно отошел мне за спину, продолжая шипеть.

– Алета, это что? – У Олега глаза чуть ли не на лоб полезли от такого бурного проявления кошачьих эмоций. – Ты тигра завела? Ты спятила? Ты где вообще его взяла?

– Олежка, не нервничай, это мой кот.

– Это твой кто?! Это – кот?! Да это монстр какой-то, а не кот. Он тебя ночью не загрызет? Ты вообще не боишься с ним оставаться наедине? Откуда у тебя это чудовище?