Трудно быть замполитом (СИ) - Бебель
— Ты должно быть бредишь…
Дюфор терял лицо на глазах. Белел, краснел, даже позеленел, кажется. Спектр его эмоций нисколько не походил на триумф.
То ли лучший актер на свете, то ли я нихрена не понимаю… Он не этого добивался? Не сдачи города? Как бы, наследника теперь укокошить не выйдет, но разве это такая большая проблема?
— Должно быть уловка! — нашелся граф. — Западня! Больжедор послал сына, дабы заманить нас за стены и перебить! В конец обезумел, проклятый…
— Он мертв. — перебил я. — Он кинулся со стены еще до того, как мы ушли.
— Ложь! Леди-командующая, это ловушка, вы не должны прекращать сборку «мантикоры», Больжедор никогда не сдаст город миром!
— Я предпочту, мой добрый друг, если мне не станут указывать что и когда делать. Раз безумец наложил на себя руки в приступе вины, то ваше право на месть удовлетворено. Равно как титул рыцаря не переходит оруженосцу, так и преступления отцов не касаются сыновей. Сир Хьюберт, пригласите нового господина Рыбного Хребта. Желаю лично вызнать, коснулось ли его безумие отца.
Дюфор спешно облизал губы, но так и не смог подобрать возражений. Что-то он не совсем не выглядит, как победитель…
Когда нас наконец вывели из шатра, я увидел наследника. Благородные наряды и гербы не могли скрыть красное от слез лицо.
— Стоять! — рявкнул он, едва увидев меня. — Сир Колин, взять этих мерзавцев!
Колин загородил путь «молочникам». Под испуганными взглядами служек и гвардейцев, рыцари взялись за мечи.
— Прочь с дороги, сир! Эскортируем делегатов приказом леди-командующей, вас это не касается.
Пятеро латников против одного — паршивый расклад. Но блондин не дрогнул, продолжая смотреть в глаза оппоненту. Смелый… Или очень тупой.
— Хм… — один из латников приблизился к Коллину, оглядывая. — Дозвольте, я вас встречал? Быть может на турнире? Не-е-ет… Служили одному господину? Скажите, вы случаем не…
Наследник поспешно перебил:
— Довольно, сир Коллин, уступите им дорогу. Пусть гонят этих вшей прочь… А вы возвращайтесь за стены. Убедитесь, что все пройдет мирно.
Мы разошлись кто в шатер, кто из шатра.
Странно, но мне показалось, будто Колин держал эфес меча так, будто пытался скрыть герб с золотой ящерицей.
Еще и наследник какой-то совсем бешеный… Не тянет на актерскую игру, как-то слишком уж по отцу убивается. Погоди, а я точно ничего не напутал?
Если предположить, что наследник никого не предавал, то на кой-хрен Дюфор полмесяца сидел под стенами и нифига не делал? Почему не пытался штурмовать, на что рассчитывал? Нет, конечно, можно представить, что все это хитрый план гильдии, у которой «рыба» занимал бабла. Мол, блокировать торговый маршрут конкурентов, вся фигня. Но как-то… Мелковато.
Подожди… А если представить, будто меня здесь не было? Местным повезло чуть меньше и они не удостоились великой чести встретить изуродованного лейтенанта. В таком разе картина следующая, благородные доны чинно кукуют под стенами города, не предпринимая никаких попыток штурма. Мирно и спокойно осаждают «бунтовщика» за стенами, ожидая пока приедет новый пахан и примет решение.
Пахан приезжает и бац! Резня, хаос, реки крови. Ведь если бы Больжедор не скинулся со стены, то точно бы поперся в вылазку, окончательно угробив возможность мирного решения. И все. Штурм. Улицы в крови, повсюду мародерство и зарево пожаров.
Да, поэтому Дюфор так побледнел, поэтому так охренел. Все это не гамбит какого-то мелкого графа в попытке заграбастать побольше власти, а спланированная акция Мюратов. Парадокс, но похоже Дюфор-то как раз никого не предавал. Он остался верен бывшим властителям, а его вероломная присяга Холму не более всего лишь внедрение. Все эти покушения и «мирные» осады были ради одного, заставить «молочников» штурмовать Хребет и разом обломать всю их игру в благородное и мирное правление. Выставить их именно теми, кто они есть. Мятежниками и узурпаторами.
Ведь как все со стороны выглядит? Сидел себе Больжедор, ждал нового сюзерена и даже не думал ни ополчения набирать, ни укрепления строить. А тут пришли злые «молочники» и такого наворотили… Уж Дюфор и прочие вассалы Хребта эту историю преподали как надо, во всех красках, с чувством, толком, расстановкой.
И потом, когда леди-командующая оставит позади себя пепелище Хребта, двинет к следующему князьку, дабы требовать у того присяги, ее встретят уже не медовыми пирогами и улыбками, как придворные Больжедора, а закрытыми воротами и арбалетами. Ибо судьба Хребта будет у всех перед глазами.
Мюраты не смогли победить силой и решили бить хитростью. Если отбросить масштабы, то схема такая же, как и у меня, когда я стравил меж собой уголовников в крепости.
Один в один, блин!
Но самое поразительное, несмотря на свою слепоту, я действительно спас этот чертов город и знамена герцога. Двух герцогов. И того, что со стены сбросился и той, что в Молочном Холме мнимой победой упивается.
Эта леди Аллерия и ее «холмы» конкретно так мне задолжали… Жаль, не поверит.
Стальные дуболомы оставили нас на краю палаточного городка, рекомендуя слушать леди-командующую и не возвращаться.
Впереди начинался «запасной» лагерь. Рынок из нескольких обозов, торгующих всем подряд, цветастые шатры, возле которых стирались и подмывались работницы постельного фронта и даже наспех сколоченная сцена, где бродячие артисты готовили вечернее представление.
Сборная солянка из самых наглых и ушлых, предоставляющая гвардейцам и их командирам свои незамысловатые услуги. Надо же бойцам куда-то жалование спускать? Плюс, караванщики охотно скупят трофеи, в случае сражения или штурма. Подешевке, конечно, зато сразу и на месте.
Лорды на такое смотрят сквозь пальцы. Не забывая иметь долю, само собой.
— Зашли с юга, вышли с севера… — Серина качала головой. — Дураки прямых путей не ищут.
— Да уж… — я поглядел на молчащую брюнетку. — Слышь, леди-воительница, ты там как, в порядке?
— Не твоего ума дело.
Аптекарь закатила глаза:
— О, а вот и мое любимое лицемерие! Нашему уродливому кавалеру нельзя, а тебе можно? Чем ты думала, дура⁈ Чемпионку на поединок⁈ Наше счастье, в добром духе была, не то всех…
— Простите. Мне нет оправданий.
Даже спорить не стала… Видать, сильно ее задела то наплевательство, с каким от нее отмахнулась Аллерия. Спорстменка, поди, духом собиралась, решалась, завещание составляла. А от нее, как от мухи. Даже убивать побрезговали.
Пока я раздумывал, как бы невзначай развести Пегги на откровения по поводу ее прошлого и предъяв к Холму, Серина раздраженно цокнула и зарылась в рукав запачканного платья. На утреннем солнце заблестел тугой кошель.
— Та-дам! Эй, грустная деревенская рожа, как тебе такой фокус? Полно дуться, развеселись!
— Не понял, это че?
— Это, мой тугоумный правдоруб, невнимательность, помноженная на ловкость рук.
— А, это пока я эту суицидницу от блондинки оттаскивал, ты кошелек у Хьюго подрезала?
— В твоих устах слышится чересчур просто… Но да, так и есть. Будет знать, как руки распускать! Тоже мне, рыцарь… К тому же, нам обещали три золо…
Аптекарь зарылась в кошель и разочарованно зашипела:
— Разумеется, как иначе, сплошь «лепестки», ни одной «розы»! Золотых, конечно, тоже нет. Вот ведь враль… Ай, пусть! Мне довольно и этого.
Она бодро повела нас вдоль лотков, примеряясь, с чего начать спускать честно наворованное. В каких-то обозах лежали овощи и фрукты пополам с кинжалами и ножами, в каких-то сушеная рыба, где-то арбалеты, где-то сапоги и…
Арбалеты?
— Чавой, мордатый, самострел приглядываешь? — полузнакомый караванщик перестал колоть дрова, подойдя ближе. — Тута токмо со стальными, боевыми плечами, охотничьих нет. За деревянным хламом дуй в другие места. Хотя… Слухай, а у тебя монета вообще водится? Коли водится, могу и цену скости… Хм, обожди-ка…
Он наклонил голову набок, всматриваясь в меня. Отвернуться или отойти было уже поздно. Его брови резко вздернулись, лицо вытянулось.
