Как приготовить дракона (СИ) - Ярошинская Ольга

— Ох, Гарричек, ты такой смешной! Зачем колеснице хвост?

Дальше слово взял Виктор, и я, сколько ни прислушивалась, толком ничего не разобрала. Что-то про лошадиные силы и расход топлива. Если это связано, то на Мэриан пахать можно: ест она как целый табун. Я записала в специальной тетрадочке три монеты на ее счет. Рен Кухт в конце недели расплатится, как всегда. Оглядев таверну, которая почти опустела, махнула Виктору.

— Присмотришь? — спросила я, когда он подошел к стойке.

— А ты куда собралась?

— Да полдня на кухне проторчала, хочу проветриться, — буркнула я. — Покатаюсь по правой Лоханке. Вдруг выловлю еще одного попаданца.

— Прогуляйся, — позволил Виктор, как будто мне надо было его разрешение. — Но к озеру одна не ходи.

— Знаешь что, тебя не спросила! — сердито выпалила я, и его брови удивленно полезли на лоб. — Хватит с меня! — понизив голос, я прошептала: — Ты что это дракону наговорил? Какое еще слово с него взял?

— Я ж о тебе забочусь!

— О себе позаботься лучше. Разберись с Милой. Она меня уже достала своей ревностью.

— Какой еще ревностью? — опешил Виктор. — Ревнует меня к тебе? Серьезно? Она что, с ума сошла?

— Тебе виднее. Ты не обидишься, если я ее уволю? — спросила я прямо.

— Если она доставляет тебе неприятности — увольняй, — ответил он не задумываясь. — Нельзя смешивать личное и рабочее, чревато.

— Ладно, — ответила я, до глубины души тронутая тем, что он даже не помешкал с ответом.

— Но как твой… старший помощник, я настаиваю, чтобы ты держалась от дракона подальше, — прошептал Виктор. — Да, он смазливый и богатый, и в целом неплохой мужик, как ни странно… Но, Катька, в Лоханках он не останется. Не того полета птица.

Опять про полет. Как сговорились они!

— Может и останется, — проворчала я тихо. — На карту он купился.

— Правда? — искренне удивился Виктор. — Ты уже?.. Сказала бы, я бы нарисовал все в лучшем виде, с масштабом, ландшафтом местности…

— Я и сама справилась, — холодно ответила я, понятия не имея, что значат мудреные слова. — И дракон в восторге. Так и пышет энтузиазмом.

Виктор обернулся и с сомнением посмотрел на Гарри, который в этот момент внимательно слушал Ксандра, перекладывающего зубочистки с места на место.

— Присмотри за таверной, — напомнила я и, прихватив куртку, выскочила через черный ход.

Звезды густо усыпали небо, и ночь была тиха и прекрасна. В какой-то миг я даже пожалела, что боги не наделили меня поэтическим талантом складывать слова в стихи. Но, по правде сказать, иногда я даже не могла толком выразить то, что творилось у меня на душе, не то, что описать красоту звездной ночи.

Вообще-то я целиком и полностью была согласна с Виктором. Вряд ли Гарри останется в Лоханках. Как только выйдет срок, умчит в столицу и вскоре и думать забудет о нашей деревне. Он и сейчас не может название запомнить. Хотя, казалось бы, Лоханки, чего проще?

Добравшись до лодки, я отвязала ее, столкнула в воду и шагнула внутрь. Качнувшись, борт хлебнул чуток, но вода, послушная моей воле, тут же выплеснулась назад в озеро. Весла мне не были нужны: волна подхватила лодку и медленно понесла ее вперед, а я растянулась на спине, глядя на мерцающие звезды.

Ветра не было, и все будто замерло. Молчали лягушки, и рыба не плескалась в ночи. От этой тишины мысли в моей голове словно стали громче.

Днем Гарри спросил, о чем я мечтаю, и я чуть не ляпнула про звезду на таверну. Не надо ему об этом знать, а то он быстро догадается и об остальном. Он, кажется, довольно сообразительный. И еще сильный. Ксандр всегда побеждает на ярморочных соревнованиях, но с Гарри у него ничего не вышло. И он такой красивый…

Раньше я была уверена, что звезда на моем «Хромом единороге» сделает меня счастливой. Но если ничего не выйдет, и дракон уедет из Лоханок, то не получится ли так, что я расстроюсь совсем по другой причине?

У лодки раздался всплеск, а потом она быстро развернулась, так что я по инерции качнулась на бок и приложилась головой о весло. Потерев ушибленный лоб, я села и увидела Шлепа, который вцепился лапками в борт и быстро молотил десятком отросших ножек по воде. Лодка мчалась к берегу, оставляя за собой белый пенный след, а позади чернел омут, в матовой поверхности которого не отражалось ни одной звезды.

— Плохо! — булькнул Шлеп. — Опасность! — Подняв круглую голову, он посмотрел на меня, и в его больших глазах засверкали мириады звезд. — Кэти тут нельзя.

9.1

Мила оттолкнулась шестом, и плот заскользил прочь от берега. Погода выдалась отличная — ни ветра, ни дождя, и озеро казалось продолжением неба. Звезды сияли в глубине, и так сразу не поймешь, где они настоящие: вверху или внизу. Вот только омут, что чернел впереди, будто бы поглощал всякий свет.

Управляя шестом, Мила приблизилась к омуту, обмирая от волнения и восторга. Она подготовила все необходимое заранее, целый день провозилась с рецептом по «Наследию ведьм», зато теперь все было готово.

Как удачно, что в Лоханки сослали именно дракона, исконника, способного пробудить древнюю магию. В рецепт Мила не забыла добавить и кудрявый рыжий волос, который сняла с расчески Кэти давным-давно. Знала, что пригодится.

А ведь Мила уже пыталась проучить ее. Больно много о себе воображает. Нет, чтобы поучиться у опытной женщины, так еще смеет указывать: то ей тесто суховато, то капуста разварилась. Но всякая порча с Кэти сходила, что с гуся вода. Ничего ее не брало! В том году сделала наговор на убывающую луну, и потом весь месяц ходила, приглядывалась — не полезли ли волосы клочьями, не обсыпало ли прыщами — ничего. Ворожила на гребне черного петуха, чтоб мысли тяжелые одолевали, чтоб кошмарами мучилась, а Кэти на следующее утро давай рассказывать, как чудно спала. А у Милы чирей на заднице вскочил — не присесть. Никак, мать с того света приглядывает. Но в «Наследии ведьм» написано, что от исконной ворожбы спасения нет.

Мила положила шест на плот, передвинула светильник поближе к центру, чтобы не свалился в воду, и достала из кармана пузырек, в котором перетекало густое зелье, замешанное на ее собственной крови. Порез Мила сделала на левой ноге, чтобы сила, к которой она собиралась воззвать, поскорее шагнула в их мир.

Ночь стояла тихая, и собственное дыхание казалось Миле оглушительно громким. Скоро она избавится от рыжей выскочки, и о той никто и не вспомнит. Разве что Виктор погорюет немного, но Мила его быстро утешит. Общее горе их даже сблизит. Она ведь тоже любила Кэти, была бедной девочке как мать. Или хотя бы как тетушка.

Мила всхлипнула, примеряя на себя роль безутешной тетки, а потом ухмыльнулась, и в озере отразилась ее лицо, искаженное злорадной гримасой.

Скоро в «Хромом единороге» появится новая хозяйка, более опытная и умелая, в руках которой таверна расцветет! Городничий посодействует. Он ведь носится с Лоханками, как с любимым детищем, и не захочет, чтобы таверна закрылась. Да и рен Фейрех подтвердит, что пироги и похлебка у Милы получаются не хуже чем у Кэти. А все эти новомодные рецепты вроде макарон — глупая блажь. Только надо будет нанять еще работниц. Сама она не станет корячиться да полы мыть, как Кэти. Вот поломойка из нее отличная. С утра приходишь — ни пылинки! Даже жаль ее убивать. Такой талант…

Вздохнув, Мила достала из кармана потрепанную книжицу в кожаном переплете. Теперь надо дождаться нужного момента. Холодная луна висела в небе серебряной плошкой, звезды мерцали, и ночное небо сверкало, словно усыпанное бриллиантовой пылью. У Милы, конечно, бриллиантов не было. Но когда таверна перейдет к ней вместе со сбережениями Кэти, то купит себе сережки как у Мэриан, которые та надевает по праздникам. А лучше выбрать камешки чуть крупнее.

Затаив дыхание, она ждала, вглядываясь в непроглядную тьму, и едва не упала с плота, когда в центре омута отразилась звезда — словно кто-то прошил иголкой тяжелую черную ткань.