Баба-яга Бессмертная - Никитина Елена Викторовна
Ну вот, приехали. А ужин так хорошо начинался…
Причем короткой констатацией факта князь не ограничился, и на пару с Сенькой, который живописно поведал сам процесс покушения, они предоставили чуть ли не подробный отчет о том, как из меня чуть не сделали «девушку на вертеле».
– Что сказал король Бемирании на все это? – по окончании рассказа спросил Степан.
– Обещал сделать все от него зависящее, чтобы найти мерзавца.
Главнокомандующий погладил бороду и внимательно посмотрел на меня.
– Кому-то ты очень мешаешь, Алена.
– Да кому я нужна? – как можно беспечнее отмахнулась я. – Какой-нибудь свихнувшийся поклонник или завистник в стадии обострения не выдержал.
– Не думаю.
– В любом случае надо дождаться результатов исследований магистра, – вставил слово Виктор. – И уже от этого будем отталкиваться.
На этом тему покушения свернули к моей несказанной радости. Я бы с удовольствием вообще о ней забыла, так не дадут же. Однако неприятные темы еще себя не исчерпали, как оказалось.
– Степан, где тот наряд стражи, который дежурил на воротах, когда мы уезжали из замка? – спросил Александр, поднимаясь из-за стола.
Ну вот! Я думала, что он уже забыл про стрелу, в меня попавшую. Зря надеялась – память у князя отменная.
– Там, где ты и велел, – усмехнулся бородач. – Хочешь побеседовать?
– Да.
Я порывисто вскочила:
– Я с вами.
– Алена, не нужно, – остановил меня Александр. – Это зрелище не для тебя.
– Но ты же не собираешься их убивать?!
– Конечно нет, – ответил он, слегка касаясь губами моей щеки, и чуть тише добавил: – Хотя не мешало бы.
Мужчины вышли, а я со стоном обессиленно плюхнулась обратно на стул.
– Не волнуйся, – успокоила меня Мария. – Князь знает, что делает. Это нельзя оставлять безнаказанным.
– А я бы все-таки прибил за такое, – мечтательно высказал свое мнение Сенька. – Это ж надо додуматься – по Бабе-яге стрелять.
И откуда у него столько кровожадности появилось? Как пить дать, у меня нахватался. Катерина от комментариев вообще воздержалась, погрузившись в свои мысли. Ох, не нравится мне ее повышенная задумчивость…
ГЛАВА 6
Утром Александр со Степаном собрались уезжать по каким-то делам. Я даже вдаваться в подробности особо не стала, все равно для меня эти государственные дела, что темный лес – не разбираюсь я в них, да и не собираюсь особо, хоть князь и грозился усадить меня за изучение политологии и истории Трехгории. А оно мне надо? Он у нас правитель, вот пусть сам и правит, а я рядышком буду, для моральной поддержки, так сказать. Если надо, разберусь по ходу дела. Но чтобы специально сидеть за учебниками и какими-то деловыми бумагами… Нет уж, увольте.
Мария тоже засобиралась домой, без нее там хозяйство давно простаивает. Как оказалось, она занимается разведением особого вида тонкорунных овец, и как раз сейчас у нее наметилась новая линия с какими-то особенно уникальными качествами шерсти. Я уже даже не удивилась, начала привыкать, что в Трехгории у каждого есть занятие по душе. Чем овцеводство хуже? Тем более что отсюда в Расстанию самую лучшую шерсть поставляют. По крайней мере, я теперь знаю, кто тут этим заведует. Александр особо сильно настаивать не стал, особенно после того, как Мария заявила, что основную часть свадебных хлопот возьмет на себя.
А вот Катерину, которую отец ни в какую не хотел оставлять без надлежащего родительского присмотра, князю все-таки удалось отвоевать. Тут сыграли роль два веских аргумента. Первый – библиотека, из-за которой, собственно, Катерина и приехала в замок, и второй – это, как ни странно, я.
– Степан, сам понимаешь, пока я все дела разгребу, Алена с тоски помрет, – уговаривал он. – Пусть Катерина останется, две девушки всегда найдут общие интересы.
«Ага, если только это не один мужчина», – хмуро подумала про себя я.
В общем, главнокомандующий, скрепя сердце, сдался, и они уехали.
Виктор уполз в кабинет корпеть над документами и разгребать корреспонденцию. Сенька ускакал «обследовать новую территорию». Подозреваю, что он имел в виду кухню. Вот коту я не перестаю удивляться никогда. Несмотря на его заметно округлившуюся за последнее время тушку и прибавку веса почти вдвое, его всегда и везде стараются накормить. Наверное, при виде белого мехового шарика на лапках у всех сразу возникает мысль, что несчастное животное с голоду пухнет. Он так скоро и передвигаться не сможет, о чем я неоднократно ему намекала. Но Сенька только презрительно фыркал и дергал хвостом, отвечая, что хорошего кота должно быть много. А мои замечания «все чрезмерное – ничтожно» вообще оставались без ответа. Собственно, мне-то что? Пусть ест, только потом не жалуется.
Мы с Катериной остались предоставленными сами себе.
– Пойдем в библиотеку, – предложила она. – Мне заниматься надо.
– В смысле? – не поняла я.
– К экзаменам готовиться.
– К каким?
– Я учусь в Институте Искусств, на архитектора. Кстати, в Расстании, недалеко от Петравии.
Я удивленно воззрилась на нее. Вот это да! Какие интересные подробности вылезают.
Про этот институт я слышала, в нем очень много отделений и факультетов почти по всем направлениям, начиная от примитивного прикладного искусства, заканчивая новомодными дизайнерскими курсами. Это один из престижных институтов Соединенного Государства. И моя новая подруга там учится. Здорово.
– И на каком ты курсе? – полюбопытствовала я.
– На третьем. Через год диплом. – Катерина тяжко вздохнула. – У меня через месяц экзамены, надо готовиться, а я как всегда дотянула до последнего. Я и в замок-то приехала только из-за книг, которых у меня нет.
Но каким тоном последние слова были сказаны… у меня тут же возникло подозрение, что как раз книги – это последнее, что ее интересует в замке. В груди мерзко завозилось какое-то противное чувство.
– А почему ты не в институте живешь? – продолжала допытываться я.
– Потому что отец не захотел, чтобы я училась на дневном отделении. Я и на заочное-то его еле уговорила.
– Он против твоего образования?
– Нет, просто он боится, что я попаду под чье-нибудь плохое влияние.
Я понимающе закивала. Но, на мой взгляд, здесь плохого влияния гораздо больше: один Виктор чего стоит. Ну и я, конечно, чего уж греха таить.
В библиотеке Катерина разложила на столе кучу тетрадей, учебников, чертежей, линеек и прочих студенческих штучек, по большей части мне совершенно непонятных, но от этого не менее тошнотворных. Картина для понимающих была очень удручающей.
Что такое подготовка к экзаменам, я знала не понаслышке. Такое не забывается, и на всю жизнь останется в светлой памяти каждого бывшего студента, как первый укус пчелы во время кражи меда из улья. Никто никогда не начинал готовиться к умственным пыткам заранее, а вспоминали про экзамены обычно как раз накануне, когда готовиться смысла не было уже никакого. Кучи тетрадей, учебников, шпаргалок, сваленные на столах и полу, а ты сидишь посреди вороха огромного количества информации и усиленно соображаешь, как запихнуть все это в бестолковую голову. Мозги напрочь отказываются воспринимать все, что не связано с едой и сном, потому что пища местной столовой по разнообразию блюд может сравниться разве что с камерой одиночного тюремного заключения для особо опасных преступников, а поспать удавалось всего по несколько часов в сутки… (Молодежь, чего с нас взять?) Каждый раз даешь себе зарок начать подготовку заранее, но никогда не выполняешь обещанного. Как же знакомо все это. Катерина хоть за месяц начала заботиться, да и прелести общественной столовой ей не знакомы. Повезло.
Девушка окинула заваленный стол тоскливым взглядом и обреченно взялась за книги. Я решила ей не мешать и провести время хоть с какой-то пользой, подыскав интересную, а если повезет, то и полезную литературу и для себя.
Кащеевская библиотека была уникальной хотя бы уже потому, что столько книг в одном месте я не видела еще никогда. От пола до потолка вдоль всех четырех стен, исключая, естественно, окно и дверь, высились многочисленные полки, плотно заставленные всевозможными печатными фолиантами. Книги были большими и маленькими, толстыми и тонкими, яркими и уже выгоревшими от времени, старинными и совершенно новыми. Интересно, их все кто-нибудь когда-нибудь прочитал? Сомневаюсь. Не удивлюсь, если тут найдутся и написанные кровью в переплете из человеческой кожи. Хотя вряд ли. Такие экземпляры не принято хранить в общедоступных местах.
