Юлия Славачевская - Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу
– Ребенок хочет кушать! Какая прелесть! Здоровый аппетит – признак здорового тела!
Я не стала уточнять: «здорового» – в каком смысле. Вдруг она имела в виду объемы… В общем, я подобрала подол платья и сравнительно бодрым шагом поцокала в ту сторону, куда удалились остальные члены команды заговорщиц.
Вскоре меня обогнала шипящая на очень непонятном, но весьма эмоциональном языке Миримэ. Видимо, сочиняла эльфийские поэмы… матом, ой! – нет, метром.
Через несколько шагов мой каблук подвернулся, и я накренилась, размахивая руками в надежде за что-то уцепиться. Не судьба… Вернее, не так – судьба у меня была! – плюхнуться на что-то мягкое, теплое и шевелящееся.
Когда я перестала визжать, меня довольно бодро доставили до дверей.
Это была незабываемая поездка. Впрочем, у меня в этом мире все поездки незабываемые.
Так вот, если кто-то скакал на большом мяче в качестве упражнения, тот меня поймет! Няня выполняла роль самопрыгающего мяча, а сверху громоздилась я, не знающая куда девать ноги. То ли поднять, чтобы не мешались, – но было жалко шмырга, то ли опустить, чтобы отталкиваться, – но в этом случае шмырга становилось еще жальче.
Мы уже практически приблизились к заветной двери, столь гостеприимно распахнутой, как сзади раздалось деликатное покашливание и робкий голос:
– Лейни и лайни[6]…
Мы развернулись посмотреть, кто там такой преувеличенно вежливый.
Перед нами стоял давешний отряд стражи во главе с немного помятым начальником. Зато щиты у них стали прямые! И сабли!
– Да-да?.. – вспомнила я о воспитании, стараясь не думать, в каком виде я нахожусь перед мужчинами.
– Извините, дамы, – начал прочувствованную речь командир пятерки. На этот раз стражник держал глаза опущенными долу. – Мне бы с лайни поговорить.
– Я слушаю, – вынырнула снизу няня, поднимая меня на сильных руках и ставя вертикально. При этом мне ревниво одернули юбку и загородили собой.
– Уважаемая лайни, вы бы не хотели поменять место службы? – Начальник перестал делать вид, что он не смотрит на мои ноги, и приступил к обсуждению волнующего его вопроса.
– С чего бы это? – подозрительно поинтересовалась Ар’Инна, пока я интенсивно кивала в знак согласия. Похоже, сигнализировала не одна я, поскольку стража что-то рассматривала за моей спиной.
Я мельком оглянулась, скользнув взглядом по остальным участникам трагикомедии.
Так и есть…
Вся наша дружная компашка застряла в дверях и разнообразно выражала горячую и самоотверженную готовность прямо сейчас расстаться с няней. Шушу, например, выводила кончиком хвоста вензеля в виде сердечек и отправляла страже с воздушными поцелуями. А я-то, наивная, думала, что это они от вида няни так куксятся…
– Видите ли… – замялся старший.
– Не вижу! – отрезала шмырг, оттесняя меня внутрь и показывая всем остальным дамам внушительный кулак. – Мужчина должен выражать свои мысли четко, быстро и в двух словах!
– Каких? – заинтересованно вякнули с задних рядов воины.
И получили ответ.
– Да, дорогая! – проинформировала бронированных мужчин Ар’Инна и впихнула дам в наши же апартаменты. После чего милостиво сообщила в узкую щель, перед тем как захлопнуть дверь: – Я подумаю… когда дитё вырастет.
– Да, дорогая! – дружно оттарабанили стражники только что выученный урок.
Дверь с грохотом отрезала нас от свежевыдрессированной половины человечества. Все дамы, включая меня, вздрогнули и преданным собачьим взглядом уставились на няню.
Та грозно обвела нас очами-кнопками, заложила руки за спину и принялась скакать вдоль нашей шеренги со свежей порцией нравоучений.
– Можете даже не рассчитывать на мое отсутствие! – Пухлый пальчик замаячил перед носом Кувырлы.
Заслонившаяся «аксесюром» бабуля засмущалась и сделала покаянное лицо. Выражение этого лица было таким, что у всех остальных пропал дар речи, атрофировался слух и умерла совесть. Поэтому остаток морали мы простояли живописной скульптурной группой, очнувшись на словах:
– А теперь все марш мыть руки!
И мы ломанулись по команде. Зачем нас понесло в спальню, причем всех разом – известно лишь одному Богу или женской интуиции. Но и то и другое наукой до конца не изучено…
– Ой! – воскликнула Миримэ. Она углядела что-то впереди и внезапно замедлилась.
– Ага! – азартно присоединилась к ней Шушу.
– Ни-и-че-го себе! – протянула Эсме, втиснувшись между двух подруг.
– Какая прелесть! – зачмокала губами Кувырла, широко растопыривая перепончатые руки.
– Ик! – Это все, на что меня хватило, когда я узрела своего подросшего фикакуса рядом с такой же особью, только более интенсивного цвета – изумрудного с золотисто-коричневыми пятнышками. Она обвилась вокруг нашего экземпляра и взяла в захват нашего Кусика, словно кобра добычу.
На столе высился огромный керамический горшок. Пустой.
Пикантная деталь: два растения занимались… э-э-э… скажем так – перекрестным опылением. Интенсивно так опылялись. С пылом, жаром и анатомическими деталями. Это особенно сильно бросалось в глаза на атласном синем покрывале и бордовых простынях.
Вокруг разлился удушающий растительно-цветочный запах. Это было что-то невообразимое: смесь горького аромата осенних листьев, сладких тонов иланг-иланга, ландыша, душистого гиацинта и сирени с крепкой, чисто мужской терпкостью дубового мха и дымным послевкусием можжевельника.
Запах… оглушал. У меня мгновенно распух нос, закружилась голова, и я хватала воздух, тяжело дыша. Надо было срочно открыть окно, но у меня временно отключилась способность соображать. Замечу, не у меня одной!
– И как это понимать? – несколько гнусаво обрела я дар речи, сгорая от возмущения при взгляде на немного гм… опыленную кровать, уже не пригодную для нормального отдыха.
Потому что даже если прикинуться дурочкой и принять желтую пыльцу, толстым слоем покрывавшую ложе, за современную экологичную пудру, то столько мне не нужно! И вообще… я всегда берегла свою психику и не вдавалась в подробности, откуда берется мускус и где находятся органы секреции. Меньше знаешь – больше мажешь!
Видимо с перепугу, фикакус затрепетал всеми своими листиками и попытался выскользнуть из тесного любовного захвата. Наверное, уже вдоволь наопылялся. Но дама оказалась начеку – думаю, ей как раз показалось мало! – и сжала его еще сильнее. Одновременно с этим она зашипела не хуже злой Шушу и щедро плюнула в нашу сторону тучей острых колючек.
Кувырла оторопела и даже не воспользовалась привычным «аксесюром». Девочки попытались отскочить назад. Я тоже онемела и застыла от неожиданности.
Колючки застучали словно град, впиваясь во что ни попадя, будто туча пылающих стрел китайского войска времен династии Минь, а может, и Цянь.
Заткнув уши пальцами, я самозабвенно визжала на одной ноте. Миримэ с воодушевлением вторила моей арии. Остальные, по-моему, оглохли.
На пути зеленого облака мужественно возник вырвавшийся на свободу фикакус, но нам все равно хорошенько досталось.
После обстрела девочки разукрасились экстремальным пирсингом под ежика. У Миримэ пострадали рукава и прическа. Шушу получила дополнительные дырочки под сережки. Кувырла… старушка, откровенно скажем, пострадала средне. Баба-ляга прикрыла лицо перепонками и теперь щеголяла мохнатыми зелеными конечностями, которые изумленно разглядывала с кривой улыбкой. Судя по всему, больно ей не было.
Одна я отделалась относительно легко. Основной заряд пришелся в юбку, чудом не зацепив ноги. Платью хана.
И еще длинная зеленая колючка болезненно впилась в шею и доставила пару оч-чень неприятных минут. Потом, слава богу, боль и жжение прошли.
Я задумчиво потерла кончик носа. Рука сама тянулась выдернуть эту пакость, но колючку без зеркала и пинцета самостоятельно выдергивать страшновато. Мало ли, вдруг под кожей кончик обломается, как часто бывает с хрупкими колючками опунции? А здесь юг и полчища микробов! Не хватало мне со всей этой гаремной суетой еще и нагноения в придачу!
Пробка на выходе, организованная из дезорганизованных вражескими снарядами девочек, и мое не так чтоб плотное телосложение не позволяли быстро выскочить из зоны поражения. Тупиковая ситуация.
Покинутая кавалером дама увидела, что выразительное «фэ» противнику, разрушившему ее личное счастье, особого вреда не нанесло, и разозлилась еще больше, переходя в фиолетовый оттенок. В воздухе резко запахло миндалем. Фикакуса напряглась и начала выдавать залпы один за другим, расстреливая в упор враждебных чужаков, то есть нас.
Я прихватила с пола валяющуюся думку и защитила лицо. Остальные последовали моему примеру.
Наш милый, славный фикакус превратился в одну большую подушку для булавок. Его изрешетило. Насквозь. Просто удивительно, и откуда столько колючек у страстной зеленой барышни взялось! Это ж не растение, а ходячий оружейный магазин!
