Андрей Белянин - Клан Белого Волка
– Гибель миров на крыльях моих, прах умерших на когтях моих, дыхание смерти срывается с языка моего, – чётко выговаривая каждое слово, откликнулась женщина-птица.
Не сказал бы, чтобы она так уж и удовлетворила моё любопытство, но подобные посланцы редко лепят тебе в лицо правду-матку. Им же надо хоть как-то оправдать себя, если предсказание не сбылось. Отсюда и максимальная размытость формулировок, ноль конкретики и тонны густого мистицизма.
– Кому из обитателей сего места уготована вечная постель в царстве мёртвых?
Вот на этот раз я постарался как можно точнее сформулировать вопрос, и Седрик одобрительно поднял вверх большой палец правой руки. Баньши на секунду задумалась, а потом молча пустила слезу. Что это могло бы значить, я не знал, поэтому уточнил ещё раз:
– В скорби по чьей безвременной кончине рыдаешь ты, о вещунья воли чёрных небес?
Седой рубака показал мне и второй палец, видимо, его радовало моё красноречие.
– Загляни мне в глаза, Ставр Белхорст, и скажи, что ты там видишь?
– Ну, ничего… так особенного, – честно сощурился я, искренне жалея, что моя лупа осталась дома, в другом мире. – А что надо было увидеть?
– Свою судьбу!
Ничего подобного в круглых глазах этой перелётной овцы я, естественно, не видел. Я вообще слабо понимаю, что там можно было увидеть – отблески пламени, дымящиеся развалины замка, умирающих людей, кровавые лужи и всякую голливудскую фигню? Так это не ко мне, я не пьющий, не курящий, не нюхающий и даже не мухоморствующий, если так можно выразиться…
– Понял ли теперь ты, Ставр Белхорст, по ком льются мои слёзы?
– Не очень, – положа руку на сердце, признался я. – Но, может, вы насытите свой рассказ какими-то подробностями? Так сказать, попробуете литературно развернуть историю?
– Я пророчица, а не сказительница! – делано оскорбилась она, но не улетела.
Женщины всё-таки очень похожи, от психологии никуда не денешься.
– Понимаю, вам трудно вот так сразу откровенничать с малознакомым мужчиной. – Печально покачав головой, я обернулся к Седрику и щёлкнул пальцами. Меньше чем через минуту он подал мне два кубка, один с водой, другой с вином.
Баньши хищно повела клювастым носом.
– О, разумеется, я не предложу гостье воду! Итак, меня вы знаете, Ставр Белхорст, хозяин замка Кость, глава клана Белого Волка, господин и владыка этих земель. А как ваше имя?
– Арьян, – кивнула женщина-птица, принимая правой лапой кубок с вином.
– Тогда за знакомство?
Баньши практически вылила сладкое красное в горло, и её глаза мгновенно заблестели. Как говорится, два коктейля – и девушка ваша. Догадливый Седрик метнулся вниз и вернулся уже с литровым кувшинчиком. Вина у нас много ещё с того раза, когда куча баронов и рыцарей припёрлась свататься к моей дочери. Надарили несколько бочек, можно полтора года не покупать.
– Ваще-та я н-не пью, – подмигнула баньши, опрокидывая второй кубок.
– Конечно, конечно, – поспешно согласился я. – Кто тут пьёт? Я нет, вы нет, Седрик…
– Когда я пил, сир?! – без малейшего зазрения совести возмутился старый крестоносец, прикрывая ладонью плотную волну перегара.
– Раз никто не пил, – изящно подводя черту, я наполнил ей третий бокал, – будем считать это дегустацией марочных вин из наших подвалов.
Никто не спорил, всех всё устроило. Даже если ты тиран, деспот, сатрап и вообще самый забуревший феодал в округе, всё равно обязан хоть в какой-то мере быть дипломатом. Нас этому учили в академии граничар, и те, кто пропускал эти занятия, недолго жили на своих участках.
– Чё ты спр-шивал? Как я… ик… живу, да?.. Ну, эт… эт… Тут ваще такое иногда… ик!
– Зачем вы здесь? – осторожно начал я.
– Пс… пслали! Очев… это же очев… видно, да?
– Да. А кто послал?
– А не… скажу-у!
– А я ещё налью.
– Ну и налей! – охотно согласилась она. – Тока мне нельзя-а…
– Пить?
– Дурак, чё ли?! Пить можна… говорить низя-а. Н…н… не настаивый!
– Не настаиваю. – Я не забывал по чуть-чуть наполнять её кубок. – Поговорим на отвлечённую тему, например, об искусстве и погоде? Отлично. Так вот о погоде, дорогая Арьян, вы ведь прилетаете невзирая на дождь, снег, боковой ветер, турбулентность и прочие неблагоприятные метеоусловия. Почему?
– Патаму, патаму, что мы пи-и… эти, как их?..
– Я догадался, но вопрос в другом. Чью смерть вы прилетели (были посланы) оплакать?
– Мальчишки… ик! – Баньши неслабо поперхнулась вином и постучала себе кулаком в грудь. К моему изумлению, из-под чёрных перьев послышался металлический звон…
– Но в замке нет мальчиков, – попытался припомнить я, быстро переключаясь от второстепенного к главному. – Может быть, вы ошиблись маршрутом и свернули не туда?
– Ес-т! – Женщина-птица уверенно приобняла меня за плечи крылом и совершенно трезвым шёпотом сообщила на ухо: – И умрёт он от твоей руки, Ставр из клана Белого Волка…
После чего выхватила у меня кувшин с остатками вина и, по-куриному неуклюже спрыгнув вниз, на бреющем ушла за ближайший перелесок.
– Мне кажется или она кренится на бок, сир?
– Эта мадам пьяна в стельку, как сапожник. К тому же на ней тяжёлая кольчуга или кираса, обклеенная сверху перьями, – задумчиво пробормотал я, глядя совсем в другую сторону. – Кто же способен на столь изящную работу и кому понадобилась посылать к нам баньши?
Ответа не было. Я покрутил головой направо-налево, чувствуя, как хрустят шейные позвонки. Надо сходить к массажисту, не дожидаясь, пока всерьёз защемит какие-нибудь нервы.
– Сир, вы сказали ей, что в замке нет мальчика?
– Сказал. Того, что в прошлый раз принесли волки, мы отдали на воспитание в ближайшую деревню, к кузнецу или гончару, не помню точно.
– А ваш паж? – тихо спросил Седрик.
– Какой же он мальчик? Метью – здоровый лоб, уже даже в военный поход сходил. Правда, толку там с него было… – фыркнул я, а потом закусил губу.
Мальчишка. Она не назвала точное количество лет, а никто во всём замке не считал Метью мужчиной. Невзирая на значительный по меркам Средневековья возраст – восемнадцать лет (!) – его воспринимали именно как настырного, романтичного и старательного мальчишку! Последние слова чёрной баньши: «И он умрёт от твоей руки, Ставр из клана Белого Волка…» неожиданно приобрели весьма и весьма зловещий тон.
– Проверь, не появился ли у нас случайно новый ребёнок.
– Случайно, сир?
– Какого северного мха со мной сегодня все спорят?! – сорвался я. – Приказываю просто проверить и доложить! Вдруг за время нашего отсутствия наша добрая кухарка Агата приютила ещё какого-нибудь сироту? Или, может быть, кто-то из служанок на сносях и готовы родить сына в любую минуту? Вы меня поняли. Исполняйте!
Ага, так он и метнулся исполнять, зависая на поворотах с автомобильным взвизгом… Нет, старый крестоносец лишь отшагнул в сторону, пропустив меня вперёд и что-то вопросительно бурча себе под нос. Я сжал зубы, чтобы не зарычать, быстрым шагом прошёл по стене до ближайшей башни, спустился вниз, а в висках билась лишь одна дурацкая мысль: только не Метью, только не Метью! Я и без того слишком загружен, чтобы разбираться ещё и с этим…
Я проходил мимо конюшни, когда до моего слуха донеслись знакомые голоса. Я сбавил рысь, потом осторожно прислонился спиной к каменной стене и замер, хотя подслушивать, наверное, очень нехорошо. В других случаях я всегда это осуждаю.
– Чего тебе непонятно, девочка моя?
– Ну, в смысле откуда ты вообще взялся…
– Я из тех ворот, что и весь народ, – начал было Центурион, но тут же заткнулся, словив подзатыльник от Хельги. Грр, я ему потом ещё и от себя добавлю.
– Нет, расскажи, как ты познакомился с папой? То он говорит, что воспитал тебя жеребёнком, то купил на рынке, то что это ты уговорил его купить себя… Где правда?
– Все версии истинны, – всхрапнув, признал чёрный конь. – Ну… между нами… если совсем уж честно… Обещай, что не скажешь отцу?
– Зуб даю! Если скажу, можешь выбить.
– Ага, и нарваться потом на страшную месть от твоего же родителя?!
– Ну не скажу, не скажу, не скажу-у… Так лучше?
– Вполне. – Центурион выждал полминуты, поводя ушами направо-налево, убедился, что его не подслушивают (ха-ха, как же!), и сдал меня с ботвой: – Короче, подруга, если совсем честно, то твой любимый папочка меня украл.
– Что?! – взвилась поражённая Хельга. – Мой отец не вор!!!
– Я в курсе, меня не бей, – тут же встал на задние ноги перепуганный жеребец. – Ты спросила, я ответил. Хочешь, забудем?
– Нет уж, фигу, давай детали!
– Он украл меня двухлетком, считай жеребёнком, на конной ярмарке, – зачастил не на шутку перепуганный Центурион, потому что, когда в нежном голоске моей дочери начинают играть раскаты грома, с ней лучше не спорить. Лично я принял это за правило, когда ей исполнилось три годика. Она тогда впервые разнесла почти всю детскую, а я ведь сейчас даже не помню, из-за чего мы поссорились… – Хозяин хотел пустить меня на колбасу и категорически отказывался продавать!
