Виктор Папков - Будни драконоборцев
— А что, своих не было?
— Значит, Данко, своих не было.
— Да как же не было?! У князя родную дочь уносят, а выделить никого из дружины не могут! Да добро бы война была, а то при тереме княжьем и сидят!
— Значит, дружина при тереме надобна. Еще раз повторю: не лезь в старшие дела, а радуйся, что доверие оказали великое тебе, дураку, а ты про доверие да княженку и не думаешь совсем, ты все какие-то свои счеты выискиваешь. Что ж за ум у тебя такой, как зацепится за что — больше ни о чем думать не может?
— Ну, ладно, дружинников не дали, а попа зачем с собой тащим? Что он супротив дракона выставит? Своей задницей его пугать будет?
— Нет, Даниил, не задницей. Освящать нам надо эти места. Мечом ты одного оборотня порешишь, а святая вода им всем поперек горла встанет. Глядишь, и не сунутся. То не горы, а язва в нашем княжестве, и пока язва эта есть — не видать нам покоя, ни от драконов, ни от оборотней.
— Так хоть попа бы путного взяли, а то так и следи за ним — то ли вляпается куда, то ли драпанет от страха.
— А благодать, она от храбрости не зависит, она всем попам дана, скопом. А то, что трус, так, может, и лучше, упрямиться не будет, ежели прикрикнуть.
— Гладко ты мыслишь, дядо Василий, только вот попомни мое слово — неспроста эти братья со своим толстяком-знахарем за нами увязались. Ты как знаешь, а я к ним спиной поворачиваться не собираюсь. На всякий случай. Эх, был бы Борис с нами…
— Забудь Бориса, сгинул он. И ни за грош сгинул. Потянуло подвиги в одиночку совершать. Ему перед княжной надо было побахвалиться, вот и пошел один на дракона. И сам пропал, да только дракона раззадорил. Раньше тот только коров таскал из Пригорья — оно, конечно, много таскал, просто какая-то прорва у дракона этого вместо желудка. Так теперь, после Бориса-то, его и на человека потянуло. Как раз Борисовскую княжну и утянул, вот ведь какой поворот приключился.
— Да любил он княжну, до беспамятства, на все ради нее готов был.
— Именно, что до беспамятства, даже страшно становилось на него смотреть, когда тот же Харальд к княжне подходил. Глаза кровью наливались — наверное, если бы не дракон, сам княжну бы увел, чтобы другому не досталась.
Ответить у Данко не получилось: лес снова разрезал крик отца Варсонофия, возгласы северян, Третьяк отдавал команды уйти под укрытие деревьев.
— Неужто оборотни снова?!
Оказалось еще страшнее. Дракон объявился, легок на помине. Прошел над лесом, почти над головами, но высоко. Улаф выстрелил из арбалета, да никакого толку, только стрелу потерял. Отец Варсонофий снова ломанулся куда-то, не разбирая дороги, хорошо, его Третьяк перехватил да на землю завалил, не ушел далеко. Мастер Аптекарь, наоборот, как стоял посреди прогалины, так и остался на месте, запрокинув голову и открыв рот.
— Теперь точно уходить надо, — Третьяк поставил попа на ноги и повернулся к воеводе. — Мало нам оборотней, так еще и дракон нас заметил. Ей-богу, заметил. Неспроста он тут кружит постоянно, где-то у него недалеко тут логово. И к пещере своей дракон нас не подпустит. Стемнеет, прилетит и попытается на корню выжечь. Ему сумерки нипочем, а мы слепыми будем, если только у него, — Третьяк кивнул на Аптекаря, — еще и состава, позволяющего в темноте видеть, нет.
Такого состава ученый мастер еще не сделал, и все пошли к обозу в мрачном молчании. Только вот уйти далеко не получилось: у обоза отряд ожидала новая напасть. Обозные мужики, нанятые еще в княжьем городе, сбросили нехитрый скарб с телег и поворотили коней — даже Третьяковскую лошадь увели, только воеводский конь, да конь Данко не дались и возбужденно ржали в стороне. И можно было долго материться, а потом еще дольше рассуждать о том, что ведь спросят с них опосля по полной программе, в любом случае спросят, вернется ли кто из отряда назад или не вернется. Но спрос, он завтра, он потом, а дракон и оборотни — здесь и сейчас. Страх перед нечистью оказался сильнее страха будущего княжьего наказания.
— Что делать будем, воевода? — Третьяк полностью утратил всю свою обычную веселость и оставил насмешки. — Вроде, против оборотней надо костры разводить, так этими кострами наилучшую метку дракону и поставим. А в темноте сидеть, так волко-люди выследят по запаху и вряд ли, не видючи-то ничего, сможем что-то с ними поделать. Можно было бы попытаться мужиков догнать, фора у них небольшая, кони у тебя с Данко хорошие…
— Возвращаться мужиков отлавливать — это, почитай, весь сегодняшний день насмарку, да и не поведешь их под конвоем. А новых набирать негде. Набирать — так это тогда чуть ли не неделя минус. Нет у нас недели. Если и есть шанс вытащить княжну, то надо за два дня управиться — не больше. И так много времени потеряли. Ты говоришь, что дракон недалеко?
— Скорее всего, он в Старой пади. Там есть ямы в холмах.
— Пещеры, что ли?
— Да ямы и есть ямы. Совсем недраконье место, но чует мое сердце, там он. Это совсем рядом. Уже как стемнеет, там будет. Только лучше все-таки остановиться перед входом в долину и дождаться утра. Дракон атаковать может, но там теснина и лес, маневра большого у него не будет, глядишь, и отобьемся.
— Хорошо, — Василий оглядел небольшой отряд. — Берем оружие, алхимика и попа — в середину. В случае атаки оборотней — прикроем. За небом следить особо.
— Брат последит, — Харальд наконец-то подал голос.
— Я тоже на глаза не жалуюсь.
— Данко, потом. Не сейчас. Перед долиной остановимся, разожжем костры. Оборотни подойти близко к огню не должны, все-таки волки и есть волки. А дракон… Так ведь вроде как биться с драконом и идем. Вот и попробуем побиться.
— У вас не боятся охотиться на дракона ночью? — Харальд был удивлен.
— Поздно бояться, а что — есть иные предложения?
Северянин ничего не ответил, только пожал плечами, чем вызвал довольную усмешку Данко.
Сборы были недолгими, а вот идти быстро не получилось. К удивлению Данко, тормозил не священник, который, очевидно, уже наловчился за сегодняшний день продираться по самым непроходимым местам, а аптекарь. Он и так на своих коротких ножках шел небыстро, да спотыкался постоянно, так еще и отвлекался вечно, бормотал что-то себе под нос, то над камнем останавливался, то пытался жука рассмотреть какого-то. При каждой такой остановке Василий раздраженно поворачивался, Данко плевал себе под ноги и едва не хватался за меч, даже Харальд начинал нервничать, и хотя и мягким голосом, но делал выговор. Тем не менее, еще до захода солнца удалось подойти к этой самой Старой пади. Дракон больше не появлялся, оборотни тоже. Впрочем, даже Третьяк не мог поручиться за то, что оборотни не следуют за ними на некотором отдалении. Третьяку, шедшему первым, и выпало наткнуться на новую страшную находку. Вся поляна была запятнана чем-то бурым. Впрочем, всем было понятно чем — кровью. Подлесок, кусты, даже небольшие деревца переломаны. На стволе огромной сосны содрана кора и к ране древесной пристала гигантская драконья чешуя. А рядом с этой сосной грудой были свалены доспехи, рядом с ним лежали меч, сапоги, словно аккуратно поставленные в густой траве, и только шлем откатился в сторону, в небольшую ложбинку.
— Борисовские, — одними губами прошептал Данко, отец Варсонофий перекрестился, Василий и Третьяк медленно обнажили головы, даже братья-северяне сотворили свой вывернутый крест.
— Может, жив еще, — голос Данко дрожал, — смотрите, я портки его нашел, — молодой дружинник поднял окровавленную тряпку, — и рубаха тоже здесь. Не раздевал же его змей перед тем, как…
Василий мягко положил руку на плечо молодому воину, помолчал немного:
— Так ведь и не сам же он разделся. Может, оборотни обобрали, как теперь узнать? Третьяк, а далеко отсюда до твоих ям?
— Да почитай пришли уже. По тропе вокруг холма часа два будет. Можно идти по долине ручья, что с холма как раз в падь к ямам стекает, вон оттуда у камня. Только там и днем-то ноги поломаешь, ежели оступишься, а уж в темени лучше и не пробовать.
— Тогда здесь и остановимся, не хватало еще прям в темноте на дракона вывалиться. Костер разведем. Оборотни к огню не подойдут, холм должен нас прикрыть, от ям Третьяковских незаметно будет. И будем надеяться, что все-таки наш крылатый приятель не прилетит ночью. В любом случае, спать, скорее всего, не придется. Всем оружие держать наготове.
Все подобрались, молчаливый Улаф потянулся к арбалету, даже священник храбро схватился за свой крест. Харальд поднял меч Бориса и внимательно его рассматривал:
— На мече кровь, — сказал он.
— Положи меч, — Данко рванулся к светловолосому, положил руку на рукоятку борисовского меча.
— Не трогай, — он смотрел исподлобья. Харальд напрягся, но меч отдал. Данко вложил его в найденные рядом ножны. Аптекарь, тоже поняв, что на мече драконья кровь, крайне этим заинтересовался, с тоской посмотрел на молодого дружинника, но подойти не рискнул.
