Инесса Ципоркина - Дерьмовый меч
Мордевольта, до которой нам было, по уверению Навигатора, уже не двадцать километров, а ваще неизвестно сколько. Именно из-за Мене-Текел-Фарес, Громудиле в зубы ее мерчандайзерский национальный характер!
Эльфийские производители выпивки, как выяснилось, традиционно полагаются на мухомор махрокрапчатый и сулему посконную. Из них они варят и настаивают все, что урожденный эльф способен пить в минуту отдыха или горя, чтобы пережить эту минуту без воспоминаний. От человеческого самогона эльф может умереть или стать лауреатом Букера, что, по мнению эльфов, позор для всего эльфийского рода, клана, дома и за околицей тоже позор. Но мерчандайзерский шнапс они все-таки употребляют, хоть это отрава похуже сулемы и оставляет жуткое похмелье эльфийской головушке.
Ну, поняли?
Не думая ни о чем, кроме собственной выгоды, наша зеленая лахудра споила пол-отряда одной бутылкой! «По стопочке, по рюмашечке, по граммулечке…» А поутру они проснулись — кругом примятая трава и нужно открывать портал! Вот эльфы-алкоголики и открыли портал… до ближайшей пивной. Как говорится, у кого чего болит.
Пивная, впрочем, была отличная. Все похмелились от эльфийской сулемы и третий час полета тихо-мирно размышляли, где нам доведется похмеляться после местного пива. Громудила, похоже, в очередной раз пытался заснуть без отрыва от летного коридора, Менька возилась со своей наличностью, не влезающей в кошель, Чкал насвистывал услышанный вчера мотивчик… и вдруг выдал такой молодецкий посвист, что Навигатора снесло вбок воздушной волной. Перед нами открылся город, в центре которого гнилым зубом торчал отель с проживающей в нем Мордевольтой. Город стоял у реки. На реке стоял мост. А на мосту стояла… Нет, на мосту лежала в развратной позе огромная драконячья туша в вечернем платье и вызывающем макияже.
До чего у меня глупая команда. Ну до чего у меня глупая команда. До. Чего. У меня. Глупая. Команда!!!
Если бы этот кретин не засвистел, как свиристель, Задохлик бы не проснулся. Так бы и пролетел мимо на крыльях грез. А тут он открыл, мать его чешуйчату, глаза и увидел то, чего не существует в природе — второго дракона! Да еще противоположного от себя пола.
Задохлик мигом преобразился в Громудилу. Громудила мигом сделал стойку прямо в небесах, не обращая внимания на хоровой вопль ужаса, изданный Лассалем, Менькой, мной и вообще всеми нелетающими членами команды. А этот олух, трепеща крыльями наподобие колибри, завис в воздухе перед самым носом драконши и спросил:
— Не скажете, который час?
Идиот. Ну кто так клеит? Кто так клеит? Сейчас она его отошьет и мы полетим дальше.
— Афедрония, — басом пророкотала драконша.
— Че? — опешил Громудила, на глазах становясь Задохликом.
— Меня зовут Афедрония, — выдохнула пасть размером с автобус. Пасть, накрашенная помадой цвета «Малина-ягода-атас». Лопатой она ее, что ли, накладывает?
— А меня… гм… Ггг… — мой бестолковый нарколептик все еще боролся со смущением.
— Ггг? Ггг-что? Гггарри? Ггготлиб? Гггустав? — фиолетовые веки хлопнули, как двери отъезжающего лифта.
— Громудилой его звать! — рявкнул Лассаль. — Девушка, выключите свое обаяние, а то он нас в реку сра… сры… сронит!
— Ой, ну вы скажете тоже! — захихикала «девушка». Громудилу явственно повело налево. Прямо на опору моста. — Какое мужественное имя! Гро-му-ди-л-л-ла-а-а… Почти Годзилла… — Она мечтательно вздохнула и опора моста придвинулась к нам еще на пять метров.
— А вы сегодня вечером заняты? — продолжал Лассаль. — Скажите «нет» и назначьте ему свидание на восемь на крыше «Ритца-Карлсона», а то мы уже опаздываем!
— Ну-у-у… — Афедрония со скрежетом почесала гребень. — Пожалуй-й-й… В восемь… на крыше… А вы не потеряетесь в городе? Вообще-то до пятницы я совершенно свободна. И могу вас проводить.
Вот только отвлекающего фактора, по чьей милости наш дракон лишился мозга, голоса и свободы воли, нам как раз и не хватало!
— Проводите!!! — вдруг прорезался голос у Громудилы. Странный такой голос. Дискантофальцет. — Кххххааа!!! Проводите меня, пожалуйста, — уже нормальным инфразвукобасом попросил он. — А то я совершенно не ориентируюсь в городской топографии.
Ишь, какие умные слова припомнил! Бабник.
Афедронша снялась с места и взмыла в воздух вместе с нами. С облегчением разжав окостеневшие от напряжения пальцы, мы поерзали, устраиваясь. И тут Менька подозрительно поинтересовалась:
— Скажите, пожалуйста, вы кого-то ждали там, на мосту?
— А! Мелочи, — отмахнулась крылом драконша. — Какую-то Избранную. Моя компаньонка велела ее испепелить. Вместе с сопровождающими.
— Упс… — тихим хором ответили мы.
— А кто у нас компаньонка? — севшим голосом спросил Чкал.
— Мордевольта Винторогая… — кокетливо облизнулась драконша. Язык у нее был зеленый и длинный. На такой язык можно всю мою команду посадить, вместе с Навигатором. И еще для юного Гаттера место останется.
— Как же это вы с ней свя… вля… в общем, скорешились? — подхватила увядающую светскую беседу Менька.
— Когда я была совсем ребенком… — закатила глаза Афедрония, — мне напророчил один пророк, что я отменю действие древнего пророчества, пророчествующего о прорицании свыше. В общем, здесь все от меня зависит! — И драконша сделала кульбит в воздухе. От избытка чувств, вероятно. — Но для исполнения своей миссии я должна была работать на самого могущественного мага на свете. Мои родители решили, что самый могущественный маг — это, наверное, Мордевольта-из-за-Гор-Показавшая-Топор. Так ее зовут в моем родном краю глубоких газированных озер и мясистых тонкорунных овец. И меня отдали в магическое услужение, когда я подросла и стала… — Афедронша демонстративно засмущалась. — В общем, когда подросла.
— Ошиблись родители, ошиблись… — как бы про себя заметила Мене-Текел-Фарес. Почему «как бы»? Да потому, что про себя не замечают истошным воплем, приложив руки рупором ко рту.
— Это почему еще? — затормозила в полете драконша.
— Потому что самый могущественный маг — это Полотенций! — взвизгнула Менька. — Мы точно знаем, что Полотенций. У вас ему надо было работать… девушка.
— И что же теперь делать? — драконша снова захлопала глазами. Ресницы так и свистели в воздухе, точно метлы разбойникомагов.
— Лететь с нами! Нам как раз нужно к Полотенцию! — беспрекословно рявкнула Менька, пытаясь ущипнуть меня, чтоб я не ляпнула лишнего.
— Мы же направлялись к Морде… — затянул Чкал.
Не того щиплешь, дура! Щас он нас спалит, как файербол столицу! Файербол! И прежде чем я успела понять, что делаю, розовый шарик опалил Икариоту задницу.
— Уййя-а-а! Ну ты че, моя королева, совсем наглость потеряла, в натуре? Я только спросить хотел!
— Некогда вопросы задавать! Мы торопимся к Полотенцию. К. Полотенцию, — произнесла я с нажимом.
И только тут Чкал понял свою оплошность, в ужасе округлил глаза и беззвучно кивнул. Все-таки он и есть наше слабое звено.
— Так это вам не в «Ритц», а в горы, — печально вздохнула Афедрония. — А мне, наверное, обратно, на мост…
— На какой мост, зачем?! — От волнения я дала петуха. — Вам с нами по пути. Полетите к Полотенцию, наниматься к нему в ученицы.
— Он не согласится, — помотала башкой Афедрония. — У него, говорят, учебный план на два века вперед расписан. И вообще он не берет учеников.
— Договоримся, — ухмыльнулась Менька и погладила торбу с наличностью, разбухшую до размеров чемодана. — Чтоб мы, да не договорились? Айда с нами, детка!
— Ну, надо же предупредить компаньонку, — заметалась Афедрония.
— Кого-кого? — удивилась Мене-Текел-Фарес. — Когда речь о ТАКЕННОЙ ставке, предупреждать не только не надо — предупреждать есть идиотизм! Шо ты себе думаешь, вдруг она тебя заколдует, Мордевольта эта рогатая? Не каждый босс готов отпустить ТАКОГО работника и вместо нехилого дракона поиметь себе нехилый геморрой. Или она тебе за последний месяц задолжала? Тогда, конечно…
— Не задолжала, — буркнула Афедрония. — Она всегда считала, что я у нее работаю за престиж и за пожрать.
— И ты еще разводишь цирлих-манирлих? — изумилась Менька. — Да ну ее к Детям Данунах! Лети с нами и нашим, гм, годзиллой, вольная как ветер. А стадо тонкорунных овечек на пожрать мы везде найдем.
Афедронша от избытка чувств описала вокруг нас мертвую петлю. Навигатор покосился лиловым глазом на мешок с артефактами и сделал намекающее движение хвостом. Я едва заметно покачала головой. Кто знает, есть ли там верный антидот против драконов? А даже если есть, то против нас будет сразу ДВА дракона. Нет уж. Эгалите, фратерните, уважите. Равенство, братство, подхалимаж. Как только доберусь до ближайшего летописца, велю ему заложить эти три слова в идеологическую платформу золотого века. Моего золотого века. Мыслим государственно, на рожон не лезем, плюшки зазря не расходуем.
