Кристофер Сташеф - Чародейский рок. Чародей и сын
Не спуская глаз с красавицы, Магнус послушно переставлял ноги и думал, что не смог бы сопротивляться, даже если захотел бы. Воды озера сомкнулись над его головой.
Векс смотрел и ждал. Он был готов броситься в воду и спасти тонущего Магнуса. Но не успело пройти и трех минут, когда робот увидел, как в предрассветных сумерках девушка и Магнус выходят на берег островка, расположенного довольно далеко от берега. На островке возвышался небольшой холм. Девушка подошла к холму, и в нем открылась дверь. Она впустила раненого чародея, вошла сама и закрыла за собой дверь.
Векс переключился на режим ожидания, довольный тем, что сын его хозяина хотя бы временно в безопасности — по крайней мере физически. Теперь оставалось только ждать развития событий.
А для Магнуса события развивались чудесно и необыкновенно приятно. Дева Озера сняла с него камзол, приготовила из омелы мазь и втерла ее в кожу груди над левым соском. Затем она провела Магнуса в соседнюю комнату, где стояла низкая кровать с пуховой периной. Казалось, эта кровать площадью с целый акр. Рядом в очаге пылал огонь.
— Ложись, сэр рыцарь, — негромко проговорила она и помогла Магнусу улечься.
Он не чувствовал своего тела, а его разум был близок к полному забытью. Как в тумане, он ощущал, как нежные руки раздевают его. А потом он уснул.
Ему снились сны. Ничего конкретного — никаких ясных картин или знаков, только мелькающие образы проносились по его сознанию, на считанные мгновения привлекали внимание — и исчезали: женщина-молочница, пытавшаяся очаровать его и привязать к себе, женщины-развратницы из Плавучего Мира, ведьма из башни и та красавица, которая оставила его горевать на берегу озера. Каждый образ вызывал боль. Вначале боль была острой, а потом отступала, затем наставал черед новой боли, и всякий раз она была острее прежней. Образ жестокой красавицы вызвал такую мучительную боль, что, казалось, выдержать ее невозможно, но и она — о чудо! — стала слабеть и вскоре исчезла совсем. Лицо беспощадной возлюбленной Магнуса превратилось в разноцветные вихри. Чудесные ароматы, сменяя друг друга, окутали его. Он купался в прекрасных ощущениях. Казалось, кто-то гладит его кожу — так нежно, так ласково, что в этом было, пожалуй, что-то греховное, но нет, какой же грех может прийти во сне? Сны приходили помимо воли Магнуса, и не было ничего порочного в том, что он наслаждался дивными ощущениями, редкими мгновениями радости, волнами восторга, которые наплывали, отступали и наплывали вновь…
Он совершал долгое, плавное парение в нежном, бархатном забытьи.
Его сомкнутых век коснулся солнечный свет, и мир стал багряным. Магнус открыл глаза и увидел, что лежит на широкой пуховой перине. Комнату наполняли лучи солнца, проникавшие в высокое окно, расположенное почти у него над головой. Магнус лежал не шевелясь, думал, вспоминал…
Он резко повернул голову.
Она лежала рядом с ним. Более прекрасного лица он никогда не видел. Пухлые губы дрогнули, огромные глаза весело блеснули.
— Ты здоров, чародей? — с искренней заботой поинтересовалась красавица.
Услышав ее голос, Магнус забыл обо всех тревогах. Он облегченно вздохнул и понял, что совершенно здоров, цел и невредим.
— Да, госпожа. Никогда в жизни не чувствовал себя лучше.
— Рада слышать это, — проворковала она, приподнялась и запечатлела на его губах долгий, страстный, любовный поцелуй. Затем она отстранилась, улыбнулась, рассмеялась, откатилась к краю кровати, встала, одернула и расправила платье и, шагнув к арке, соединявшей между собой комнаты, воскликнула: — Пойдем, господин! День в разгаре, а ты здоров!
Магнус с изумлением осознал, что это — чистая правда. Жестокая красавица, дитя фэйри, теперь осталась только в воспоминаниях, а былая боль превратилась в тусклое отражение. То же, как его унизила ведьма из башни, вообще казалось не имеющим никакого значения. Радость переполняла его сердце — ощущение удивительной, всепоглощающей свободы.
— Я не умру! Никогда я не смогу отблагодарить тебя, прекрасная дева!
Но она уже вышла из комнаты и не слышала его. Магнус проворно оделся, попутно гадая, как же она могла исцелить его так успешно и дивно и при этом остаться Девой Озера.
Векс очень обрадовался, увидев Магнуса, но из тактичности ничего не сказал в присутствии девушки.
— Садись верхом, — распорядилась она, и Магнус взлетел в седло. Она заметила в его взгляде вопрос и коснулась его губ пальцем. — Ты не можешь остаться со мной. И никогда больше не приходи сюда, если только кто-то не ранит тебя так же жестоко. Но этого не случится, потому что я научила и твое сердце, и дальние уголки твоего разума тому, как можно исцеляться без чьей бы то ни было помощи.
— Могу ли я хоть как-то отблагодарить тебя?
— Ты чародей, и притом могущественный, я знаю это. Теперь тебе ведома тайна исцеления, коим я спасла тебя. Если хочешь отблагодарить меня, делай для других раненых душ то, что я сделала для тебя, — исцеляй не видимые глазом раны.
— Хорошо, — прошептал Магнус.
— Теперь ступай, — приказала волшебница, — без страха и сомнений. Я научила тебя исцелять собственное сердце, научила и тому, как исцелять собственное тело. Если тебя ранят, ты прикажешь мельчайшим частицам твоего тела сомкнуться друг с другом, ты сможешь велеть своей крови перестать течь, ранам — закрыться. Но помни: все же тебя можно убить одним ударом, и сильнейшая боль не минует тебя — но ты будешь жить, какие бы раны тебе ни наносили. Будешь жить столько, сколько пожелаешь.
— Я желаю этого. — Магнус наклонился, протянул руку. — Я буду хотеть жить — хотя бы для того, чтобы в один прекрасный день снова увидеть тебя.
Он поцеловал ее пальцы.
— Что ж, — проговорила она с улыбкой. — Не бойся опасности, защищай других — а когда истратишь себя настолько, что отдавать уже будет нечего, снова разыщи меня, и я помогу тебе обрести силы.
— Непременно разыщу, — с жаром ответил Магнус, у которого только что появилась причина погибнуть, спасая из беды ближних.
Она посмотрела ему в глаза весело и кокетливо и скомандовала:
— Ступай!
Векс развернулся и поскакал прочь. Магнус долго смотрел через плечо назад — пока девушка не скрылась из глаз. В конце концов у него заныли шея и спина. Но он еще раз обернулся и увидел ее — такую стройную и прекрасную, в алом платье из тонкого бархата, с прощально поднятой рукой. А потом на солнце набежала туча, на землю легла тень, и красавица исчезла.
13
Пока Гвен спала, Род связался с Вексом по радио и попросил робота предоставить отчет о проделанной работе. Векс сообщил, что Магнус нашел целительницу и вошел в ее жилище. Когда Гвен проснулась, Род все рассказал ей, и они вместе стали волноваться и ждать.
Но ждать им долго не пришлось. Вскоре Векс известил их о том, что Магнус тронулся в путь, что он жив, здоров и весел, как давно не был. А еще через полчаса до Гвен и Рода добралась короткая мысленная весточка:
— Папа, мама, со мной все хорошо. Пожалуйста, ждите меня у озера, где мы расстались.
— А мы не можем встретить тебя? — спросила Гвен.
Магнус подумал и ответил:
— Тогда давайте встретимся дома. Я туда телепортируюсь, а Векс сам доберется… Он не возражает.
— Пожалуй, я сумею о себе позаботиться, — добавил робот.
Род радостно кивнул.
— До встречи дома. — Он взял жену за руку. — Полетаешь со мной?
Гвен улыбнулась и мысленно позвала к себе свою метлу. Та стрелой подлетела к хозяйке. Гвен уселась на нее верхом и поднялась в воздух. Род старательно представил себе, что находится рядом с женой, оторвался от земли и поравнялся с нею.
Они приземлились во внутреннем дворе замка — и увидели Магнуса, выходящего из главной башни с заплечным мешком.
Гвен порывисто обняла сына.
— Слава Богу, сынок! Ты жив и здоров!
— И еще надо поблагодарить Деву Озера.
Магнус нежно отстранил мать и отступил на шаг.
Род крепко сжал его руку.
— Мы волновались за тебя.
— Понимаю, — серьезно ответил Магнус. — Но мама верно указала мне путь. Я исцелен.
— И снова куда-то собрался? — взглянув на дорожный мешок, проговорила Гвен. — Как же так, сынок? Куда ты идешь?
— Далеко, — ответил Магнус. — Очень, очень далеко. Я больше не могу оставаться в Грамерае, мама.
Гвен горько расплакалась, обхватила плечи сына, заглянула ему в глаза, попыталась прочесть его мысли — но увидела только самые поверхностные размышления и твердую решимость. Она отступила и перестала плакать.
— Что ж, чему быть, того не миновать, — скорбно проговорила она и приготовилась к тому, что Род сейчас взорвется.
Но Род и не подумал взрываться. Гвен не сводила глаз с сына и обнаружила, что он тоже приготовился к вспышке ярости со стороны отца, и точно так же, как она, изумлен. Они оба посмотрели на Рода, а тот печально и торжественно кивнул.
