Алина Илларионова - Оборотни Его Величества
– Я счел излишним информировать прислугу о вашей… природе, поэтому будьте добры вести себя как человек. Вас проводят. – Эльф сказал это будничным тоном, без пафоса, чем заслужил благодарный кивок демоницы, и Алесса решила, что с л’лэрдом все же можно найти общий язык. Если молчать (а мелко пакостничать Вилль настрого запретил). – Л’лэарди Ярини, сударыня Алесса, Винтерфелл, господин…
– Просто Володя.
– Как вам будет угодно. Вье… Вау… Валлаоудя, прошу следовать за мной.
Еще не добравшись до лестницы на второй этаж, Шантэль и Владимир успели разговориться. Об истории, конечно.
– Я не просто современник Скадаро-Неверрийской войны, я ее ветеран, – самодовольно и достаточно громко (упаси Пресветлая, кто подслушает!) заявил эльф. – Славные были времена, славные воины, куда уж нынешним до предков! Конечно, я согласен дать вам интер… ву…
– Вью.
– Да. Я расскажу реальные факты, а то за три с четвертью сотни лет человечьи летописцы успели демон знает что додумать! Роль Силль-Миеллона в войне умалили донельзя, и нигде – подчеркиваю, нигде! – ни слова о том, что Ветвь Багряного Клена безвозмездно предоставила кров равеннским беженцам.
– Ага, им безвозмездно. А потом императора Лидора ободрали как липку, – в сторону пробормотал Вилль.
Л’лэрд, картинно развернувшись, с достоинством скрестил руки на груди. Поскольку стоял он тремя ступенями выше, поневоле смотреть приходилось снизу вверх. Две служанки, обмахивавшие перьевыми веничками портрет Его Величества в полный рост, вытянулись в струнку и замерли, глядя не то в пол, не то Шантэлю пониже спины.
– Вам это отец рассказал, верно? А почему, не объяснил? Так вот, юноша, да будет вам известно, что мы терпели, когда беженцы собирали наши ягоды и фрукты на свое отвратительное приторное варенье. Выдержали, сцепив зубы, когда они распахали и засеяли самосадом наши лужайки, а потом продымили всю округу. Но когда, объевшись нашей же сушеной мандрагоры, группа этих… людей забралась во владения Ветви Гранитного Дуба и попыталась ободрать Священную Рощу Предков на самогон… Винтерфелл, вам смешно?!!
Вилль гримасничал, пытаясь сдержать рвущийся наружу хохот.
– Шантэль, если дубовую кору добавить в самогон, то выйдет почти кодьяр! – усмехнулась «императрица».
– Л’лэарди, а вы не будете против, если я раскопаю могилу вашей матушки, чтобы добавить кости в растительный декокт? – вкрадчиво спросил л’лэрд, и победа осталась за ним.
Дальше Вилль шел, глядя строго под ноги. Алесса знала, что его рассмешил не сам факт посягательства, а то, как это происходило. Корень мандрагоры обладает интересным свойством, а по мнению ценителей, прямо-таки волшебным: он вызывает галлюцинации похлеще дурманной травы, и в волшебном лесу горе-самогонщики могли начудить будь здоров! Так чему свидетелями стали чопорные силльмиеллонцы? Наверняка им впечатлений хватило надолго…
Пока друзья переодевались, расторопные слуги успели замести следы неудачного штурма. Видимо, во дворце обретался маг-архитектор, который залатал пол и стены; картины и вазы заменили новыми. Правда, стекла еще не вставили, и по галерее гулял сквозняк, сосредоточивший усилия на подолах дам.
В груди у Алессы екнуло. А ну как не простил Его Величество их первую встречу? Она ведь почти что дураком обозвала императора Неверрийского…
На пороге искомой двери Шантэль задержался:
– Итак, я попрошу вас…
– Войдите! – нетерпеливо позвали изнутри.
– …войти, – как ни в чем не бывало, закончил л’лэрд.
«Ну и на кой мы наряжались?» – озадачилась Алесса, когда друзья зашли в кабинет.
Его Величество встречал гостей, так сказать, по-домашнему, в рубашке с отложным кружевным воротом, сейчас расстегнутым. Расшитый золотом темно-вишневый камзол, небрежно перекинутый через подлокотник диванчика, подметал рукавом пол. Лицо императора казалось безмятежно-спокойным, но побелевшие костяшки сцепленных в замок пальцев выдавали напряжение. Перед столом, за которым он сидел, лежали две собаки, похожие как капли воды. Алесса отродясь такой породы не видывала: приземистые да коренастые, черные с подпалинами на боках, широконосые, из-под покатых лбов блестят умные карие глазищи. На Вилля посмотрели с уважением, Алессу с Ярини удостоили благосклонности (ага, мол, хозяин привел в дом ручных зверушек), запах Владимира их явно озадачил – даже вислые ушки приподнялись. Однако хозяин нападать не велел, так что гончие отвлеклись на Шантэля и приветливо замолотили хвостами-колбасками по полу.
– Повелитель… – Аватар преклонил колено. Вроде бы не хлопнулся ниц, не распластался по полу, а приветствовал императора достойно, и все равно было неприятно видеть, как твой любимый кланяется господину его собственной жизни.
– Подойди, Арвиэль, – позвал Его Величество. Не приказал и не велел.
Когда тот подчинился, Повелитель вышел из-за стола и вдруг обнял аватара, порывисто и тепло, как вернувшегося из странствий сына, а Вилль застыл прямой точно кол в огороде, на который пристраивают пугало. Вот балда! Не дождавшись ответной реакции, император похлопал аватара по плечу и перешел к остальным.
– Володя. Интурист поневоле.
– Очень приятно. Император. – Его Величество пожал иномирянину руку, и тот чему-то широко заулыбался.
– Таяра…
Женщина склонила голову:
– Ярини, мой император…
Вот она – встреча века! Два любящих сердца, разлученные пожаром Алой Волны, воссоединились вновь. Сейчас человек и науми только присматриваются друг к другу, подмечая перемены, произошедшие за двадцать без малого лет – каждую мелочь, каждый штрих, чтобы потом… А что будет потом, не при свидетелях?
Алесса сама не заметила, как замурлыкала вслух, и на нее уставились все, даже Вилль наконец-то отмер. Гончие, свесив языки, с умилением сопели на чудо-киску.
– А-а, наша исчезнувшая гостья. Заставила ты побегать моих гвардейцев, тебя разыскивая. – Император улыбнулся. – Рад снова видеть тебя, Лесса.
– Я тоже… Ваше Величество… – Она робко подняла голову и увидела его глаза: яркие и чистые, как небо золотой осенью, синее, чем у самой Алессы.
Оторопь мурашками покрыла спину и ударила в сердце. Странное чувство заворочалось внутри, двуликое и двуединое одновременно: страх и чувство защищенности, робость и желание громко смеяться, протест и гармония, далекое и близкое…
«Они с Виллем очень похожи, – поняла пантера, – не внешне, но по духу».
Император вздрогнул, точно стряхивая наваждение. И все закончилось.
Аристан вернулся за стол и вновь сцепил руки в замок. Внимание и сосредоточенность.
– Ладно. Присаживайтесь, путешественники. Времени немного, так что говорить будем коротко и по существу. Я уверен, в Ковене уже знают о вас, и следователь будет здесь с часу на час. Я хочу услышать вашу историю, чтобы мы решили, о чем следует знать магам, а о чем лучше умолчать.
– А монархия-то здесь не абсолютная, – тоскливо проворчал под нос Владимир.
– Вы уверены, что они не покидали комнату?
– Нет… То есть да, господин. – Корчмарь с трудом заставил себя обратиться на «вы» к маленькой котообразной нечисти. Ах, если бы этот труженик стола и ночлега знал о пурпурной бархатной подушечке с золотой бахромой, на которой возлежал пятилучевой орден Федерика Арка «За преданность и верную службу престолу»… Но, к счастью для собственных нервов, не знал. – День-деньской тут стою, чашечки намываю-натираю, принимаю заказы, с добрым людом словом перемолвлюсь, недобрый – вон к нему отсылаю. – Мужчина кивнул на ражего детину, застывшего у двери. – А они сразу – шмыг в комнату, да и заперлись там, а уж чем тешились – то мне знать не надобно…
– Заказывали шшто-нибудь?
– Кто ж у меня когда от обеда-то отказывался? – искренне изумился мужчина. Подняв глиняный пресс в форме символичной свиньи-копилки, он снял верхний листок с небольшой стопки. Отклонившись, прищурился:
– Вот, извольте: борщ со сметаной – две порции, жаркое из свиных ребрышек под зеленым соусом – одна порция, судак с рисом – одна порция, полдюжины пирогов с грибочками, полдюжины с ревенем да кувшин сбитня. Плотненько откушать пожелали, а уж мы уважили.
Дослушав список, Симка и сам уж был не прочь уважить любимый животик. Но, увы, нельзя отвлекаться даже на второй обед – дела государственной важности заминок не терпят, тем более на голодный желудок думается лучше… Наверное. А пирожков-расстегаев после похомячит, с хозяином да хозяюшкой.
Эхх, хозя-а-аин. Верну-у-улси-и-и!.. Живо-о-ой!..
…Корчмарь, подмигивая левым глазом, точно заведенный, творил святой треугл.
Симка понял, что скалится во все клыки, а как это у кошек выглядит – знамо дело. Облизнул улыбку, солидно поправил полукруглое пенсне.
– К ним никто не приходил?
– Вообще никто не заглядывал, – продолжал мигать корчмарь. – Последние два часа тихо, как в склепе.
