Игорь Иртеньев - Стихи мои, простые с виду…

За новый КоАП!

Я легитимно за рулёмМогу отныне пить,Никто меня большим рублёмНе будет больно бить.

Я справедливости алкал,И вот она она,Я поднимаю свой бокалИ пью его до дна.

Забудем о былой вражде,Хорошие мои,Пью за тебя, ГИБДД,(По-старому ГАИ).

За то, что враг мой вечный, мент,Стал брат отныне мне,Что истины настал момент,И что она — в вине!

Забытый вальс

Вы играли на рояле,Тонкий профиль наклоня,Вы меня не замечали,Будто не было меня.Из роскошного „Стейнвея“Дивных звуков несся рой,Я стоял,БлагоговеяПеред вашею игрой.И все то, что в жизни прежнейИспытать мне довелось,В этой музыке нездешнейСтранным образом сплелось.Страсть,Надежда,Горечь,Радость,Жар любвиИ лед утрат,Оттрезвонившая младость,Наступающий закат.Слезы брызнувшие пряча,Я стоял лицом к стене,И забытый вальсСобачийРвал на частиДушу мне.

„Задержимся на частном эпизоде…“

Задержимся на частном эпизоде,Что повернул истории сюжет.Представим на минуту, что ВолодеОкончить дали б университет.

Студент Ульянов стал бы адвокатомНа радость многочисленным родным,Поскольку быть здоровым и богатымПриятнее, чем бедным и больным.

Забивши клин на пролетариатеС его вульгарной классовой борьбой,Он по утрам пил кофий бы в халатеИз чашечки с каемкой голубой.

С Надюшей летом ездил бы на воды,Играл бы в буриме в кругу коллегИ вечно жил бы в памяти народа,Как глубоко приличный человек.

„Закончен творческий простой…“

Закончен творческий простой,И вновь, друзья, я с вами вместе,Российский правдоруб простой,Невольник НТВ и чести.

Мое разящее пероК борьбе по-прежнему готово,Все так же метко и остроМое решающее слово.

Защитник павших и сирот,Бельмо в глазу бездушной власти,Я всей душою за народ,Поскольку сам народ отчасти.

Я весь ему принадлежу —И в этом высшая награда.На нем стоял, на нем сижу,На нем и лягу, если надо.

Застойная песнь

Не говори мне про застой,Не береди больную душу,Мне прожужжали им все уши,Меня тошнит от темы той.

Не говори мне про застой,Про то, что Брежнев в нем виновен,А я-то думал, что Бетховен,Ну, в крайнем случае, Толстой.

Не говори мне про застой,Про то, что нет в стране валюты,Ведь нашей близости минутыЛетят со страшной быстротой.

Не говори мне про застой,И про инфляцию не надо,И в даль арендного подрядаМечтою не мани пустой.

Не говори мне про застой,Не объясняй его причину,Не убивай во мне мужчинуСвоей наивностью святой,Дай мне отпить любви настой!

Заявление для печати

„Я хочу пойти в МГИМО, но я боюсь, что в эту фирму не берут дебилов.“

Я б вступил в писателей Союз,Чтоб улучшить свой моральный климат,Только, честно говоря, боюсь,Что они меня туда не примут.

Там у них крутые мужики,Знающие толк в литературе,На фига нужны им леваки,Разной нахватавшиеся дури?

Это так. Но разве ж я левак,Хоть и волос кучерявый малость?У меня прадедушка словак,От него и метрика осталась.

Я корову с „ятями“ пишу,Я прочел Проскурина до корки,Я в упор на дух не выношуРазных там Еременок да Коркий.

Пусть масонский точат мастерокПод аплодисменты Уолл-стрита,Не заменит мне весь ихний рокНашего разбитого корыта.

Ядовитой брызгая слюной,Пусть исходит злобою Арабов,Что готов продать свой край роднойЗа пучок соленых баобабов.

Им не отскрести поганых рукОт золы отеческих пожарищ.Заявляю вам, товарищ Друк, —Вы теперь мне больше не товарищ!

Мы сметем вас с нашего пути,Всех, по ком давно рыдает стенка,Так что, Нина Юрьевна, прости,Вы теперь мне больше — не Искренко!

Мне большое дело по плечу,И, душой стремясь к добру и свету,Я в Союз писателей хочу,Так хочу, что просто мочи нету.

Землекоп

Вот землекоп траншею роет,Вгрызаясь в грунтЗа пядью пядь.То пыль со лба стряхнет порою,То потную откинет прядь.

Русоволосый, конопатый,Предрасположенный к вину,Сжимая верную лопату,Кряхтя, уходит в глубину.

Вот он в земле почти по шею,Вот он совсем пропал из глаз.Растет и ширится траншея,Такая нужная для нас.

А завтра утромВ час рассветныйСюда он явится опятьИ будет столь же беззаветноЕе обратно засыпать.

О, Русь, загадочная Русь,Никак в тебе не разберусь.

„Зря обидел я Альфреда…“

В ответ на статью в „Известиях“.

Зря обидел я Альфреда,Ради красного словца,Не похож на людоедаНи с какого он конца.

Обаятельный мужчинаЗрелых лет, в расцвете сил,Никогда он сроду чина„Штурмбаннфюрер“ не носил.

Лишь запаса лейтенантомСтал, закончив ЛГУ,В чем могу поклясться Кантом,И нисколько не солгу.

И в рядах зондеркомандыНе провел Альфред ни дня,Сионистской пропагандыЭто грязная стряпня.

Непорочен, как невестаОн, невинная душа,От продажи „Связьинвеста“Не присвоил ни гроша.

И трёхкомнатной квартирыНе оттяпал наш пострел,И бичом своей сатирыЗря Альфреда я огрел.

Видно сильно я занесся,Обуян гордыней злой,И облил партайгеноссеНезаслуженной хулой.

Люди все по сути братьяС незапамятных годов,И слова свои забрать яХоть сейчас назад готов.

Сам являясь иноверцем,Тяжкий крест всю жизнь несуИ готов любить всем сердцемНемца-перца-колбасу.

„— И неимущим, и богатым…“

— И неимущим, и богатымМы в равной степени нужны, —Сказал патологоанатомИ вытер скальпель о штаны.

Иван Петрович и какаду

Как-то раз Иван ПетровичЛетним днем гулял в садуИ увидел там на веткеПопугая какаду.

— Добрый день, Иван Петрович, —Вдруг промолвил какаду,— Что-то вас давно не видноВ нашем маленьком саду.

Ничего Иван ПетровичНе ответил какаду —Не привык он с кем попалоРазговаривать в саду.

Иван Петрович и НЛО

Идя домой порою позднеюИ очень сильно торопясь,Иван Петрович неопознанныйОбъект заметил как-то раз.

Летел он меж землей и звездами,Не причиняя людям вред,Никем покуда не опознанныйЧужого разума привет.

Кто в мысли погружен серьезные,Не будет времени терять.Иван Петрович неопознанныйОбъект не стал опознавать.

Горел закат на небе розовый,И, оставляя белый след,Из виду скрылся не опознанныйИван Петровичем объект.

„Идет по улице скелет…“

Идет по улице скелет,На нас с тобой похож,Ему совсем немного лет,И он собой хорош.

Возможно, он идет в кино,А может, из гостей,Где пил игристое виноИ был не чужд страстей.

А может, дома сигаретЗакончился запас,И в магазин решил скелетСходить в полночный час.

Идет себе, ни на когоНе нагоняя страх,И все в порядке у него,Хоть с виду он и прах.

Идет он на своих двоихДорогою своей,Идет, живее всех живыхИ мертвых всех мертвей.

„Иду я против топора…“

Иду я против топора,В руке сжимая ломКак символ торжества добраВ его борьбе со злом.

Из хорватского дневника

Сказать по правде, никогда симпатииЯ к братии двуногой не питал,Но прошлым летом, будучи в Хорватии,К хорватам это чувство испытал.

Открытые, беспечные, наивные,Простые, как дубовая кора?Я полюбил их песни заунывныеИ медленные танцы у костра.

Они едят душистые коренияИ лакомятся медом диких пчел?Я им читал свои стихотворенияИ это, кстати говоря, прочел.

Исполненный высокого служения,Я, бремя белых тяжкое неся,Дал им азы таблицы умножения,При том, что мне она известна вся.

А на прощанье лидеру их племени,Чтоб родины поднять авторитет,Торжественно вручил я бюстик Ленина,А он мне — банку „Гиннесса“ в ответ.

Из хорватского дневника II