Игорь Губерман - Третий иерусалимский дневник (сборник)

не больше, чем мошонка у мышонка.

355

Покуда крепок мой табак

и выпивка крепка,

мне то смешон мой бедный враг,

то жалко дурака.

356

Нет беды, что юные проделки

выглядят нахально или вздорно;

радуюсь, когда барашек мелкий

портит воздух шумно и задорно.

357

Он как ни утверждай со вдохновением,

что суть его – трагический герой,

но быть нельзя никак печальным гением,

описывая духа геморрой.

358

У нас готово для продажи

всё, что угодно населению,

а если вдуматься, то даже

и жар сердечный, к сожалению.

359

Все вечера жужжу, как муха,

в себе гордыню укрощая:

творю материю из духа,

стишки в монеты превращая.

360

Да, друзья-художники, вы правы,

что несправедлив жестокий срок,

ибо на лучах посмертной славы

хочется при жизни спечь пирог.

361

Наш ум устроен целесообразно,

ему идут на пользу и поломки:

свихнуться можно так своеобразно,

что гением тебя сочтут потомки.

362

Пишу печальные стишки

про то, как больно наблюдать

непроходимость той кишки,

откуда каплет благодать.

363

В мире есть повсюду много студий,

там надменно бедствуют художники;

будь они хоть чуть иные люди,

были бы портные и сапожники.

364

К чужому соку творческих томлений

питая переимчивую страсть,

я даже у грядущих поколений

смогу, возможно, что-нибудь украсть.

365

Жить суетно обидно мне вдвойне,

уже мне ясно видно дно колодца,

однако же с собой наедине

совсем нам посидеть не удается.

366

В горячем споре равно жалко

и дурака и мудреца,

поскольку истина, как палка, —

всегда имеет два конца.

367

Нет, как я буду умирать,

гадать я не возьмусь;

я обожаю засыпать —

но зная, что проснусь.

368

Я не считал, играя фартом,

ни что почём, ни что престижно,

и жил с достаточным азартом,

чтоб умереть скоропостижно.

369

Нисколько в этой жизни я не мучим

желанием исследовать поближе,

которое гавно теплей и круче,

которое – прозрачнее и жиже.

370

Покорно жвачку будней я жевал,

ходил и в мудрецах, и в обормотах,

но время я упрямо проживал,

не сбрасывая газ на поворотах.

371

Забавно желтеть, увядая,

смотря без обиды пустой

на то, как трава молодая

смеётся над палой листвой.

372

Надеюсь, без единого проклятия,

а если повезёт, и без мучений

я с жизнью разомкну мои объятия

для новых, Бог поможет, приключений.

373

В нас очень остро чувство долга, мы просто чувствуем недолго

Как это странно и нелепо:

упруги дни, отменны ночи,

но неотвязно и свирепо

меня всё время смута точит.

374

По счёту света и тепла,

по мере, как судьба согнула,

жизнь у кого-то протекла,

а у другого – прошмыгнула.

375

Мне дух мечтательности нежной

уже докучен и ненужен,

я столько завтракал с надеждой,

что грустен был бы с ней же ужин.

376

Меня слегка тревожит отрешённость

моя от повседневности кипящей;

не то это фортуны завершённость,

не то испуг от жизни настоящей.

377

Смотрю я горестно и пристально

на свой сужающийся круг:

осилив бури, в тихой пристани

мы к жизни вкус теряем вдруг.

378

Мы зря в былом опору ищем

для новых светлых побуждений,

уже там только пепелище

тогдашних наших заблуждений.

379

Все растяпы, кулемы, разини —

лучше нас разбираются в истине:

в их дырявой житейской корзине

спит густой аромат бескорыстия.

380

По сути, наши боли и невзгоды,

события, восторги и вожди —

такие же явления природы,

как засухи, рассветы и дожди.

381

Унять людскую боль и горе

не раньше сможет человек,

чем разделить сумеет море

на воды впавших в море рек.

382

Разносит по планете смех и плач

невидимый злодей и утешитель,

бес хаоса, случайностей, удач,

порядка и системы сокрушитель.

383

Душе уютны, как пальто,

иллюзии и сантименты,

однако жизнь – совсем не то,

что думают о ней студенты.

384

Я боюсь, что жизнь на небе нелегка,

ибо с неба мы заметны в серой мгле,

и краснеют на закате облака

от увиденного ими на земле.

385

Бродяги, странники, скитальцы,

попав из холода в уют,

сначала робко греют пальцы,

а после к бабе пристают.

386

Всегда приятно думать о былом,

со временем оно переменилось,

оно уже согрето тем теплом,

которое в душе тогда клубилось.

387

Даря комфорт, цивилизация

нас усмиряет, растлевая:

уже мне страшно оказаться

где хаос, риск и смерть живая.

388

Природа окутана вязью густой

дыхания нашей гордыни,

и даже на небе то серп золотой,

то вялая корка от дыни.

389

Хмурым лицом навевается скука,

склонная воздух тоской отравлять,

жизнь и без этого горькая штука,

глупо угрюмством ее опошлять.

390

Наш разум налегке и на скаку

вторгается в округу тайных сфер,

поскольку ненадолго дураку

стеклянный хер.

391

Когда от взрыва покачнётся

земля, струясь огнем и газом,

к нам на мгновение вернётся

надежда робкая на разум.

392

Душа человеку двойная дана —

из двух половинок, верней, —

и если беспечно хохочет одна,

то плачет вторая над ней.

393

Истину ищу сегодня реже я,

ибо, сопричастные к наживе,

всюду ходят сочные и свежие

истины, мне начисто чужие.

394

Кто потёмки моей темноты

осветить согласится научно?

Почему от чужой правоты

на душе огорчительно скучно?

395

К себе желая ближе присмотреться,

курю и тихо думаю во тьме

про мысли, исходившие от сердца

и насмерть замерзавшие в уме.

396

Да, Господь, лежит на мне вина:

глух я и не внемлю зову долга,

ибо сокрушители говна

тоже плохо пахнут очень долго.

397

Мерзавцу я желаю, чтобы он

в награду за подлянку и коварство

однажды заработал миллион

и весь его потратил на лекарство.

398

На даже близком расстоянии

не видно щели узкой пропасти,

и лишь душой мы в состоянии

ум отличить от хитрожопости.

399

Увы, при царственной фигуре

(и дивно морда хороша)

плюгавость может быть в натуре

и косоглазой быть душа.

400

Я встречал на житейском пути

ухитрившихся в общем строю

мимо собственной жизни пройти

и её не признать за свою.

401

Однажды человека приведёт

растущее техническое знание

к тому, что абсолютный идиот

сумеет повлиять на мироздание.

402

Есть люди речи благородной

и строгих нравственных позиций,

но запах тухлости природной

над ними веет и струится.

403

Наш Бог, Создатель, Господин,

хотя и всеблагой,

для слабых духом Он один,

а для других – другой.

404

Весьма влияет благотворно

и создаёт в душе уют

наш мир, где так везде проворно

воруют, лгут и предают.

405

Покрытость лаками и глянцем

и запах кремов дорогих

заметно свойственней поганцам,

чем людям, терпящим от них.

406

Внезапной страсти убоясь,

предвидя тяготы и сложности,

мы льём разумных мыслей грязь

на блеск пугающей возможности.

407

Поскольку нету худа без добра,

утешить мы всегда себя умеем,

что если не имеем ни хера,

то право на сочувствие имеем.

408

Впитал я с детства все банальности,

но в жизни я не делал подлости

не от зачуханной моральности,

а по вульгарной личной гордости.

409

Никак я не миную имя Бога,

любую замечая чрезвычайность;

случайностей со мной так было много,

что это исключает их случайность.

410

Преданный разгулу и азарту,

я от мутной скуки не умру,

в молодости плоть метала карту,

ныне шулер-дух вошел в игру.

411

Где сегодня было пусто

на полях моих житейских,

завтра выросла капуста

из билетов казначейских.

412

В унынии, печали и тоске

есть пошлость с элементами безумства,

и так ведь жизнь висит на волоске,

а волос очень сохнет от угрюмства.

413

По-прежнему людей не избегая,