Антология - Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

1173. ШЕВЫРЕВУ, ПОСЛЕ СТИХОВ ЕГО, НАПИСАННЫХ ПО СЛУЧАЮ УДАЛЕНИЯ АНГЛИЧАН ОТ СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ

Зосима от врагов спас соловецких братий,Но от плохих стихов не мог спасти Савватий.

1174. <НА И. С. АКСАКОВА>

Какое счастье Ване —Женат на царской няне!Притом какая честь —Ему и Тютчев тесть.Сказать пришлося к слову —Родня он и Сушкову.Какую дребеденьТеперь запорет «День».

А. И. Писарев

1175. «Теперь Тартюф столицы не злословит…»

       Теперь Тартюф столицы не злословитИ покидает свет, наскучивший ему:Всё это хорошо; но, кажется, к чему               Бежать от тех, кто нас не ловит?

1176. «Бранить или хвалить меня ты начинаешь…»

Бранить или хвалить меня ты начинаешь,Я вечно не могу доволен быть тобой:Ведь я не виноват, что ты равно мараешь                  И порицаньем и хвалой.

1177. «Аглая красотой своею…»

                        Аглая красотой своею,                        Как слышно, хочет торговать;Аглаю все бранят, а я согласен с нею:Что куплено, зачем того не продавать?

1178. <НА М. Н. ЗАГОСКИНА>

Комический домашний проповедник«Наследников» недавно написал                   И очевидно доказал,                   Что он Мольеров не наследник.

1179. <НА П. И. ШАЛИКОВА>

Плохой поэт, плохой чужих трудов ценитель,Он пишет пасквили бог знает для чего,И если не сказал, что он их сочинитель,То плоская их злость сказала за него.

1180–1189. <НА П. А. ВЯЗЕМСКОГО>

Мишурский, рифмами рассудок изувеча,В разжалованные писатели попал:            Быв знаменитым другом Греча,            Он другом Шаликова стал.

Мишурский захотел от критики лечиться,Но в выборе лекарств он очень затруднен;Лишь стоит не писать и логике учиться —                     И выздоровит он.

                 «Я обращаюсь к вам с вопросом:                  Что Вяземский так вздернул нос?»                  — «Ты странный делаешь вопрос,—С классической войны он возвратился с носом!»

                          Не лучше ль быть в школярных латах,Чем щеголять невежеством в стихах?Не лучше ль стариком остаться век в ребятах,          Чем по уму ребенком в стариках?

            О Вяземский! По милости твоей            В кругу людском ребенком я оставлен;Но если этот круг составлен из людей,То всё не из тебя и Грибуса составлен.

                Мишурский, Грибусов приятель,Ругательством отмстил за эпиграммы нам.За что ж он сердится? Как дюжинный писатель,Едва ль и дюжинных он стоит эпиграмм.

Мишурский! Мы тебя щедрее, без сомненья;            Когда для рифмы ты не лжешь,Ни в грош всегда ценил ты наши сочиненья.Мы Грибуса, тебя и ваши все творенья,Ваш сборный водевиль и вздорные сужденья           Всегда ценили ровно в грош.

Сначала Вяземский сам оптом торговал,Слыл умником, хотя живился из чужого,А нынче, пострадав от дружеских похвал,Торгует мелочью под фирмой Полевого.

Укушен критикой, безграмотный повеса            К водам отправился, но — ах!Он не в целительных нуждается водах,           А только лишь в водах Пермеса.

«Чтоб не убить себя лечением бесплодным,Чтоб жертвою не быть лекарствам, лекарям,Я к теплым на Кавказ отправлюся водам».                 — «А я — в Бальдон — к водам                                                            холодным».

1190–1194. <НА А. С. ГРИБОЕДОВА>

                     Лицо есть зеркало души!И, видя Грибуса с его отвратной рожей,                    Все, верно, повторяют то же:                   Лицо есть зеркало души!

Глаза у многих змей полны смертельным ядом,И, видно, для того придуманы очки,Чтоб Грибус, созданный рассудку вопреки,Не отравил кого своим змеиным взглядом.

В комедии своей, умершей до рожденья,Воспел он горе тех, кто чересчур умен,                А сам доказывает он                          От глупости мученье.

О Грибус! Не хочу никак с тобой браниться:                    Ругать прилично лишь глупцам;Признайся мне, что ты хотя от эпиграмм         Известностью желаешь поживиться.

О Грибус! В пасквиле презлом, хотя не тонком,Ты в дети произвел меня дурным стихом;Ну, что ж? В кругу людей останусь я ребенком;А ты в кругу людей останешься скотом!

1195–1196. <НА А. С. ГРИБОЕДОВА и П. А. ВЯЗЕМСКОГО>

                   Незваные Парнаса гости,Марайте вы собой журнальные листы;         Вам отвечать у нас достанет злости,         Достанет ли у вас-то остроты?

«Пусть эпиграммами нас Дмитриев испишет!               Мы радоваться им должны!»— «Но он вас осмеет!» — «Пусть будем мы смешны,              Да публика про нас услышит».

1197. <НА П. А. ВЯЗЕМСКОГО в П. И. ШАЛИКОВА>

Двумя князьями Феб словесность наградил:     Один, стихи кропая, не на шутку            Рассудок рифме покорил,     Другой писал, не покорясь рассудку.

1198. <НА П. А. ВЯЗЕМСКОГО и Н. А. ПОЛЕВОГО>

Куда размножились парнасские уроды.Все врут, все силятся писать ни то, ни се,Послание к перу — Мишурского вранье,            А Полевой — вранье природы.

1199. <НА В. Л. ПУШКИНА>

Напрасно, Вздоркин мой, ты будешь уверять,Что Вздоркин с гением, Мишурский пишет чудно;Уверь, что дважды два должны составить пять,А там уж и во всем уверить нас нетрудно.

1200–1204. <НА Н. А. ПОЛЕВОГО>

Он вечно-цеховой Мишурского приятель,              Он первой гильдии подлец,              Второй он гильдии купец              И третьей гильдии писатель.

Торгуй, о Полевой, журнальными листами,Изволь Мишурского и Грибуса хвалить!Когда издатели бывают торгашами,Зачем же торгашу издателем не быть?

Хвали Мишурского и поноси Капниста,Соедини в себе два разные лица:В торговле ты имей всю честность журналиста,            В словесности — расчетливость купца.

Он званием своим Парнаса гражданин,         Но гражданин не именитый;Он Мому первый друг, но друг не знаменитый,                      А родом — сукин сын.

«Ты видел „Телеграф“?» — «Во Франции видал».— «Читал ли?» — «Нет». — «А что ж тому                                                             причина?»             — «Как что?» — «Ведь „Телеграф“ —                                                                журнал».           — «Пустое! Телеграф — машина!»

1205–1206. <НА А. Г. РОТЧЕВА>