Ибрагим Абдуллин - Поднять на смех!
Перевод с бурятского А. Субботина.
СЛУЧАЙ В МУЗЕЕ
Ученый Заяц, слыв не ротозеем,Лесным заведовал музеем.Сам экспонаты собирал,Сам диаграммы рисовал.И за усердное уменьеСнискал себе медвежье одобренье.Собранья не было такого,Чтоб не хвалил Медведь Косого.Все было мило, но потомНежданный вдруг ударил гром.Жил у Медведя гость высокий,Отважный Тигр, — решил МедведьУважить гостя…Пришел в музей, взглянул, и что ж?Увидел драгоценный нож.Он из дамасской сделан стали,И ручка вся из серебра.Такого редкого добраГлаза Медведя не видали.И он подумал: «Отчего жНе подарить бы гостю нож?»Но тут Косой на стражу всталИ речь сказалО том, что ляжет он костьми —Женой клянется и детьми —Что угождать он не горазд,И ножик не отдаст.Сказал он так, чтоб впредьНе приставал к нему Медведь.
Вчера я заходил в музей —Нет Зайца средь моих друзей.А вот Медведь — и так бывает —Руководит и процветает.
Перевод В. Никонова.
КРОТ
В норе глубокой круглый годЖивет ворчливый старый Крот.Вокруг Крота кипит работа,Но у него одна забота:Пусть трудится лесной народ —Все охает брюзжащий Крот.Бобер друзьям на удивленьеПостроил дом. Чудесный вид!— До первого землетрясенья, —Крот усмехнулся, — простоит. —Высокий мост встал над рекою.— Теперь нас брод не беспокоит! —Вскричали звери. Только КротИх охладил: — Ваш мост снесет.— Скот расплодился, — говорят.— Все волки нынче же съедят…— Хлеб уродился, лучше не было!— Сгорит. Останетесь без хлеба…Везде разруха, недостачи, —Все в мире ложь и суета,Вас ждут сплошные неудачи, —Лишь это слышат от Крота.
Но хочет иль не хочет Крот,А жизнь как шла, так и идет.
Перевод А. Щитова.
РАМАЗАН ШАГАЛЕЕВ
ЗАБОТА
Где только тему не искал,В такие дали забирался!От поисков ослаб, устал,Но был без тем,С тем и остался.
Вдруг осенило:— А Луна?Мне лунных тем надолго хватит.Луна увлечь меня должна!Она едва освещена!Заботит лишь печаль одна:КомандировкуКто оплатит?
ЖЕРТВА МОДЫ
ГаббасПо модеВ шляпе щеголял.Народ ГаббасаШляпоюПрозвал.ГаббасТотчасПривычке изменил,На кепку шляпу модную сменил.Не оценил народГаббасов труд —Его и в кепкеШляпоюЗовут.
«АКСАКАЛ»
Чтоб среди мудрыхУтвердиться,Избрал соседКратчайший путь —Он бородой украсил грудьИ ждет, заметит кто-нибудьИ аксакалу подивится.
Ему заметили шутя:— Эй, бородатое дитя!
ЧЕРЕПАХА
Критиковали черепахуЗа неуклюжесть,Тихий ход.Хлестали мягко и с размаху,Видать, ни в чем не дали маху,Нагнали на беднягу страху —Прошиб старушку нашу пот.И та взмолилась:— Хоть на танцыЯ буду бегать. Прочь, тоска!Одно условие: мой панцирь
Кому доверим мыТаскать?
И сникли критики тогда,О, празднословие!Беда!
ВОРОНА
Ворону мыли в молоке:Белей, глядишь, добрее будет.А та встряхнулась налегке:«Что толку в этом молоке?»
Еще чернейО людяхСудит.
Перевод с башкирского Л. Ханбекова.
ФАИЛЬ ШАФИГУЛЛИН
ГОСТИ
Не вздумайте корить меня за то, что я не терплю гостей. Терпению ведь тоже есть предел.
Надо только удивляться, как быстро прослышали в моем родном селе о том, что я получил новую квартиру. И началось! Словно мои родственники — дальние и близкие — и даже просто знакомые люди дружно сговорились обласкать земляка своим повышенным вниманием. Все повадились в город. По всякому поводу. Сыночка куда-нибудь пристроить, или покупку сделать, или картошку продать. И каждый с поклажей прямехонько ко мне — к Аухади-абы.
На первых порах это меня и моих домочадцев не слишком обременяло. Тогда у нас еще кружилась голова от счастья, как у всех новоселов. К тому же и сами приезжие вели себя скромно, культурно. Ноги, бывало, оботрут еще внизу, на площадке первого этажа. Переступив порог, стеснялись сразу пройти в передний угол. Затем смирненько усаживались бочком на краешек стула. За обеденным столом не чавкали. А если к этому добавить, что каждый из них приносил в подарок фунт-полтора масла или банку меда, курицу или четверть гуся, внушительный клубок козьего пуха, или бараньей шерсти, или же, в крайнем случае, с полпуда картошки, то… Нет, нет, не спешите обвинить меня в корыстолюбии! Вот, дескать, рад от каждого гостя гостинцы получать. Но ведь бытует среди людей такое мудрое понятие — долг приличия. И ей-ей, не так уж много надо, чтобы уважить вашего Аухади-абы. Как говорят в народе, и иголка подарок, и верблюд подарок…
Так вот, на первых порах все шло более или менее нормально. Ну, а дальше… Вы не представляете себе, на какие ухищрения пошли наши визитеры. Все привозимое ими для продажи — картофель, мясо, мед — они стали оставлять в камере хранения. Или так: закончат свои базарные дела и лишь потом заявляются к нам чай пить, распространяя по всей квартире пыль от опорожненных мешков или корзинок. А если иной и донесет до нас остатки своих продуктов, то, усевшись с нами за стол, приговаривает: «Мясо-то какое жирное!»; «А картошка-то какая рассыпчатая!»; «А мед-то какой ароматный — язык проглотишь!» — и сам съедает все до последней крошки. Насытившись и поспав часок, дорогой гость начинает шастать по городу — культпоход себе устраивает. Смехота! Хотите верьте, хотите нет, а лично я, прожив в Казани двенадцать лет, все еще не знаю, в какую сторону открываются двери какого-либо театра или музея, И, слава богу, ничем не хуже людей.
Нет, я не против театров. У кого есть желание, пусть их посещают. Но почему я, мебельных дел мастер Аухади, из-за этих, простите, театралов должен испытывать неудобство и беспокойство?
Однажды только задремал я, внезапно нагрянула одна наша деревенская родственница — тетушка Нахар. Не достучавшись, она открыла дверь своим ключом. И мало того, еще принялась упрекать меня, — дескать, навесил замок о тридцатью оборотами. Дальше — больше! Вместо того чтобы сразу лечь в постель, она начала без спроса шарить в шкафах и холодильнике, неистово гремя посудой, и возмущаться — вода у вас слишком жесткая, и сахар слишком мягкий.
После отъезда тетушки Нахар я сменил в дверях замок. И что вы думаете? Его открыл кузнец Лукман. Тоже не мог, видите ли, подождать, пока я вернусь с работы! Вхожу в квартиру — вижу: возле телевизора, включенного на полную мощность, сидит Лукман, закинув ногу за ногу. Сидит и, обливаясь потом, пьет чай, добавляя из чайника, которым мы пользуемся лишь в самых торжественных случаях. На мой молчаливый, вопрос он ответил весьма спокойно: «Уж не сердись, голубчик! Сегодня в программе футбол, и дождаться твоего прихода у меня не хватило терпения».
Наученный горьким опытом, я навесил на дверь три замка и вырвал с «мясом» звонок. А всем домочадцам строго наказал впредь в мое отсутствие приезжим дверь не открывать. В конце концов наша квартира не караван-сарай. Ведь до чего дело дошло! Четыре раза в год красишь полы. Шутка ли, столько чужих ног! Бывает и так, что нам буквально притулиться негде, ибо все наше жизненное пространство, как говорится, захватывают гости. И еще: для беспрерывного чаепития буквально не напасешься воды. Не хотят эти бесцеремонные люди понять, что вода — дефицит не только в Каракумах, но и на берегу Волги. Это хорошо знают все обитатели девятых этажей. Нет уж! Пусть непрошеные пришельцы ночуют в Доме крестьянина! Надо раз и навсегда закрыть путь в наш гостеприимный дом тем, кто считает возможным являться к нам — простите за прямоту! — с пустыми руками.
