Русская басня - Николай Леонидович Степанов
В. Белинский необычайно выразительно охарактеризовал Измайлова. «А. Измайлов,— писал он,— ...заслуживает особенное внимание по своей оригинальности: тогда как первые (В. Пушкин, например.— Н. С.) подражали Хемницеру и Дмитриеву, он создал себе особый род басен, герои которых: отставные квартальные и пьяные мужики и бабы, Ерофеич, сивуха, пиво, паюсная икра, лук, соленая севрюжина; место действия — изба, кабак и харчевня. Хотя многие из его басен возмущают эстетическое чувство своею тривиальностью, зато некоторые отличаются истинным талантом и пленяют какою-то мужиковатою оригинальностью»[12]. Этот бытовой натурализм Измайлова проявился не только в выборе героев и сюжетов его басен, но и в деталях быта, грубых, нарочито подчеркнутых «фламандскими» подробностями:
Пьянюшкин, отставной квартальный,
Советник титулярный,
Исправно насандалив нос,
В худой шинелишке, зимой, в большой мороз,
По улицам шел утром и шатался.
Навстречу кум ему, майор Петров, попался.
«Мое почтение!» — «А! здравствуй, Емельян
Архипович! Да ты, брат, видно,
Уже позавтракал. Ну, как тебе не стыдно?
Еще обеден нет, а ты как стелька пьян!»
(«Пьяница»)
Так ко времени появления басен Крылова завершились основные направления в развитии басни. «Площадная», сатирическая притча Сумарокова, черпавшая свои краски в народном творчестве, философско-сатирическая — Хемницера, изысканная, стилистически изящная басня Дмитриева, каждая по-своему подготовили новый, высший этап в развитии этого жанра.
5
Триумф русской басни связан с именем И. Крылова. В 1809 году вышла первая книга его «Басен», которая покорила всю читающую Россию. За более чем тридцатилетнюю деятельность баснописца он сделался, по словам Белинского, «народным поэтом», проложил другим поэтам «дорогу к народности»[13].
Крылов достиг совершенной реалистической полноты, создал басню глубоко народную по содержанию и форме. «Тот ошибется грубо,— писал Гоголь,— кто назовет его баснописцем в таком смысле, в каком были баснописцы Лафонтен, Дмитриев, Хемницер и, наконец, Измайлов. Его притчи — достояние народное и составляют книгу мудрости самого народа»[14].
Народная мудрость басен Крылова восходит к сказкам, пословицам и поговоркам, в свою очередь, строки его басен стали народными пословицами.
Крылов обращался своими баснями не к узкому кругу посетителей литературных салонов, а к широкому, массовому демократическому читателю. Когда Крылова спросили, почему он пишет именно басни, он ответил: «Этот род понятен каждому: его читают и слуги и дети».
Баснописец всегда на стороне простого человека, угнетаемого сильными мира сего: вельможами, богачами, чиновниками. Мораль его басен выражает нравственные представления и идеалы народа: неприятие праздности, лживости, хвастливости, алчности, вероломства — словом, всех тех пороков, которые являются результатом социального неравенства и несправедливости.
В басне «Листы и Корни» Крылов резко противопоставляет творческую силу народа, подлинный источник мощи нации — питающие ее «Корни» — эфемерным претензиям «Листов» — господствующих, тунеядствующих классов. Простой труженик, человек из народа, честный, скромный, правдивый, отзывчивый, и является положительным идеалом баснописца. Вот этот народный, трудовой идеал он и формулирует в басне «Орел и Пчела». В противовес кичащемуся своей дерзкой силой Орлу Крылов изображает скромную Пчелу, которая сознает свой долг в том, чтобы «труды для общей пользы несть». Такая демократическая позиция и определила народный характер его басен.
В тяжелую пору Отечественной войны 1812 года Крылов создает цикл патриотических басен. В них он призывает к беспощадной борьбе с захватчиком («Волк на псарне»); в басне «Раздел» осуждает отсутствие единства в опасную для родины минуту.
В борьбе за идеал гражданина Крылов обращается к сатире. Его басни не моральные наставления, а жгучая и смелая сатира на нравы и пороки господствующего общества, на его конкретных представителей. «Как истинно гениальный человек, он, подобно другим, не ограничился в басне баснею,— писал Белинский,— но придал ей жгучий характер сатиры и памфлета»[15].
Во времена Крылова можно было только «эзоповым языком» басни сказать о том, о чем иначе, в открытую, говорить было невозможно. Крылов гневно обличал господствующие классы — от вельмож до чиновников-казнокрадов и мздоимцев. Его Львы, Волки, Медведи, Щуки в типически обобщенных образах запечатлели подлинный облик представителей тогдашней власти. Такие басни, как «Рыбья пляска», «Пестрые Овцы», «Волки и Овцы», и многие другие рисуют жестокую несправедливость, деспотизм, беззаконие вельмож и даже самого царя. Сюжеты многих басен Крылова возникали из конкретных исторических событий и фактов. Так, в басне «Демьянова уха» имелись в виду скучные заседания «Беседы любителей русского слова». «Пестрые Овцы», как и «Рыбья пляска», относились к Александру I; «Волк на псарне» — к Наполеону и Кутузову и т. д. Но обобщающий смысл его басен неизмеримо шире. Независимо от того, осмеивает ли басня «Квартет» чиновный характер заседаний «Беседы» или, как свидетельствуют некоторые современники, относится к деятельности Государственного совета, она доказывает порочность любой бюрократической организации. В этом подлинный обличительный смысл, типичность и сатирическая острота басни Крылова. В «текущем» и злободневном писатель умел увидеть и показать общее, наиболее важное и характерное. Оттого-то его басни пережили свое время.
Пользуясь «эзоповым языком» басни, Крылов высмеивал непонимание царем нужд народа («Воспитание Льва»), жестокое искоренение им всякого инакомыслия и любых попыток протеста («Пестрые Овцы»). Не менее сурово осуждал он высшую бюрократию и чиновников, неспособных к управлению страной, пекущихся лишь о своих корыстных интересах («Вельможа», «Слон на воеводстве», «Рыбья пляска» и др.), судей и подьячих, обманывавших и обиравших народ («Крестьянин и Овца», «Щука» и др.). Его басни дают широко обобщенную картину беззаконий, лихоимства, казнокрадства, творившихся в тогдашней России.
Недаром в комедии Грибоедова «Горе от ума» правительственный соглядатай и доносчик Загорецкий с горечью признает обличительную силу басенной сатиры:
...А если б, между нами,
Был ценсором назначен я,
На басни бы налег; ох! басни — смерть моя!
Насмешки вечные над львами! над орлами!
Кто что ни говори,
Хотя животные, а все-таки цари!
Басня у Крылова стала миниатюрной комедией, маленькой сценкой в лицах, а ее «действующие лица», хотя и зачастую в условном облике сказочных зверей, показаны как типические людские характеры[16].
«Драматическое» начало придает басням сценическую выразительность. Этому способствуют хотя и краткие, но блестящие диалоги, образная
