Александр Иванов - Плоды вдохновения

Лесная буза

(Юнна Мориц)

Был козлик тощий и худой,И жил он у старухи нищей,Он ждал соития с едой,Как ангел – с вифлеемской пищей.

Он вышел в лес щипать траву,Бездомен, как герой Феллини.Алела клюква в черном рву,Господь играл на мандолине,И рай явился наяву!

Козла трагичен гороскоп,Раскручена спираль сиротства.Жил волк, бездушный мизантроп,Злодей, лишенный благородства.

По челюстям сочилась браньКартежника и фанфарона.Он ждал! Была его гортаньСуха, как пятка фараона.

Он съел козла! Проклятье злуИ тем, кто, плоти возжелая,Отточит зубы, как пилу,Забыв о том, что плоть – живая!Старуха плачет по козлу,Красивая и пожилая.

А волк, забыв о Льве Толстом,Сопит и курит «Филип Моррис»,Под можжевеловым кустомЛежит, читая Юнну Мориц,И вертит сумрачным хвостом.

Письмо Франсуа Вийону

(Булат Окуджава)

Добрый вечер, коллега!Здравствуйте, Франсуа!(Кажется, по-французскиэто звучит «бон суар».)

Скорее сюда, трактирщик, бегии вина налей.Мы с вами сегодня живы,что может быть веселей!

Но в темную полночьименем милосердного короляНа двух столбах с перекладинойприготовлена вам петля,

И где-то писатель Фирсов,бумагу пером черня,Был настолько любезен,что вспомнил опять про меня.

Все барабанщики мира,пока их носит земля,Пьют за меня и Киплингакапли Датского короля,

И сам Станислав Куняев,как белый петух в вине(Правда, красивый образ?),речь ведет обо мне.

Мы с вами, мой друг, поэты,мы с вами весельчаки;Мы-то прекрасно знаем,что это все – пустяки.

Кому-то из нас (подумаешь!)не пить назавтра бульон…Да здравствуют оптимисты!Прощайте, месье Вийон!

Мореплаватель

(Григорий Поженян)

Лягу в жиже дорожной,

постою у плетня.

И не жаль, что, возможно,

не узнают меня.

Надоело на сушупялить сумрачный взор.Просмоленную душуманит водный простор.

Лягу в луже дорожнойсреди белого дня.И не жаль, что, возможно,не похвалят меня.

А когда я на берегвыйду, песней звеня,мореплаватель Берингбросит якорь. В меня.

Блики

(Владимир Савельев)

Снятся мнекандалы, баррикады, листовки,пулеметы, декреты, клинки, сыпняки…Вылезаю из ванны,как будто из топки,и повсюду мерещатся мне беляки.

Я на кухне своей без конца митингую,под шрапнельюза хлебом ползу по Москве,в магазине последний патрон берегу яи свободно живу без царяв голове.

Зов эпохи крутойпочитая сигналом,для бессмертья пишу между строк молоком,потому что, квартиру считая централом,каторжанским с женойговорю языком.

Я и сам плоть от плоти фабричного люда,зажимая в карманепоследний пятак,каждый день атакуюбуржуйские блюдаи шампанское гроблю, туды его так!

Мы себя не жалели.И в юности пылкойв семилетнюю школу ходили, как в бой.Если надо,сумеем поужинатьвилкойи культурнопосуду убрать за собой.

Безвыходное творчество

(Марк Соболь)

Всю душу разодрав на клочья

и каждый нерв растеребя,

я погибал сегодня ночью –

я перечитывал себя.

Всю ночь я шевелил губами,сучил ногами, пол дробя;я мерзко выл, скрипел зубами, –я перечитывал себя.

Я от стыда пылал, как спичка,себя готов был разорвать.Гори она огнем, привычка –как заведенный, рифмовать!

Довольно, хватит! Слово чести,я образ жизни изменю!Да провалиться мне на месте,когда хоть строчку сочиню!

Да будь я проклят, если сядуопять за стол с пером в руке!Чтоб выпить мне пол-литра яду,чтоб утонуть мне в молоке!!

Глаза б вовеки не гляделина этот ворох чепухи…Но ежедневно, встав с постели,я вновь сажусь писать стихи.

Романс без контрабаса

(Владимир Соколов)

У меня совсем другое

Было на уме…

Кто-то что-то пишет где-то.В голове темно.Есть сюжет иль нет сюжета –Это все равно.

Может, это? Нет, не это.Но ведь и не то.Не зима. Но и не лето.Надевай пальто.

Акварельная картинка.Серебрится лес.Тихо крутится пластинка.Я в себя залез.

Хорошо в себе! КонфетаТает на губе.Я лежу. Читаю Фета,Надоев себе.

Кто-то в душу влез без мыла,Значит, я поэт.У попа была кобыла,Впрочем, тоже нет.

Я пошевелил ногою.Кот чихнул во тьме.…У меня совсем другоеБыло на уме.

Ночной разговор

(Владимир Туркин)

В изголовье уснувшего города

Только звезды, да Пушкин, да я…

Город спит и во сне улыбается,В небе звезды мерцают, маня.Александр СергеевичМается –В изголовье сидит у меня.

Посидел, помолчал, пригорюнился,Головою курчавой трясет…– Что, брат, Пушкин? – в сердцах говорю ему.– Ничего, – молвит, – так как-то все…

Скушно, сударь. Куда бы полезнееПочитать.Где же книжка твоя?Так-то, брат. В изголовье поэзииТолько звезды, да Туркин, да я.

Жарко!

(Игорь Шкляревский)

В столовой автопарка жарко!

Внизу шурует кочегарка.

В окне блестит электросварка.

А со стены глядит доярка.

Сижу в столовой автопарка.В столовой автопарка жарко.От щей в желудке – кочегарка.В глазах блестит электросварка.Ко мне подходит санитарка.А санитарку звать Тамарка.Она по паспорту татарка.А у нее в руках припарка.А со стены глядит доярка.Ее зовут, наверно, Ларка.Есть у нее сестра – свинарка.И муж – бухгалтер зоопарка.На горизонте – друг Захарка.С Захаркой друг его Макарка.В зубах у первого цигарка.А у того в кармане старка.Сидим в столовой автопарка.Там где-то жуткая запарка.А нам ни холодно, ни жарко.Нам хорошо! Эх, старка, старка…

Приключение в комиссионном магазине

(Белла Ахмадулина)

Затормозил изящный лимузин,в пути не сбившись с усложненной трассы,и я, дитя сомнений и пластмассы,вошла в комиссионный магазин.

Среди партикулярного старьянашла колпак, которого алкаладуша моя. С изяществом бокалау зеркала остановилась я.

Он выглядел как старый баклажан,в нем было что-то от орды татарской,от благовоний шашлыка по-карски,карающих безумных горожан!

В углу рыдал гриппозный продавец…– Вы говорите, шил колпак художник?– Помилуйте! – А кто? – Да он сапожник,он вертопрах и Каин, наконец!

Печальна сущность злых полугримас!Изящен хор больных столпотворений!Оплаканы сюрпризы повторений,хрустально изнуряющие нас…

Я молвила: – Колпак упаковать!Мне ненавистны нити канители,заняться надо им на той неделеи горестно переколпаковать.

С тех пор, томясь сознанием вины,взывал во мне нездешний голос мрака.Я, наконец, устала как собакаи продала колпак за полцены.

Баллада о Кларе

(Николай Доризо)

Клара,Девочка,Вихрем влетает ко мне.От смущения яПрилипаю к стене.– Понимаете, Коля,–Она говорит, –У меня, понимаете,Сердце горит!

Полюбила я Карла,А он – идиот.Он позорной,Неправильной жизнью живет!Он женат на мещанке,На глупой козе…Понимаете,Он на неверной стезе!

Он меня, представляете,Выгнал взашейИ кораллыИз розовых вынул ушей.Помогите! –Подумав, я дал ей совет:– УкрадитеУ этого Карла кларнет!

О святая наивность,Ты кредо мое.О святая невинность,Храните ее!

…Тут она засмеяласьСветло и земноИ на крыльях любвиУпорхнула в окно.

Я к окну подошел –Хорошо на душе!Я не зряНа десятом живу этаже.

Баллада о левом полузащитнике

(Евгений Евтушенко)

Устав от болтовнии безыдейности,заняться я хочуполезной деятельностью,в работу окунувшийсяпо щиколотку,я в левые идуполузащитники.Что б ни болталишкурники и лодыри,в команде нашейстал я первым номером!Я получаю мяч. Бегу.Мне некогда,тем более что пасовать мне некому,а если бы и было –на-кась, выкуси! –я сам хочуфинты красиво выполнить.И вот ужезащита проворонила,и я уже возник перед воротами,вопят трибуны –мальчики и девочки, –и мне вратарьглазами знаки делает…Я бью с размахув правый верхний угол,бросок! Вратарьлетит на землю пугалом,но где уж там…Удар неотразимый,как материт менявратарь-разиня!Я оглушенкоманды нашей криками,и тренеркак-то очень странно кривится,и голос информаторапротивный:«Счет 0:1».Ликует… наш противник.И по трибунамходят волны ропота,ах, черт возьми,я бил в свои ворота!И сам себея повторяю шепотом:«А что потом,а что потом,а что потом?..»

Баллада об убиенном козле