Парнас дыбом - Паперная Эстер Соломоновна
И все же мы вправе считать их произведения пародиями, если сущность этого жанра увидим в том, в чем ее видел Пушкин, определявший пародию как «искусство подделываться под слог известных писателей». «Сей род шуток, — говорил он, — требует редкой гибкости слога; хороший пародист обладает всеми слогами...»[5] Именно обладание «всеми слогами» снискало «Парнасу» устойчивую популярность, усиливаемую, может быть, тем, что именно «искусства подделываться под слог известных писателей» зачастую недостает современным пародистам.
Нынешние авторы пародий обычно предпосылают своим произведениям своеобразные «эпиграфы» — несколько строк пародируемого автора. Чтобы читатель знал, что подлежит пародийному утрированию, над чем ему предложат посмеяться. Попробуйте подобрать подобные эпиграфы к текстам «Парнаса»: к Шекспиру, к Зощенко, к Крылову, к Пастернаку. Такая попытка обречена на полную неудачу. Потому что «парнасцы» стремились и умели не обыгрывать одно какое-то выражение, а улавливать и воплощать то, что характеризует индивидуальность стиля. Вот чему могли бы поучиться современные пародисты у своих предшественников.
Как известно, участь «Парнаса дыбом» оказалась нелегкой. С каждым годом он становился все большей редкостью. Немногочисленные обладатели берегли его пуще глаза, а жаждущие стать таковыми уверялись в недостижимости своей цели. И пошел он обычным для тех времен путем — в «самиздат». Стучали пишущие машинки, и с копий снимались копии.
Второе рождение «Парнаса дыбом» могло состояться в конце 60-х годов. Могло, но не состоялось. К тому времени Э. С. Паперная и А. М. Финкель (А. Г. Розенберга уже не было в живых) пополнили сборник рядом новых произведений. Некоторые из них появились на страницах журналов, прозвучали с телевизионного экрана.
Попытки добиться переиздания «Парнаса» продолжались более десяти лет: с хрущевской оттепели до возобладания сил, властвовавших в эпоху застоя. Сейчас трудно восстановить все перипетии этой изматывающей борьбы литераторов с бюрократами. Даже когда харьковское издательство «Прапор» обещало читателям дополненное издание «Парнаса» и казалось, чудо вот-вот свершится, авторы не могли избавиться от мрачных предчувствий. 22 марта 1967 года Э. С. Паперная писала А. М. Финкелю: «Скажу тебе по секрету, что, даже подписавши договор с издательством, мы не сможем быть уверены в рождении нового «Парнаса дыбом», ибо в нашем благословенном отечестве всякие форс-мажоры могут разразиться в любую минуту»[6].
И «форс-мажор» действительно разразился. Книга не увидела света. То ли показались неблагонадежными иные из пародируемых авторов, например Гумилев, Волошин или Ремизов, то ли обнаружились какие-то сложности в отношении к пародистам. Издательство не отяготило никакими объяснениями двухстрочную отписку, извещавшую, что оно «не имеет возможности издать пародии «Парнас дыбом». Невольно вспоминается ироническое размышление Щедрина: то ли просвещение для орлов вредно, то ли орлы для просвещения вредны... Как бы то ни было, орлы тогда свое дело сделали.
Как и многое, что получает сегодня советский читатель, эта книжка обязана своим появлением переменам, которые произошли у нас в последние годы. Многое, чего мы не чаяли видеть на книжной полке, видим. Вот и он, «Парнас дыбом».
В первом издании сборника появилось 37 пародий (7 «Собак», 18 «Козлов» и 12 «Веверлеев»), В том, которое собирался выпустить «Прапор», их количество должно было возрасти до 56-ти (15 «Собак», 24 «Козла» и 17 «Веверлеев»). В нашем сборнике, дополненном произведениями, сохранившимися в архиве А. М. Финкеля, читатель найдет 69 пародий (21 «Собаку», 31 «Козла» и 17 «Веверлеев»), а также статью Э. С. Паперной и А. М. Финкеля, повествующую о том, как создавался «Парнас дыбом». Все подстрочные примечания принадлежат авторам сборника.
Л. ФризманВместо предисловия
РАЗГОВОР КНИГОПРОДАВЦА С ПОЭТОМКнигопродавецВам муза, вижу я, верна:Балует вас, и ублажает,И, как примерная жена,Стихи без устали рожает.Плод новых умственных затей —Поэма, говорят, готова.Итак, решите, жду я слова,Назначьте сами цену ей!ПоэтВы ошибаетесь, мой друг.Я к вам сегодня без поэмы.Иные волновали темы,Иным заполнен был досуг.Я время то воспоминал,Когда, надеждами богатый,Поэт беспечный, я писалИз вдохновенья, не из платы.Как был горяч сердечный жар,Как был я весел, горд и молод.Теперь, увы, я сед и старИ душу облекает холод.КнигопродавецНо вы, я вижу, принеслиОпять творенья вашей музы.С чем ныне вы ко мне пришли?ПоэтЯ с ней не прерывал союза.Она явилась в тишине,Мое прервав уединенье,И подарила снова мне,Как в дни былые, вдохновенье.И мнилось — снова нежен, юн,Я предаюсь своим мечтаньям,И снова легкое бряцаньеС серебряных спадало струн.И пронеслися предо мнойТолпою призрачных виденийТе, кем гордится род земной:Здесь Данта был суровый гений,Здесь был слепой певец Омир,Некрасов, Франс, Крылов, Твардовский,Есенин, Эренбург, Шекспир,Ахматова и Маяковский[7].Все говорили: «ПерестройНа новый лад искусну лиру,И пусть напомнит голос твойО нас забывчивому миру».Я был смущен и потрясен,Клубилась в жилах кровь, как волны,В ушах стоял немолчный звон,И я бежал, смятенья полный,Друзьям своим поведал сны,Совместно их свершить затеяв...И вот — они заключеныВ собак, козлов и веверлеев.КнигопродавецВаш замысел высок и чист:Здоровый смех полезен людям.Что ж? Ныне наслаждаться будем,Чем одарил нас пародист.ПоэтЯ рад. Вы поняли меня.Еще одно лишь замечанье,Чтобы потом не слышал яУпрека или нареканья.Не я здесь автор — коллектив.Не пародист — а подражатель.И, вас теперь предупредив,Хочу, чтоб знал о том читатель.КнигопродавецВаше желание будет исполнено.Полагаю, что наш разговор уяснитЧитателю вашу мысль, и, с вашегоРазрешения, я его напечатаю.(А. Финкель)
