Саша Черный - Кому в эмиграции жить хорошо

VIII

Портной Арон ДавыдовичСидел за голой стойкоюИ мял в руках задумчивоПотертые штаны…То вскинет их скептически,На свет посмотрит, сморщится,То с миной безнадежностиДвумя худыми пальцамиОткинет вверх очки…Вдруг колокольчик бронзовыйВизгливо-истерическиНад дверью зазвенел.Со сверточком под мышкоюВ салончик тускло-кремовыйПриплелся из редакцииКлиент знакомый Львов.Принес пальто в починочку, -Подкладка сбоку лопнула;Она ведь не двужильная,Не век ей шов держать…«Ну, как вы поживаете?» -Спросил усталым голосом,Усевшись, журналист.х х х «Такое поживание, -Сказал Арон Давыдович,Встряхнув пальтишко старое, -Что лучше и не жить…Где эти сумасшедшие,Что из моей материиПо мерке платье новоеЗаказывали мне?За месяц хоть бы кто-нибудьХоть самые паршивыеДешевые-триковыеМне брюки б заказал!Шью двадцать лет как каторжный,Имею вкус и линиюИ вдруг теперь починщикомИз первых скрипок стал…Как до войны в Житомире,В Париже,- понимаете! -Одними переделкамиОправдываю хлеб…Двух мастеров,- подумайте,Не мастера, а золото, -Пришлось с сердечным скрежетомВо вторник рассчитать…Что ж это за история?Где франты? Где все модники?Куда девать материю?Портной я или нет?Вы там в газетах пишетеПро кризисы, про мизисы, -Читал и перечитывал,Аж вспухла голова!Америка в истерике,Германия и АнглияДонашивают староеИ штопают бюджет…Где главные закройщики?И в чем подкладка кризиса?Как по фасону новомуПерекроить все старое?Весь мир трещит по швам!»

«Вот вам для иллюстрации:Студент мне брюки старыеПринес перевернуть, -Какой-то добрый родственникС попутчиком из ЛатвииПрислал ему в презент.Материя английская, -Пускай доносит юноша,Студент ведь не маркиз…Ушел. Я брюки вывернул,Взглянул на свет внимательно:Уже перелиновано!Хорошенькая жизнь…»

Скрестил Арон ДавидовичХудые пальцы медленноИ вкось на Львова хмурогоВзглянул из-под очков.

В редакцию за справкамиПришла душа потертая:Субъект с глазами горлинки,С бородкой русым штопором,С продрогшим красным носиком -Смесь институтки с Гаршиным,На каблуках расплюснутых,В брезентовом пальто…Стал в очередь в простеночкеИ на пустую вешалкуЛирически-стоическиУставился, как карп.х х х «Вот кандидат в счастливые, -Шепнул Попов приятелям. -Давайте побеседуемС ним где-нибудь в чуланчике -Ведь все-таки - улов…» -«А чем он занимается?» -Спросил Козлов скептически.«Изобретатель, душечка, -А проще - птица Божия,Попавшая в силки…»

Под кипами газетными,Торчащими вдоль полочекОт пят до потолка,Присела личность кроткая,Потерла руки потныеИ начала доклад:«Второй уж год слоняюсь яПо разным учреждениям,А толку ни на грош…Идея очень ясная:Все люди злятся, бесятся,Волнуются, кипят…Мужья и жены ссорятся,Юристы и политики,Поэты и любовникиБурлят чрезмерным пафосом, -И так до бесконечностиВезде - в любой стране…Пять лет вертел мозгами я,Как для людей использоватьИзбыток сей энергии?И, наконец - нашел!Прибор мой магнетическийВ любой квартире, комнате,Любой избыток страстности,Любви ли, споров, ревности,Вмиг переводит полностьюВ полезную энергию,В комплекс рабочих сил…Мой аппарат поставивши,Теперь семейство каждоеСебя своими силамиВполне экономическиСумеет вентилировать,Согреть и отопить…»

«Идея гениальная!» -Сказал Козлов опасливо,Свой табурет расшатанныйОтодвигая вбок.«А сколько ж средств вам надобно,Чтоб ваше изобретеньеПустить скорее в ход?»Изобретатель встрепанныйВзглянул глазами горлинкиНа мутное окно:«С рекламой и конторою -Три миллиона с четвертью,Уж все пути намечены, -Ведь пустяки же, в сущности, -Да кризис помешал…»И, гордо носик вскинувши,Он вышел в коридор.

К Попову наклонившися,Львов проронил медлительно:«Ваш кандидат в счастливые,Пожалуй, не того-с…Его бы в санаториюНа девять-десять месяцев,А после подучить.Тогда б, пожалуй, выдумалСей Эдисон стремительныйКакой-нибудь практическийПолезный аппарат, -Машинку для доенияМышей иль комаров…»

XI

Во сне какая ж логика:В ночной рубашке вздувшейсяСтоит Козлов и ежитсяНа крыше за трубойИ слушает звенящиеНочные голоса…Блокнот в ладони треплется,В другой руке качаетсяХолодное стило.

«Я, никому не ведомыйИван Петрович Кругляков,В глуши Прованса ВерхнегоНа шахтах алюминьевых,Пять лет тружусь, как вол…Пиши меня в счастливые:Весь день гружу в вагончикиРуду я темно-рыжую,Как черт, я весь коричневыйОт пят до головы…А вечерами хмурымиЯ борщ в бараке стряпаюИ на леса угрюмые,Закатом окаймленные,Смотрю в окно, как сыч.Пиши-пиши, записывай,Газетная душа»…

«Алло! А я под НиццеюНочным слоняюсь сторожем…Днем сплю в своей каморочке:Как каменный, - без снов.Ночами охраняю яПустые виллы мертвые…Присяду под террасою, -Мимозы вьются-треплются,Грохочут волны дальние…Ботинками пудовымиОт холода стучу.Ох, думы, думы темные,Как море, неуемные,С заката до зари…Пиши-пиши, записывай,Чернильный человек!»

«А я в Гренобле мыкаюсь, -Я на цементной фабрикеЗаборчики цементныеПрессую третий год…Я в прошлом был учителемОРЛОВСКОЙ Прогимназии, -Кто я теперь, не ведаю, -Не стоит ворошить…Душа моя цементнаяОцепенела, съежилась,Посплю, поем,- на фабрикуИ больше ничего.Пиши меня в счастливые,Парижский землячок!»

«Эй, господин над крышею! -Чуть слышный альт надтреснутыйПо ветру долетел.У берегов АвстралииУж третьи сутки треплетсяНаш старый пароход…Компания голландская,Матросы африканские,А я, псаломщик пензенский,Здесь поваром служу…Ох, надоело, миленький!Хоть сыт, хоть койка мягкая, -Но стражду, как Иона, яВо чреве у кита…Нет ли в Париже, батюшка,Какой-нибудь работишки?Я в русской типографииГотов хоть пол мести,Лишь бы из брюха тесного,Железно-иноземного,К своим опять попасть…»

Со всех сторон доносятсяЗвенящие, скрипящиеНочные голоса…Козлов, как лось затравленный,Метнулся вбок, попятился…Влез на трубу стремительно,Вниз головой просунулся,Скользнул в нутро мохнатое,И вот, как полагаетсяВ подобных сонных случаях,Проснулся весь в испарине,В своей знакомой комнатеНа пятом этаже.

XIII

Для полноты коллекции,На имя трех приятелейПришло в конверте серенькомИз Рима письмецо…Чернила водянистые,Расплывчатые, сизые,Корявый почерк старческийСползал зигзагом вкось, -Зато по содержаниюНастой полыни беженскойСтоградусною горечьюДымился над письмом…

«Привет вам, люди добрые,Из города счастливого,Из Рима горделивого -Со всех семи холмов!..Лишь в эту зиму темнуюБеда-нужда всесветнаяВолною отраженноюПришла - плеснулась - грохнулаВ парижское окно…Нам это не в диковинку:Мы в Риме, горсть осевшая,Ломоть, от всех отрезанный,Хронические пасынкиСредь эмигрантской братии, -Давно привыкли к кризису,Как к старому бельму.Средь райской декорации,Средь величавых форумов,Среди фонтанов плещущих,Средь пинии мирно дремлющих,Под солнцем золотым, -Как домовые тихие,Мы жмемся, незаметные,В углах-подвалах пасмурных,В продрогших чердаках.На площадях сияющих -Теплее, чем у нас…Порою сам не ведаешь,Как год за годом держишься?Бюджет - фантасмагория,Работы - ни на грош.Ни в гиды, ни в извозчики,Ни в маляры, ни в плотники,Лишь воробьев на форумеБесплатно разрешаетсяПод аркою считать…Считаешь и завидуешь:Счастливцы, воробьи!А ведь недавно, милые,Чуть-чуть в тарелку капало, -Для аргентинок пламенныхЯ, харьковский нотариус,Платки великолепныеБилибинскими павамиЦветисто расшивал…Швейцары при гостиницах, -Министры по обличию, -Процент взимали божеский,Впускали в вестибюль…Увы, все нынче схлынуло, -Туристов нет и звания…В библиотеке ГоголяСидишь часами долгимиИ смотришь в потолок…Газетою прикроешься,Уснешь, как новорожденный, -Теплынь и тишина.Во сне ведь я не пасынок:С друзьями стародавними,Давно глаза закрывшими,Беседуешь во сне,По старому по ХарьковуС клиентами знакомымиПройдешься при луне.Не осудите, милые,Больного старика…»

Постскриптум: «Драгоценные!Не нужен ли кому-нибудьВ Париже из писателейКомплект,- тисненный золотом, -Романов Боборыкина?Я дешево продам».

XV