Игорь Губерман - Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Храпит и яростно дрожит

казацкий конь при слове «жид»

В евреях легко разобраться,отринув пустые названия,поскольку евреи — не нация,а форма существования.

Давным-давно с умом и пыломпевец на лире пробренчал:любовь и голод правят миром;а про евреев — умолчал.

Развеяв нас по всем дорогам,Бог дал нам ум, характер, пыл;еврей, конечно, избран Богом,но для чего — Творец забыл.

Пучина житейского моряи стонов, и криков полна,а шум от еврейского горятем громче, чем мельче волна.

Везде цветя на все ладыи зрея даже в лютой стуже,евреи — странные плоды:они сочней, где климат хуже.

Евреи рвутся и дерзают,везде дрожжами лезут в тесто,нас потому и обрезают,чтоб занимали меньше места.

Я прекрасно сплю и вкусно ем,но в мозгу — цепочка фонарей;если у еврея нет проблем —значит, он не полностью еврей.

В истории все повторяется вновьза жизнь человечества длинную,история любит еврейскую кровь —и творческую, и невинную.

Я подлинный продукт еврейской нации:душа моя в союзе с диким нравомиспользует при каждой ситуациимое святое право быть неправым.

Как тайное течение реки,в нас тянется наследственная нить:еврей сидит в еврее вопрекижеланию его в себе хранить.

Евреи собираются молиться,и сразу проступает их особость,и зримо отчуждаются их лица,и смутная меня тревожит робость.

Хотя они прославлены на светеза дух своекорыстья и наживы,евреи легкомысленны, как дети,но именно поэтому и живы.

Есть мечта — меж евреев онапротекает подобно реке:чтоб имелась родная странаи чтоб жить от нее вдалеке.

Знак любого личного отличиянам важней реальных достижений,мания еврейского величиявыросла на почве унижений.

На пире российской чумыгуляет еврей голосисто,как будто сбежал из тюрьмыи сделался — рав Монте-Кристо.

В еврейском духе скрыта порча,она для духа много значит:еврей неволю терпит молча,а на свободе — горько плачет.

Думаю, что жить еврею вечно,капая слезу на мед горчащий;чем невероятней в мире нечто,тем оно бывает с нами чаще.

У Хаси энергии дикий напор,а вертится — вылитый глобус,и если поставить на Хасю мотор,то Хася была бы автобус.

Забыв, что дрожжи только в тестерастут махрово и упруго,евреи жить стремятся вместе,травя и пестуя друг друга.

Горжусь и восхищаться не устануискусностью еврейского ума:из воздуха сбиваем мы сметану,а в сыр она сгущается сама.

Еврейской мутной славой дорожа,всегда еврей читает с одобрением,как жили соплеменники, служалюбой чужой культуры удобрением.

Может, потому на белом свететак евреи долго задержались,что по всей планете на столетиядружно друг от друга разбежались.

Еврейский бес весьма практичен,гордыней польской обуян,слегка теперь по-русски пьяни по-немецки педантичен.

На месте, где еврею все знакомои можно местным промыслом заняться,еврей располагается как дома,прося хозяев тоже не стесняться.

В евреях есть такое электричество,что все вокруг евреев намагничено,поэтому любое их количествоповсюду и всегда преувеличено.

В мире нет резвее и шустрей,прытче и проворней (будто птица),чем немолодой больной еврей,ищущий возможность прокормиться.

Все ночью спит: недвижны воды,затихли распри, склоки, розни,и злоумышленник природы —еврей во сне готовит козни.

Ни одной чумной бациллене приснится резвость Цили.А блеснувшая монетав ней рождает скорость света.

Везде на всех похож еврей,он дубом дуб в дубовой роще,но где труднее — он умней,а где полегче — он попроще.

Это кто, благоухая,сам себя несет, как булку?Это вышла тетя Хаяс новым мужем на прогулку.

Нынче нашел я в рассудке убогомключ ко всему, чему был изумлен:да, у евреев был договор с Богом,только он вовремя не был продлен.

Содержимому наших головмир сегодняшний сильно обязан,в мире нету серьезных узлов,где какой-то еврей не завязан.

Поверхностному взгляду не постичьдуховность волосатых иудеев;во многих — если бороду остричь —немедля станет видно прохиндеев.

Еврей везде еврею рад,в евреях зная толк,еврей еврею — друг и брат,а также — чек и долг.

Все гипотезы, факты и мнениядля здоровья полезны еврею:посещая научные прения,я от мудрости сладостно прею.

А знает ли Бог в напряженныхраздумьях о высшей морали,что пеплом евреев сожженныхнедавно поля удобряли?

Логичность не люблю я в человеке,живое нелогично естество,та логика, что выдумали греки, —пустое для еврея баловство.

Еврейский огонь затухал, но не гас,и тем отличаемся мы,но желтые звезды пылают на насзаметней в периоды тьмы.

Наука расщелкать пока что слабахарактера нашего зерна;еврейство — не нация, это судьба,и гибельность ей жизнетворна.

Тайной боли гармоничныес неких пор у целой нации,у еврея с дымом — личныесвязаны ассоциации.

Народ любой воистину духовен(а значит — и Создателем ценим)не духом синагог или часовен,а смехом над отчаяньем своим.

Печально, если правы те пророки,слепые к переменным временам,которые все прошлые урокии в будущем предсказывают нам.

Нравы, мода, вкус, идеи —все меняется на свете,но все так же иудеисостоят за все в ответе.

Полон гордости я, что еврей,хоть хулу изрыгает мой рот;видя ближе, люблю я сильнеймой великий блудливый народ.

В истории бывают ночь, и день,и сумерки, и зори, и закаты,но длится если пасмурная тень,то здесь уже евреи виноваты.

Наверно, это порчи знак,но знаю разумом и сердцем,что всем евреям я никакбыть не могу единоверцем.

Ту тайну, что нашептывает сердце,мы разумом постичь бы не могли:еврейское умение вертетьсявлияет на вращение Земли.

Неожиданным открытием убиты,мы разводим в изумлении руками,ибо думали, как все антисемиты,что евреи не бывают дураками.

Мы в мире живем от начала начал,меж наций особая каста,и в мире я лучше людей не встречали хуже встречал я не часто.

Еще я не хочу ни в ад, ни в рай,и Бога я прошу порой как друга:пугай меня, Господь, но не карай,еврей сильнее духом от испуга.

В лабиринтах, капканах и каверзах росмой текущий сквозь вечность народ;даже нос у еврея висит, как вопрос,опрокинутый наоборот.

От ловкости еврейской не спастись:прожив на русской почве срок большой,они даже смогли обзавестисьзагадочной славянскою душой.

Мне приятно, что мой соплеменникпри житейском раскладе поганомв хитроумии поиска денегделит первенство только с цыганом.

Напрасно я витаю в эмпиреяхи столь же для химер я стар уже,но лучшее, что знаю я в евреях, —умение селиться в мираже.

Евреи уезжают налегке,кидая барахло в узлах и грудах,чтоб легче сочинялось вдалекео брошенных дворцах и изумрудах.

Душе бывает тяжко даже бремялишения привычной географии,а нас однажды выкинуло время —из быта, из судьбы, из биографии.

Так сюда евреи побежали,словно это умысел злодейский:в мире ни одной еще державедаром не сошел набег еврейский.

Еврею от Бога завещано,что, душу и ум ублажая,мы любим культуру, как женщину,поэтому слаще — чужая.

Из-за гор и лесов, из-за синих морей,кроме родственных жарких приветов,непременно привозит еврею евреймиллионы полезных советов.

Еврей с отвычки быть самим собой,а душу из личины русской выпростав,кидается в израильский запойи молится с неистовостью выкрестов.

Сметливостью Господь нас не обидел,ее нам просто некуда девать,евреи даже деньги в чистом видеумеют покупать и продавать.

Я то лев, то заяц, то лисица,бродят мысли бешеной гурьбой,ибо я еврей, и согласитьсямне всего трудней с самим собой.

Израиль я хвалю на всех углах,живется тут не скучно и упруго,евреи — мастера в чужих делах,а в собственных — помеха друг для друга.

Не молясь и не зная канонов,я мирской многогрешный еврей,но ушедшие шесть миллионовпродолжаются жизнью моей.

Расчислив жестокого века итог,судить нас не следует строго:каков он у нас, отвернувшийся Бог,такие евреи у Бога.

Загробный быт — комфорт и чудо;когда б там было неприятно,то хоть один еврей оттудауже сыскал бы путь обратно.

Увы, подковой счастья моего