Белогорская крепость - Наталия Иосифовна Ильина
Детективный роман, как и всякий другой литературный жанр, вскрывает реальную общественную структуру, в которой живут герои, покоится на сугубо реальном общественном каркасе.
Н р а в с т в е н н а я п о з и ц и я. Задача автора хорошего детектива — пробудить в читателе не одно только голое любопытство, ожидание развязки, но и чувство более высокое, а именно беспокойство, как бы не пострадали невиновные, как бы преступник не ушел от наказания.
Мастеров жанра, таких как Конан Дойл, Эдгар По, Агата Кристи, Сименон, Рекс Стаут, Росс Макдональд и других, объединяет ненависть к преступлению и к лицу, преступление совершившему. Ни Шерлок Холмс, ни Дюпен, ни Пуаро, ни Мегрэ совести своей не продают, на компромиссы с виновными не пойдут, защищать готовы лишь правое дело. Таков же и Ниро Вульф, и Лу Арчер, этот странствующий рыцарь. Его симпатии на стороне тех, кто слаб и угнетен. Он, хоть и существует на заработок частного сыщика, бедным готов помочь бесплатно.
Профессия сыщика, как и профессия врача, несовместима с цинизмом и равнодушием к человеческой судьбе. Сыщику должна быть свойственна внутренняя невозможность примириться со злом, оставить его безнаказанным.
Нравственная позиция автора хорошего детективного романа выражается в том, что жажда справедливости, живущая в каждом из нас, непременно бывает удовлетворена. Ход детективного романа (или новеллы) — кратчайшее расстояние между двумя точками: преступлением и наказанием. В произведениях этого жанра преступление всегда раскрывается, виновные несут наказание, а невиновные если страдают, то недолго и за свои страдания вознаграждаются. И все это происходит на глазах у читателя. Между прочим: фигуры, по ходу игры исчезающие с поля, иначе говоря, персонажи убиваемые — это, как правило, те лица, которые не вызывают читательской симпатии. Это или лицо, едва успевшее появиться на страницах романа, или лицо, чем-то неприятное. Исключения бывают, но они лишь подтверждают правило.
Итак: литература и игра. Литература явно человечного свойства, и игра, требующая внимания, развивающая сообразительность и склонность к анализу, но, как всякая игра, дающая мозгу нужное ему переключение и отдых.
Не потому ли детективный жанр столь популярен?
1973—1983
ЗДРАВСТВУЙ, ПЛЕМЯ МЛАДОЕ, НЕЗНАКОМОЕ…
«Дорогие друзья! Вот стоит самовар. Я пригласил вас на чашку чая для беседы о нашей молодой литературе», — сказал первый секретарь правления Союза писателей СССР В. В. Карпов.
Беседа за чашкой чая демонстрировалась по телевидению весной минувшего года. А осенью журнал «Молодая гвардия» (№ 9) опубликовал отчет еще об одной встрече, где речь шла о том же: о «молодой литературе». Назывался отчет так: «Дискуссионная трибуна».
«Проблема молодых начинается с отношения к нам…» — было сказано на трибуне.
Какова же эта проблема? И что такое «молодая литература»? Прежде такой категории, мне кажется, не существовало. Чем вызвано стремление отделить творения молодых от творений немолодых? И какова паспортная грань, отделяющая одних от других?
Один из выступавших у самовара сказал: «Вы посмотрите, кто здесь сидит, разве это молодые?.. Я насчитал трех человек в возрасте до 30 лет. И наверняка много народу за сорок…»
На что В. Карпов ответил, что к самовару приглашены те, «кто уже завтра мог бы встать с нами рядом». Добавил, что перемены, происходящие в стране, требуют усилий во всех сферах, в том числе и в литературе. «И нужны немалые силы… Они у нас есть, эти немалые силы…»
И в самом деле! Нынче «писателями» официально поименованы более 10 000 человек. Но, увы! Средний возраст этих тысяч — около 60 лет.
Как же должны отразиться в литературе перестройка и ускорение? «Не в том, конечно, — сказал В. Карпов, — что писатели будут ручкой водить быстрее или бегать вокруг стола бегом».
Шутка. Попытка хозяина развеселить гостей, сидевших у самовара с лицами скорее мрачными. Улыбок не последовало. Тогда руководитель СП СССР продолжил свою мысль, сказав, что «перестройку и ускорение» он видит «в подключении вас. Не тогда, когда мы уйдем, а сейчас вы должны встать с нами рядом… и делать то большое дело, которое от нас ждут и народ, и партия, и история…».
Итак, если средний возраст одних 60 лет, а других — 40, то эти другие и считаются молодыми. «Условно молодые», — назвала их одна из участниц дискуссионной трибуны.
Познакомившись с выступлениями тех, кто говорил у самовара, и тех, кто говорил на трибуне, я нашла у них много общего. Вот, например, полемические приемы, какими они пользуются.
У самовара было сказано так:
«…если судить Евтушенко, Вознесенского и Рождественского по тому, что они на протяжении этих лет делали со словом, то это процессы, родственные строительству Калининского проспекта или созданию проекта поворота рек».
Проследим за полетом этой мысли. «Делали со словом» следует понимать так: «издевались над словом». Над каким? Над русским. Лица, не уважающие русское слово, способны надругаться и над русской стариной, и над русской природой. Этими логическими построениями оратор вышел к волнующей всех проблеме поворота рек. И намекнул: если сегодня три упомянутых поэта к этому повороту пока отношения не имели, то завтра вполне могут повернуть что-нибудь другое.
А вот как ораторы на трибуне возражали критикам, усомнившимся в художественной ценности романа В. Белова «Все впереди»:
«Дело — в проявлении четкой авторской воли и последовательной гражданской и патриотической позиции… которая, видимо, не всем по нутру».
«Не случайно в боли за свой народ… у нас многие готовы усмотреть нечто крамольное».
«Можно по-разному оценивать этот роман с точки зрения художественности, но в нем Белов хотел, говоря словами Достоевского, «вполне высказаться», сказать правду, пусть горькую, о нашем времени».
Критики, значит, обвиняются в том, что патриотизм им «не по нутру», боли за свой народ они не испытывают, и все это «не случайно»!
Однако именно Достоевский утверждает: как бы ни были превосходны побуждения автора, но если ему не удалось их выразить художественно, то произведение его цели не достигнет. Речь шла о «народных рассказах» писательницы Марко Вовчок, вполне четко, но малохудожественно выразившей боль за народ, томившийся в крепостной зависимости. Не заподозрить ли Достоевского в равнодушии к народной боли и симпатии к крепостному праву?
Фильм «Легко ли быть молодым?» шел в свое время в Малом зале кинотеатра «Россия», а в Большом зале показывали фильм «Борис Годунов». Стоило
