Сергей Шапурко - Два миллиона (сборник)
– Хорошо, я скажу! Он мне должен деньги.
– Другое дэло, дарагой! Настоящий джигит! Нос эму атрэж, рукы-ногы пэрэломай, а дэнгы забэры!
– Ну, такие методы средневековые я применять, конечно же, не буду…
– Какие «срэднэвэковые»?! Так всэ сэйчас дэлают! – перебил шофер.
– Как?! Конец двадцатого века, гуманность…
– Ти чо, бэлэна кушаль?! Он па другому нэ атдаст!
Тони задумался. Его знания о России становились все шире и шире.
– Может… возможно как-нибудь по-другому? – неуверенно спросил он.
– Нэт, дарагой! По другому нэкак. Зарэзат еще можешь. Но тогда дэнэг нэ будэт.
– А вы не смогли бы мне помочь? Я бы вам заплатил, – немного подумав, сказал Тони.
– Канэчно, памагу! А сколько дашь?
– Тысячу долларов.
– У-у-у-у!!! – утробный голос кавказца вырвался наружу и педаль газа соприкоснулась с поликом, – Я из нэго катлэта сдэлаю!
Таксист стал совершать такие дерзкие маневры и гнать машину с такой скоростью, что Энтони, поминутно от страха закрывая глаза, пожалел, что открылся кавказцу.
Микроавтобус со следователем Брыкиным на борту следовал в южном направлении. Станичник канючил:
– Ну, товарищ милиционер. Ну, куда же мы едем?
– На задание, – коротко отрезал следователь.
– У вас же свои машины есть. Отпустите меня, товарищ милиционер. Подохнут ведь куры.
– Рули и молчи.
– А за бензин кто заплатит? Туда двести километров, назад двести…
– Слушай, будешь ныть – реквизирую машину! Понял?!
Станичник притих, но через минуту снова принялся бубнить, но уже себе под нос. Куры, испытывая перегрузки, недовольно кудахтали.
Через час начались сложности. На подъезде к Горячему Ключу шоссе было перекрыто самым решительным образом. Многокилометровая пробка упиралась в два ставших поперек дороги БТРа. С полроты солдат отгоняли наиболее ретивых.
Брыкин с впавшим в полный ступор хозяином кур продрался на микроавтобусе к самому заграждению. Он долго махал своим удостоверением и сотрясал воздух какими-то уж слишком мифическими угрозами, пока не получил от солдата – первогодка довольно увесистого удара прикладом автомата в плечо. Капитан ретировался в микроавтобус к курам. Диким голосом он приказал прибывающему в прострации станичнику подавать назад. Однако было поздно – сзади их наглухо заблокировали без конца подъезжающие автомобили. Мало того, красные от гнева глаза Брыкина увидели, как по обочине проследовал пешим порядком Тони с каким-то кавказцем.
– Правэлно ти придумал, дарагой! Чэго в пробкэ стоят. Обойдом этот Клучык, а там машина поймаэм.
– Я тебе не сказал, Джабраил, но у нас есть конкуренты.
– Чиво?! Всэх пэрэрэжу!
– Нет, резать не надо, а вот поторопиться желательно.
К позднему вечеру напарники вышли к какой-то деревне. Сумерки уже загустели, и имело смысл заночевать. Тони постучался в ближайший дом.
Дверь открылась неожиданно быстро. Хорошо поставленный голос, свойственный военным, учителям и билетерам, резко прозвучал в темноте коридора:
– Плитку выгружайте в сарае. Куртки и обувь – заносите в дом!
Тони, опешивший, слегка попятился. Кавказец, привыкший ко всякому за время своей шоферской жизни, продвинулся вперед и громко сказал:
– Плэтка нэт с собой. Патом вэгрузым. Нас с другом начэват надо.
Свет в прихожей тут же зажегся и высокий худой человек, щуря глаза от яркой лампочки, тем же поставленным голосом, спросил:
– А вы разве не из «Карго»? Я их ждал.
Тони, решив, что переговоры лучше вести ему, выдвинулся вперед.
– Мы, видите ли, ехали в Сочи. Но дорога оцеплена. Оставили машину и обошли пешком Горячий Ключ. Но ночью мы не можем идти – сбились с пути. Не разрешили бы вы у вас переночевать? Мы заплатим.
На протяжении всей речи Тони, худой человек морщился, но последняя фраза его лицо просветлила.
– Если только на ночь, то можно. А сколько вы намерены заплатить?
Тони назвал сумму, и ночных гостей тут же впустили в дом.
Хозяин жилья Крабов Олег Семенович считался в селе очень уважаемым человеком потому, что читал Ницше и имел биллиардный стол. Он, бывший учитель истории, уже второй год «челночеством» обеспечивал свою одинокую жизнь. Возил из Турции ходовой товар и перепродавал его дальше, в Россию. Резкий бросок от гуманитарной профессии к торговой наложил на его лицо неизгладимый отпечаток. Теперь в глазах светился не задумчивый взгляд историка, смакующего даты, архивные документы и веховые события, а мерцал хваткий погляд торгаша.
Все комнаты его дома, а также подсобные помещения были заставлены разнообразным заморским товаром. Находились здесь и тюки с кожаными куртками, и коробки с обувью. Пирамиды из моек из нержавейки возвышались вдоль стен, холмы из спортивных костюмов и кроссовок делали ландшафт зала и спальни объемным. Смесители, какие-то запчасти, наборы гаечных ключей валялись повсюду.
Тони, за время пребывания в России, обзавелся некоторыми, ранее не свойственными ему, привычками. И выход на первый план в российской экспедиции вместо сломавшегося Джона, тоже повлиял на его характер. Он стал значительно наглее и приобрел привычку везде совать свой нос.
– А у вас здесь склад, как я посмотрю! – восхищенно произнес Тони, фамильярно осматривая помещение.
Учитель слегка скривился, но ответил:
– Торгуем понемногу, – и продолжил. – Не желаете ли чаю? С дороги.
Чаю экспедиционный корпус желал. Олег Семенович засуетился с электрочайником, а кавказец, цокнув языком, сказал:
– Вах, как чэловэк живет харашо! Маладэц! Дэнги надо сэйчас грэсты, потом – нэ получэтса.
Учитель оставил чайник и тут же вступил в дискуссию:
– Я думаю… простите, как вас зовут?
– Джабраил.
– Так вот, Джабраил, перспективы будут всегда. Но… но сейчас надо заложить материальную базу для своего дальнейшего развития.
Данная тема мало трогала Тони, поскольку он был уверен, после совсем незначительного времени, он будет проживать в другой, значительно более развитой экономической формации.
Кавказец же, напротив, был совсем не прочь поспорить.
– Нэт, дарагой! Ми кто с табой? Малэнкие люды. Сэйчас балшые между сабой бьютса, о нас забылы. Патом, кагда всо рэшат, за нас вазмутса.
– Я думаю, вы не правы. Весь исторический процесс развития России говорит нам об обратном…
Тони, уютно устроившись в кресле, прикрыл глаза и под монотонное стрекотание разговора, уснул.
Глава 13
Город Новороссийск, глубоко провинциальный, во время великих российских перемен был несколько забыт во всей этой суматохе, и в нем было тихо и спокойно, как в хорошем болоте. Местный народ это только радовало, поскольку отсутствие пристального внимания со стороны Центра, открывало неограниченные просторы для личной инициативы на местах. Южане потихоньку возили на судах, переделанных из научно-исследовательских в грузопассажирские, контрабанду из Турции. Делали каждый свой маленький бизнес и жили припеваючи.
Екатерина, охваченная пламенем погони за коварным мужем и стыренными им деньгами, прибыла на автовокзал города-героя в урочное время. Не обращая внимание на местные достопримечательности, которых, по правде сказать, и было-то не густо, она проследовала на Морской вокзал. Пассажирских «Комет», как и предрекал рыжий мужик в Краснодаре, не было и в помине. На каботажной пристани, находящейся рядом, за вполне сносную цену, женщина договорилась с насквозь пропитым капитаном о поездке.
– Куда? В Сочи? Какой базар! Ласточка моя в пять часов доставит!
«Ласточка» производила гнетущее впечатление. Это был старый и ржавый рейдовый катер, судя по ветхости, когда-то ходивший под парусами и помнивший основателя города адмирала Лазарева. Но выбора не было – другие выходить в море вовсе не соглашались.
Морское путешествие Соскачеву пугало. Но еще больше ее пугало то, что наглый следователь или упрямый американец найдут ее мужа раньше нее.
– Заводи свою колымагу, любезный, времени мало, – сказала Екатерина Викторовна и с решительностью, свойственной женщинам в моменты поиска супругов и борьбы за дефицит, взошла на палубу.
Кэп прикрикнул на чумазого моториста, и тот нырнул в подвал машинного отделения.
Раздалось рокотание, потом хлопок, затем появился нарастающий гул. Из фальштрубы вырвалось облачко черного дыма. Колымага затряслась и ожила.
Капитан, которого, как и всех капитанов, звали Борисыч, преобразился. В глазах появился огонь, в членах – подвижность. Алкогольный угар ушел, уступив место романтическому ожиданию встречи с открытым морем. Кэп метался по мостику, выполняя одновременно множество необходимых морских дел. Екатерина ушла в небольшую каюту, устроилась на жестком сидении и задремала.
