Михаил - Белая женщина
Другой же Иванов, на этот раз Сергей, будучи министром обороны все той же Российской Федерации, полностью поддержал Игоря, выразив свою горячую поддержку справедливой борьбе Ясира Арафата — шейха Мустафы.
В приветственной телеграмме, направленной в адрес шейха Мустафы Глебом Петровичем от имени Русского исламского фронта, тульский губернатор призывал шейха Мустафу оставаться верным идеалам борьбы за законные права арабского народа Палестины вплоть до полной победы ислама в мировом масштабе. В своем послании в адрес шейха Мустафы Глеб Петрович особо подчеркивал значение многоженства в деле построения исламского общества в России. По его мнению, вступая в новое тысячелетие, обновленная мусульманская Россия воспрянет ото сна и на обломках жидомасонского атеизма напишет золотыми буквами имена истинно русских исламских патриотов. Как и завещал ныне пребывающий в крепком здравии шейх Мустафа. Завершалась приветственная телеграмма Глеба Петровича жизнеутверждающим «Аллах акбар».
Как всегда, на переднем крае борьбы за светлые идеалы несли боевое дежурство служители муз. Незадолго до выхода шейха Мустафы на большую политическую арену, Михаил Гельфенбейн, присоединившийся к экскурсии русскоязычных медсестер больницы Ворона, посетил город Париж. Осматривая достопримечательности французской столицы, заслуженный художник Кабардино-Балкарии был особо потрясен тем обстоятельством, что значительная часть, если не большинство парижан по своему происхождению являются арабами. Это вдохновило его на создание нового высокоидейного шедевра «Le Muezzin convoque les Parisiens sur пятничную la pri? re» (Муэдзин сзывает парижан на пятничную молитву). В качестве главного муэдзина Парижа, не подумав, согласился позировать Ян Кац. Эйфелеву башню, в знак солидарности с Ясиром Арафатом украшенную в зеленые знамена газавата, замечательный живописец воссоздал по памяти. Но особенно ему удалась стайка девушек-парижанок, бросающих из-под паранджи кокетливые взгляды на проезжающего на любимом ишаке шейха Мустафу.
В целом полотно дышало жизнью и было полно экспрессии. Глядя на картину, трудно было удержаться от возгласа: «Ай да Гельфенбейн, ай да сукин сын». Высокохудожественное полотно было написано по специальному заказу заместителя тульского губернатора по вопросам культуры и морали, кандидатом искусствоведения Ахмедом Алузаелем, и украсило собой экспозицию Тульского музея народного творчества имени автомата Калашникова.
Деятельность лидера туляков в области культуры и морали, Ахмеда Алузаеля, дала новый толчок победоносному шествию идеи русского многоженства, которая завоевывала себе всё новых сторонников. Глеб Петрович не мог не нарадоваться на своего заместителя, простого мусульманского паренька с рабочей окраины, и докладывал нефтеналивному принцу, что идеи пророка Магомета в краю русских оружейников живут и побеждают. По его словам, руководители среднего звена в российской глубинке в своих публичных выступлениях все чаще употребляют словосочетание «Слава Аллаху», что говорит о многом.
Влияние идей ислама не обошло стороной и руководство русской мафии. Чтобы хоть как-то отвлечься от этого всепобеждающего учения, я присоединился к Костику, который повёз свою супругу на экскурсию в Тель-Авив. В этом городе Костик был частым гостем и до женитьбы, и сейчас его непроизвольно занесло на улицу Бен Егуда, на которой расположена основная масса Тель-Авивских публичных домов.
У Ольги эти учреждения культурного отдыха не вызывали ни интереса, ни трогательных воспоминаний и она попросила показать ей что-нибудь более приличное и желательно типично Тель-Авивское. Её просьба поставила Костика в тупик, так как с приличным ни в Тель-Авиве, ни в каком-нибудь другом городе он знаком не был. Чтобы как-то сгладить неловкую паузу, я напомнил присутствующим, что на улице Бен Егуда наряду с публичными домами находится и консульский отдел Российского посольства. В посольство, где по моим воспоминаниям есть большой и чистый общественный туалет, и я, со свойственным мне хлебосольством, пригласил туда всех присутствующих. Костик ответил, что по сравнению с соседними публичными домами в Российском посольстве и обслуживают хуже, и цены выше, но от приглашения посетить туалет не отказался. На входе в посольство нам довелось встретиться с охранником, который поинтересовался, зачем мы пожаловали, а также констатировал, что от меня и от Костика пахнет алкоголем. Истинные цели нашего визита мне раскрывать не хотелось, и я сказал, что желаю получить российское гражданство.
— Пускай одним дорогим россиянином будет больше, — начал уговаривать охранника Костик. — А запах алкоголя — это не запах алкоголя, а запах мужского одеколона «Гарант Конституции» производства кондитерского дома «Южная Вишня».
— «Южная Вишня» освоила производство мужского одеколона в результате конверсии, — поддержала супруга Ольга и кокетливо улыбнулась.
Страж ворот посольства был сражён, и мы проникли внутрь. С большой для себя пользой посетив чистый туалет, мы, было, собрались мирно покинуть стены представительства Российской Федерации, но тут, видимо, «Гарант Конституции» ударил мне в голову. Я направился к сотруднику консульства и в дипломатических выражениях попросил восстановить моё российское гражданство.
Работник посольства в ненавязчивой, интеллигентной манере предложил мне оплатить через кассу связанные с восстановлением гражданства расходы. Судя по указанной сумме, работники посольства собирались трудиться над процессом восстановления моего гражданства долго и напряженно. Находясь под влиянием «Гаранта Конституции» я нетвердой походкой направился к кассе с благородной целью внести требуемую сумму. Возле кассы меня ожидал большой сюрприз. Выяснилось, что руководство Тель-Авивского публичного дома, в лице Миши Леваева, выделило причитающуюся на избрание Костика мэром Офакима сумму в рублях. Леваев-младший был неистощим в мелком жульничестве, даже имея дело с родной русской мафией.
— Будем платить рублями, — ни минуты не раздумывая, решил я. — Использовать рубль в качестве платежного средства! До такого может додуматься не каждый. Пусть этот станет символом моей принадлежности к Российской государственности.
Гордость за проявленную находчивость переполняла мое сердце.
— Вы что, пьяные? — спросил кассир, увидев казначейские билеты Центрального банка России. — Что вы мне суете?
— Это российские рубли, — доходчиво объяснял я кассиру, — между прочим, обязательны для приёма на всей территории Российской Федерации. Об этом справедливо упоминается даже у Михаила Булгакова. Посольство является суверенной территорией той страны, которую оно представляет. Так что попрошу расписочку о получении.
Кассир назвал меня «законником» и еще кем-то и пообещал вызвать охранника. Не помню почему, но я не стал спорить и внёс требуемую сумму в израильских шекелях. Кассир перестал говорить в мой адрес гадости, взял деньги и выдал квитанцию.
— Не давайте ему российское гражданство, — неожиданно вмешалась Ольга. Её губы дрожали и на глазах блестели слезы. И без того румяные щеки еще больше покраснели от праведного гнева, — он зашел в посольство по малой нужде, а гражданство просит потому, что пьяный. Это главарь русской мафии. Он платит деньгами, которые собрал с публичных домов, находящихся под его контролем. Более того, это чеченский полевой командир Барабанщик, убивавший русских солдат!
— Никакой он не Барабанщик, — вступился за супругу побледневший Костик. При этом он заботливо сунул ей в рот яблоко. — Он совершенно глух на правое ухо и почти не слышит левым. И в публичном доме он никогда не был. Бедняга импотент с раннего детства.
— Поэтическая легенда о непьющих еврейках давно развеяна, — прокомментировал кассир нелепый патриотический порыв Ольги, — то-то я смотрю перегаром пахнет.
— Не будем строго осуждать Ольгу, — сказал я, выйдя из посольства. — Она по-своему права. Руководство русской мафии не должно зазнаваться. Нужно быть ближе к народу. Ничто не мешало мне пописать под деревом, но мне захотелось чего-то большого и светлого, с кафелем и чистым писсуаром. А в результате я восстановил российское гражданство, что является несомненным абсурдом. Гражданство нельзя разрушить, поэтому его нельзя и восстановить. Гражданство принадлежит мне, пока существует государство, гражданином которого я являюсь. Если у меня гражданство можно отобрать из-за того, что я уехал в другую страну, то значит, у меня никакого гражданства никогда и не было. А был я частной собственностью государства, и это право владения мною государством называлось «гражданством». А милейшая Ольга в корне не права. Пусть заткнутый яблоком рот послужит ей немым укором. Гражданство человек получает или не получает не потому, что он плохой или хороший, а потому, что он имеет или не имеет на это право.
