Семен Альтов - Собачьи радости
«Два миллиона не так уж много по сегодняшним меркам, но с умом и на такую сумму расслабишься до потери пульса!»
Руковяткин, тиская руль, бормотал с нежной угрозой:
— Держись, бабоньки! Михаил Руковяткин устроит на две недели солнечное затмение!..
На крутом вираже «жигули» чуть не кувырнулись с обрыва. Руковяткин с трудом удержал взмыленный автомобиль.
— Спокойней, Михаил, не спеши! Доехать надо живым, а не мертвым. Ни одна не уйдет! Брать буду живыми!
Природа была полна сексуальных символов: гора волновала как женская грудь, кипарисы торчали с мужской откровенностью. Сквозь горы мерещился пляж, там лениво ворочались женские тела, как в кино стада морских котиков.
Руковяткин год по-черному вкалывал, копил на две недели заветных у моря. Там успеть нахапать впечатлений, намариновать их, насушить и потом, зимой, в голод и холод вприкуску с чаем по памяти лакомиться кусочками, и так протянуть год.
Куда еще честный человек может одеться прилично, кроме как летом на пляж?!
Михаил прикупил заграничные тапочки, плавки, очки с обалденными стеклами — и вот вам вылитый голый Рокфеллер, если кто понимает.
У моря под солнцем жарятся мысли у всех одинаковые. Желания совпадают, времени в обрез, оттого южные романы легки, торопливы. И проблемы эти вовсе не сексуальные, а наоборот: просто необходимо продуть охреневшие за год мозги. А для этого испокон веку способ один. Задача ясна?
— Ясна! — вслух ответил Руковяткин и отдал сам себе честь.
Постепенно темнело. Вдруг посреди дороги за поворотом выросли три мужика.
Тормоза завизжали. Руковяткин, матерясь, выскочил из машины:
— Идиоты! Жить надоело?!
— Кому? — весело спросил парень с забинтованной головой.
Руковяткин оглянулся. За спиной еще двое. Итого пятеро. Михаил, холодея, вспомнил рассказы о том, что творится на южных дорогах, где убивают, грабят, отбирают машины. Заросший детина прохрипел:
— Друг, купи ведро!
Руковяткин сначала не понял, хотя на всякий случай вспотел:
— А с чем, я извиняюсь, ведерочко будет? С вишней, с клубничкой?
— Ведро с дыркой! Держи!
Руковяткин брезгливо вертел в руках старую рухлядь, лихорадочно соображая: «Раз продают впятером, значит, недешево! Неужто все деньги придется вбухать в ведро?!»
— Ведро-то не очень. Без дырочки нет?
— Извини, без дырочки кончились. Зато и просим за него не два, а один.
Стриженый поднес к носу Руковяткина указательный палец. Палец был размером с кулак Михаила.
— Сколько?! — прошептал Руковяткин, сожалея, что не глухонемой.
— Миллион, — сказал бородатый. — А дешевле не купишь. Бери, не пожалеешь. Один торговался, так его ножиком в пузо! А у тебя пузо красивое, — он нежно провел ножом по животу Михаила.
— За дырявое можно бы скинуть! — отчаянно тянул время Руковяткин.
Забинтованный внимательно посмотрел сквозь ведро в небо:
— Зато через него звезды видать! А сквозь целое фиг звезды увидишь! Гони миллион!
Мимо промчалась машина, но Руковяткин даже рта открыть не успел. «Если не кутить, то и на миллион погулять можно, если при этом живой.»
Михаил сунул руку в карман куртки и ужаснулся: там же два миллиона кучкой! Вытащить все — отберут!
Он дрожащими пальцами наугад отсчитал половину и вытащил деньги. Стриженный пересчитал:
— Полтора! За полтора ведра, что ли?..
Бандиты заржали.
Руковяткин протянул руку:
— Извините, ошибся!
— Ерунда! Держи персик впридачу, и мы в расчете.
Парни скрылись в кустах.
Руковяткин проглотил персик с косточкой, изо всех сил пнул ведро, оно громыхая полетело с обрыва.
«Сволочи! Год всухомятку ради нескольких дней в Черном море! Нет, нашли, гады! Пятьсот тысяч на юге — нырнуть в море и вынырнуть! Суки! Зато через дырку в ведре на звезды смогу пялиться! Ведь предлагали ребята в дорогу гранаты! Рванул бы в клочья! Пусть вместе с ними! Лучше умереть смертью храбрых, чем гнить жизнью нищих!
Руковяткин завел машину, мотор взвыл, «жигули» рванули вперед. «Брошусь с обрыва к чертовой матери! Нет. Высоко. Не дай бог разобьешься! Вернуться назад? Море-то вот оно, рядом. Море без женщин все равно что бассейн без воды. А, может, кто влюбится?.. Разве сегодня на полмиллиона настоящую любовь встретишь? Не те времена!.. А наплести, как все было? Мол, налетели, ограбили, еле всех раскидал!» — «А сколько их было?» — «Я не считал, но по трупам — двенадцать!» — «А сколько вас?» — «Нас один»… И она в слезах восхищения. Бабы любят отчаянных. Не забыть в кустах поваляться, мордуленцию в кровь разодрать. Ведь в каждой женщине дремлет мать. Она мне как мать, а я ее… Точно! И накормит, и приласкает, и еще счастлива будет рядом с таким вот орлом!
…А может, боженька ведром знаки мне делает? Взрослый мужик, а все кузнечиком прыг да прыг… «Женись, Михаил, подобру-поздорову, женись!..»
Свет фар вынул из тьмы женскую фигуру, ослепила молодая нога. Руковяткин притормозил. Такая нога остановила бы бронепоезд.
— Желаете подвезти? — гостеприимно произнесла незнакомка.
У Руковяткина перехватило дыхание, будто в зобу застрял персик. Нога тянула ведра на полтора валютой!
Михаил распахнул дверь машины, но тут же захлопнул: «Стоп! Ишь раскатал губу. А если снова ведро! То с дыркой, это с бабой!»
Руковяткин зорко огляделся вокруг. Кроме сумасшедших ног да трех кустиков, никого! Значит, есть бог на свете!
Выйдя из машины, Руковяткин, облизнувшись, спросил:
— Неужели такую красавицу никто не подвез на край света? Мадам, прошу!
Незнакомка сделала полшага вперед и охнула, надломившись. Михаил подскочил, свел дрожащие руки на талии и тут, упершись глазами в асфальт, увидел шесть ног мужских, ориентировочно сорок шестого размера. Руковяткин с трудом поднял тяжелые как гири глаза. Рядом с девушкой стояли три парня. Двое с ножами, один с пистолетом.
— Дело пахнет ведром! — старея, подумал Михаил и почему-то спросил: Скажите, вода в море есть?
— Утром была, — ответил пузатый, жонглируя ножиком.
— Слышь, друг, купи ведро! Последнее, по дешевке отдам! — сказал тот, что был с пистолетом.
Руковяткин взвыл:
— Братцы-сволочи! Где же вы раньше были! Уже покупал!
— Купил — предъяви! — приказал третий пропитым голосом.
Руковяткин в сердцах саданул кулаком по машине:
— Выбросил! Но, честное слово, купил! Простому человеку в один год два ведра не поднять!
— Твои проблемы. Без ведра на юге опасно. Два лимона — и все море твое!
— Товарищи! — Руковяткин чревовещал, потому что губы не шевелились, а звук шел. — Нету двух лимонов! Обыщите! Я за то отдал полтора! Я же не знал, что у вас антикварные ведра! Не иначе ведро работы самого Фаберже!
— Ведро — люкс! Из Эрмитажа! — пропитой достал из кошелки ведро. Сплющенное, без ручки, ведро сильно воняло.
— Видал-миндал! Складное! — Мужик играючи развел края ведра в стороны и так же легко сложил.
— А где ведровая ручка? Нет ручки! Нет! — скулил Михаил, вдыхая вонь из ведра, понимая, что нюхает это не в первый раз и, увы, не в последний!
— Вообще ведер нету, а они с ручкой требуют! Обнаглели к ночи совсем! — встряла бывшая хромая девица с отвратительными ногами.
— Гони два лимона и разойдемся живыми по-хорошему, — бандит с пистолетом прицелился.
— Все, что осталось! Пятьсот! — Руковяткин выхватил последние деньги.
Толстяк пересчитал и поморщился:
— Недостача в полтора лимона. Пахнет расстрелом. У тебя шорты есть?
— Вам нужны шорты! Господи! Что ж вы сразу-то не сказали?!
Руковяткин рванулся к машине, его крутанули обратно:
— Шорты есть — не замерзнешь! Снимай джинсы, куртку, кроссовки. И тело подышит, и, глядишь, недостачу покроешь! Совесть будет чиста!
— Звери! Раздели! Ограбили! — шептал Руковяткин, сдирая джинсы вместе с трусами.
— Постеснялись бы при даме! — сказала девица, с любопытством глядя на голого Руковяткина.
— Прикройся, бесстыдник! — пропитой швырнул Михаилу ведро, вещи запихал в сумку, и мерзкая четверка растворилась в ночи.
Руковяткин стоял голышом на дороге, прижимая к груди ведро. «Столько ведер одному человеку! Боженька, ты не прав! Вернусь на работу, спросят: «А что, Мишенька, привез с юга?» Я скажу: «Вот складное ведерко достал!» — Руковяткин диким голосом взвыл, изо всех сил метнул ведро в ночь и заплакал. Потом долго искал его в потемках, царапаясь о кусты, бормоча: «Мало ли в третий раз с ведром сунутся! Боженька, как сдуреет, говорят, любит троицу!»
Михаил нашел ведро по запаху, бережно завернул в тряпочку, сунул в багажник, сел голым за руль, босой ногой выжал газ.
«Подведем итоги, подобьем бабки, которых нет, плюс одежды нет. Зато есть ведро, не простое, а, сволочь, складное! В итоге разврат вычеркиваем, юг отменяется. В задачке спрашивается, как вернуться домой, пока жив? А ведь там у окна, если отодвинуть шкаф, на полу образуется солнечное пятно метр на метр. Ползая по полу за солнцем, через час — черный! В тазик воду налил, бензина капнул — Черное море! Фиг кто отличит по загару, где отдыхал: на юге или за шкафом!
