Дмитрий Стародубцев - Семь колодцев
— Да уж, наслышан! — горько выдавил я.
— Однако относись ко всему проще — ведь это всего лишь игра. Ты же шахматист! Просто сегодня я тебя обыграл. Мы тебя обыграли. А деньги? Что деньги? Разве нужно столько денег для того, чтобы обеспечивать потребности всего одного человека?
— Ну а вам зачем они в таком количестве?
— Мы — другое дело. Мы — это огромная семья, это большая политика. К тому же нас много — и все хотят кушать, у всех семьи. А ты — просто человек. Один. А один в поле не воин. Я тебя много раз предупреждал, чтобы ты умерил свои амбиции, но ты не хотел меня слушать. Ты за все эти годы так и не научился по-настоящему делиться!
— Все это чушь!
— Да ладно! В нашем мире или ты, или тебя… Или разве ты не хотел от меня избавиться? Только честно!
— Честно? Хотел…
— Ну вот видишь!
— Но ведь это мой бизнес. Никробрил-продукт придумал я.
— Я, я… — головка от… — Валентин Федорович все это время поддерживал мягкий приятельский разговор, будто мы не поделили с ним всего лишь зонтик под дождем или последнюю сигарету из пачки, а не сорок миллионов долларов и еще сотни миллионов в ближайшей перспективе. — Никробрил не может принадлежать одному человеку. Никробрил — это ярчайшее явление нашей эпохи. Он должен стать достоянием народа.
— А вы разве народ?
— В каком-то смысле да.
— Послушайте, Валентин Федорович! — взбесился я. — Неужели вы думаете, что вам это все так просто сойдет с рук? Я уже сообщил своим высоким друзьям о случившемся, и вскоре вы проклянете тот день, когда решили меня кинуть!
Валентин Федорович только вежливо ухмыльнулся.
— Ну, насколько мне известно, ты еще ничего никому не сообщил, — сказал он. — А если все же попробуешь воспользоваться тем номером телефона, который записан у тебя на сим-карте под символами Р.Г., — только усугубишь свое и без того бедовое положение. Потому что этот человек с нами. Он один из нас. И он все знает. Или ты решил, что он за какую-нибудь жалкую подачку возьмется тебе помогать? Да у него вилла в Швейцарии стоит не меньше пятнадцати миллионов долларов. Он без пятидесятипроцентной доли палец о палец не ударит. А если он с тобой и заигрывал, то только для того, чтобы ты не искал себе новых покровителей. Вот так!
— Я не верю вам.
— Отлично! — Валентин Федорович взял один из своих сотовых телефонов, больше похожий на миниатюрный компьютер, и ввел из электронной памяти номер. Поскольку он включил громкую связь, я после двух гудков услышал знакомый голос — знакомый не только по личным встречам, но и по многочисленным телевизионным передачам, поскольку Р.Г. ко всему прочему был известным политиком и его знала в лицо вся страна:
— Слушаю, Валентин. Только быстро, у меня конгресс начался.
Судя по звукам на заднем плане, он находился в большом гулком зале, заполненном людьми.
— Все в порядке. Все прошло более чем… — Голос моего собеседника был необычайно сладок.
— Хорошо. Ты уверен, что он не выкинет ничего такого?
— Все под контролем!
— Смотри, Федорыч! Если он, блядь, сунется к журналистам или начнет мне названивать…
В помещении, где находился Р. Г., раздались первые аккорды гимна России.
— Тогда мы предпримем запланированное! — поспешил успокоить его Валентин Федорович.
— Это меня не касается, что вы там предпримете… Ладно, тут уже все началось… Завтра пересечемся — доложишь все по порядку. И знаешь чего? Молодец!
Р.Г. отключился.
Валентин Федорович отложил трубку и глянул победоносно: «Ну что, убедился?» Я был раздавлен.
Только через несколько минут я пришел в себя и высказал вслух несколько новых идей, которые только что пришли мне в голову:
— Без меня у вас все равно ничего не получится. Вы не сможете производить Никробрил-продукт. Есть одна технологическая особенность, о которой, кроме меня, никто не знает…
— Уж не та ли это особенность, в которую ты мне однажды посвятил, когда мы первый раз ездили на завод? — Валентин Федорович наконец закончил с апельсином и теперь медленно вытирал руки влажной салфеткой, тщательно протирая палец за пальцем.
Я вспомнил, что однажды по глупости открыл ему самую главную тайну, не зная которую невозможно добиться того, чтобы Никробрил заработал. Раз в неделю я лично приезжал на завод, запирался на ночь на складе готовой продукции и колдовал над изделиями — пусть необыкновенной красоты, но пока мертвыми бесполезными предметами, — вдыхая в них душу, оживляя их. На самом деле это был просто один маленький фокус, трюк, зная который даже последний дегенерат был бы в состоянии проделать то же самое.
— Ну хорошо! — Я полыхнул ненавистным взглядом. — Вы украли мои деньги, захватили главный офис. Но завод «Никробрил-продукт» все равно вам не достанется! Тем более он оформлен как самостоятельное независимое юридическое лицо. Кроме этого, весь штат, да и сам директор подчиняются только мне и, конечно, не признают каких-то подметных документов. Они просто поднимут восстание, если вдруг объявятся новые хозяева!
Валентин Федорович бросил на меня ироничный взгляд, подошел к громадному сейфу, который стоял в углу комнаты и который я не заметил, и извлек толстую папку. Он вернулся и предъявил мне несколько документов, которые лежали в папке сверху. Я внимательно их просмотрел. К своему заводу я больше не имел никакого отношения, все принадлежало каким-то неизвестным мне предприятиям с серыми незапоминающимися названиями.
— А что это за директор какой-то здесь подписывается? — удивился я.
— Ах, этот! Это новый руководитель завода «Ник-робрил-продукт». Старый директор совершил ряд налоговых хищений, и на него заведено уголовное дело. На днях его арестовала районная прокуратура, и теперь он сидит в СИЗО и ждет свидания с адвокатом. Что касается твоего штата… Китайцев мы в течение недели депортируем на родину. Остальные… Приказом номер один всем утроена заработная плата, а приказом номер два завод будет реорганизован в открытое акционерное общество и десять процентов акций будут безвозмездно розданы работникам предприятия. Как?
— Охереть! — хрипло выдохнул я.
— Вот! А ты говоришь! И никакого восстания! Скорее, наоборот. Кстати, новый директор «Никробрил-продукта» здесь, и я даже могу тебя с ним познакомить…
Валентин Федорович громко позвал какого-то Рому, который оказался за дверью, дал ему указание, и вскоре в комнату уважительно заглянул интеллигентного вида мужчина в рубашке с попугаями и белых шортах, покрытый с ног до головы свежим южным загаром.
— Вызывали, Валентин Федорович?
Я пригляделся и на минуту потерял дар речи. Я узнал… я узнал Мозгоправа, Вениамина, Вениамина Марковича — великого комбинатора, бывшего полноправного владельца Веры, про которого та столько всего мне рассказала.
— Здрасти! — с добрейшей улыбкой и не без издевки произнес Мозгоправ, заметив меня.
— Насколько мне известно, вы уже знакомы, поэтому я не буду вас друг другу представлять, — сказал Валентин Федорович. — Скажу только, что мы предложили Вениамину Марковичу принять участие в нашем проекте и он, несмотря на свою занятость и отсутствие в стране, сразу же согласился.
— Да, это так! — подтвердил Мозгоправ, слегка кривляясь. — Мне поступило предложение, от которого я не смог отказаться. Ха-ха! Вы уж, Александр Владимирович, извиняйте, если что не так!.. Кстати, как вам Вера? Хороша сучка, правда? Особенно в анальчик. Моя школа! А минет? А вы знаете, батенька, что я заставлял ее целый месяц с оранжерейным огурцом тренироваться, пока она не научилась горловой технике? А ведь вы меня за нее даже и не поблагодарили!
Я уже был не в силах контролировать себя, вскочил и бросился на ублюдка. Однако в то же мгновение в гостиную влетели охранники во главе с Ромой и тренированными движениями легко меня скрутили.
— Я могу идти? — поинтересовался Мозгоправ у Валентина Федоровича.
— Да, идите. Завтра с утра на завод, а сегодня отдыхайте. Можете съездить в город. Только без фокусов!
— Какие фокусы, Валентин Федорович?! — наигранно возмутился Мозгоправ. — Мы же обо всем договорились!
Некоторое время я находился в прострации. Потом очнулся, допил коньяк, задымил сигаретой.
— Ну хорошо! — сказал я — А как же филиалы? Ведь без них…
Валентин Федорович сухо меня прервал:
— Да все то же самое, не сомневайся. Мы все предусмотрели, все вопросы порешали. Мы не оставили тебе ни единого шанса.
— И Санкт-Петербург? — недоверчиво поинтересовался я. — Но ведь Алексей ни за что бы в жизни…
— Эх, Саша, Саша! — отечески перебил мой собеседник. — Когда ты уже повзрослеешь? Нельзя же так доверять людям! Все люди — твари, чем больше ты для них делаешь, тем больше вероятности, что они тебя сдадут.
