Превращение из бабочки в гусеницу и наоборот - Карина Анатольевна Кярьгина
Левой, левой
Я задумалась. Сколько же вещей женщина-правша может делать одной левой. Вполнееее возможно, подвесив на правую сиську малыша, левой рукой приготовить пару несложных блюд, а при помощи левой пятки можно и пару сложных. Вымыть шваброй три комнаты одной рукой – вполне реально! Сходить в туалет, и не просто сходить, а сделать все, что должен уметь делать относительно цивилизованный человек двадцать первого века при посещении отхожего места, – тоже, поверьте, возможно, особенно если не хочешь цивилизованно наделать все это в штаны. Поиграть со старшим сыном тоже можно одной левой, причем в любые игры. Даже те, которые созданы просто для правой руки. Он тоже еще подмены не заметит на другую часть тела. Простирнуть, гладануть утюжком, подзашить и вышить сверху крестиком – тоже не проблема. Написать СМС на телефоне, давая право правому полушарию на полноценную работу.
Написать главу этого дневника той же левой и разослать ее «эсэмэсками» своим друзьям на рецензию, а потом отвечать на те же рецензии, очищая от кожуры яблоко для старшего сына двумя пальцами левой руки.
Создатели книги рекордов просто не были мамой.
Степа
Я смотрю на этого совсем нового ребёнка. Еще нерастаможенного. С биркой. С ценником.
Точнее бесценного. У У него абсолютно совершенная ушная раковина. По пять пальцев на каждой руке и ноге, и на каждом пальце абсолютно идеальный ноготь. Как и должно быть. Ну как у меня. Хотя я далека от идеала.
У него есть рот и нос. Есть пупок. И все настоящее! Я вообще косорукая, и возмись я нарисовать такого младенца (а я уже бралась и рисовала), то вышло бы черт-те что. А тут вдруг получилось, как у всех.
Прямо настоящий он: с органами и нервными клетками, которые, как уже говорят, восстанавливаются.
Он умеет писать, плакать и кричать. И это все сложилось мозаикой во мне. Невероятно. И все это называется Стёпой…
СТЕПа-значит, очень ТЕПлый Очень солнечный сынок.
Ты тепло весны сегодня В десять раз уте́плить смог.
Все тепло в тебя вселилось: Листьев, солнца и мечты, Как в тебе все уместилось, Влезло столько теплоты? Тёплы маленькие ножки, Теплый взгляд веселых глаз, Теплая улыбка крошки, В день нас греет много раз.
Стёпа-значит, очень теплый, Очень солнечный сынок, Ты февраль застав холодным, Вечным маем сделать смог.
Мы с Елисеем ужжжасно ждали, когда Степка повзрослеть. Елисей хотел играть с ним в больницу, а я хотела сдать всех троих к едреней фене в садик и улететь в Париж. Но Степа пока лежал, орал и тоже не спал. Тоже не спаааааал!!! Кто сказал, что вторые дети спокойнее? Если Елисей начал убивать меня тремя почти годами бессонных ночей, то Степа просто исполнил реквием по моей психике. Вдобавок ко всему он случился гиперактивный. Это был контрольный выстрел в голову.
Мы знакомы целый месяц.
Мне еще ты не сказал, Как меня ты сильно любишь.
Самой лучшей не назвал.
Я к тебе и так, и эдак, Комплименты каждый час.
Беспокоюсь, как ты какал, Что ты чувствуешь сейчас? Ох, какие вы мужчины: Прямо айсберги во льду.
Ну ни слова без причины! Я к тебе подход найду).
Научу тебя я скоро Говорить и даже петь, Комплименты сыпать споро И поласковей смотреть.
А пока тебя, ребенок, Третий мой богатырёнок, Как мечтала я в душе.
Несмотря на выстрел, я жива (выстрелом нас не свалишь), почти здорова, почти адекватная и счастлива. Только немного нервная. Я боюсь ревности старшего сына и стараюсь уделять ему больше времени и внимания, чем уделяла все его три с лишним года. Я не смогла сказать ему ни слова ни по телефону, ни по видеосвязи за всю неделю в роддоме, потому что при первых же звуках его голоса горло сковывал спазм, и я начинала бешено рыдать. И до, и после родов. Мне казалось, он обделен мамой и очень страдает. К слову, он не страдал. Вообще. Страдала я.
Мне до сих пор не верится, что у меня есть дети. Что именно я пишу этот дневник. Что возможно, я его уже дописала. Потому что он про беременности, а они уже закончились. Обе. Благополучно. Пенисами.
Я безумно скучаю по беременному животу, хоть это и звучит глупо. Я скучаю по толчкам в животе. Потому что в это время малыш лишь мой и точно со мной. А не где-то и с кем-то, и сердце разрывается от страха, пропади он пропадом этот Интернет и телевизор с их страшилками. Мне до сих пор не верится, что пишу я про себя, а не, зачитавшись, вжилась в образ героини этого дневника, что тоже свойственно мне вообще-то. Даже если и так, то эта героиня мне нравится. Я благодарна ей. Что не испугалась и не сдалась. И не сдастся. Я ее знаю.
Мои дети
Я положила их свидетельства о рождении в одну корочку, я положу моих детей на разные этажи одной кровати и буду приходить к ним по несколько раз за ночь. Они, наверное, будут ссориться и даже драться. Но они обязательно будут любить друг друга, потому что невозможно их не любить. ОНИ ВЕДЬ САМЫЕ ЛУЧШИЕ.
Ведь не зря я так долго их ждала.
Том 2. Психобудни мамы
Меня обманули
Я начала подозревать, что меня постоянно вводят в заблуждение.
Сначала все в один голос утверждали, что второй ребенок однозначно нааамного спокойнее первого. Учитывая, что неспокойнее моего первенца был только вечный двигатель, всю беременность я предавалась мечтам.
Как буду спать ночами в обнимку с моим малышом, вспоминая о трех абсолютно бессонных годах, с моим старшим принцем.
Где те люди? И где те дети тех людей, которые родившись под номером два, начинали спать еще на родовом столе, и продолжают спать до сих пор? В отличие от Елисея. Степка честно проспал первые полтора месяца, вцепившись в сиську. Я блаженство вала. Я рассказывала Елисею. как он кричал ночами напролет в течение трех лет, и не давал никому спать и просто жить.
Елисей видимо был задет в самых сокровенных чувствах.
Пообнимавшись со Степаном, я полагаю, он сообщил ему всю радость мироздания, и тут началоооось.
И продолжается до сих пор, хотя номеру два перевалило уже за год. И не мучают его колики, и не беспокоят зубки. Просто
