Александр Стефанович - Париж ночью
Так мы прошли всю площадь и спустились с холма за храмом Василия Блаженного. Иван Павлович исчез, и силы наши испарились вместе с ним. Портрет вырвало из наших рук, и ветер намертво прижал изображение вождя к цоколю храма.
Я не помню, кто первый начал. Но мы, восемь молодых, сильных ребят в белых рубашках, принялись бить друг друга. Зло. Страшно. С каким-то надрывом.
Нас никто не разнимал. Ликующие толпы огибали храм с двух сторон и проходили мимо. Тысячи людей смотрели на нас, а мы мутузили друг друга под портретом, прилипшим наискось к каменной стенке.
— Видишь этот шрам на губе? — спросил Виктор. — Это с тех пор. В театре я его замазываю гримом, а в кино, как ни мажь, на крупных планах все равно заметно.
Рассказ про первомайскую демонстрацию Пьер слушал, как школьник. По-моему, даже сопереживал тем событиям. Вот теперь он у меня на крючке. Надо будет вспомнить еще что-нибудь экзотическое…
Я кивнул на меню:
– Ты уже выбрал?
– Может быть, поросячью ножку? — произнес он в раздумье. — Здесь ее неплохо готовят…
– Я ее себе уже заказал, и если ты поддерживаешь…
– Конечно!
– Официант, еще одну поросячью ножку для мсье. И большое плато с «фруктами моря»! Не возражаешь, Пьер?
– Мы сегодня гуляем, Алекс?
– А я тебе про что!
Мы пригубили вина, и Пьер кивнул на смартфон:
– Продолжим?
– К твоим услугам.
– А есть у тебя в запасе еще что-нибудь про «эпоху большого стиля»? У нас теперь это модно. На блошином рынке несколько галерей успешно торгуют картинами советских соцреалистов.
– Сейчас покопаюсь в загашниках… — сказал я. — Кажется, вспомнил… Я упомянул про Одесскую киностудию. Так вот, будет тебе история про «железных людей»… Только опять не про женщин.
– Ничего, мы к ним еще вернемся…
Двойной замкнутый круг
До революции первые русские кинематографисты снимали в Одессе немые кинофильмы на местной частной киностудии. Как-то к одной из съемочных групп прибился неграмотный парнишка, которого за расторопность определили в осветители, то есть разрешили ему держать во время киносъемки отражающие солнце щиты. Назовем его Сердюковым, потому что его настоящую фамилию я не помню. Потом началась Первая мировая война, его забрали в армию. А потом разразилась революция, проураганила Гражданская война, в которой «красные», как известно, победили.
Наш герой воевал на их стороне. Благодаря своему пролетарскому происхождению и преданности революции он дослужился до комиссара, а когда вернулся из окопов в Одессу, то оказался не у дел.
С просьбой о трудоустройстве он припал к стопам родной советской власти, но ей было не до него. Чтобы отвязаться от Сердюкова, его направили работать осветителем на Одесскую кинофабрику. Ведь никакой другой гражданской профессии, кроме этой, наш герой не имел.
Так замкнулся круг. Так судьба вернула его на киностудию в первый раз. Но не в последний.
А надо сказать, что пришедшая в упадок кинофабрика до того успешно производила фильмы. И при румынской оккупации, и при украинских «самостийниках», и при «зеленых», и при «белых». И лишь с приходом «красных» кинопромышленники и звезды немого кино погрузились на корабли и уплыли к чужим берегам, только бы не видеть эту новую власть.
Обнаружив на киностудии полное запустение, Сердюков, вместо того чтобы запить горькую, начал по собственной инициативе организовывать производство. Сказалась, видимо, его привычка комиссарить на фронтах. Его инициативность заметило местное начальство, и бывшего осветителя вскоре назначили директором. Сердюков ретиво взялся за дело, и вверенное ему предприятие вскоре выпустило свои первые агитфильмы. Если ты, Пьер, следишь за плавным течением моего рассказа, то отметишь, что до войн и революций Сердюков был неграмотным. Таким он и оставался. Он даже газету ухитрялся держать вверх ногами. А когда ему показывали им же завизированные бумаги, то он не узнавал своей подписи.
Но тут произошло событие, многократно описанное историками кино. На Одесскую кинофабрику прибыл будущий великий режиссер Сергей Эйзенштейн для производства своего «Броненосца “Потемкина”». Фильм был государственным заказом к двадцатилетию революции 1905 года. Деньги на него были отпущены немалые, но и результат оказался выдающимся.
При «раздаче слонов» за создание этого, признанного всем миром киношедевра советское правительство Сердюкова не забыло, наградило орденом, но дальнейшее повышение по службе ему не обломилось — начальству было известно, что с грамотой Сердюков не в ладу.
Вспомнили о нем, только когда было принято решение о создании монгольской кинематографии.
При чем тут Монголия? — спросят те, кто забыл историю строительства социализма на нашей планете. Дело в том, что Монголия была первой из стран-сателлитов, вошедших в орбиту Советского Союза еще в двадцатых годах. Как писалось в тогдашних газетах: «Монголия шагнула в социализм прямо из первобытно-общинного строя». Руководили монгольской революцией, естественно, из Москвы. Начальство посчитало, что для руководства монголами образования Сердюкову вполне достаточно. Его назначили шефом монгольской кинематографии. Но и в этой дыре нашему герою повезло. Другой классик советского кино, режиссер Всеволод Пудовкин, поставил в Монголии свой лучший фильм «Потомок Чингисхана». А организатором производства выступил наш везунчик Сердюков.
Такого еще никому не удавалось. Оба фильма, к которым наш герой имел отношение, получили мировое признание. Ему достался еще один орден. Успехи неграмотного Сердюкова на идеологическом фронте не давали покоя его завистникам. На него косяком шли доносы. Наконец в 1935 году Сердюков был арестован и получил двадцать пять лет лагерей. Только после смерти Сталина, в 1956 году, наш герой был освобожден. Оказалось, что двадцать лет он провел в лагере по ложному обвинению. Сердюков вернулся в Одессу и стал требовать у властей помощи в трудоустройстве. А куда определить неграмотного, несчастного реабилитированного человека, если, кроме кино, он ничем не занимался? Конечно, на Одесскую кино-фабрику. Но не директором же — в новые времена требовалась более высокая квалификация.
Полистали на студии его трудовую книжку и предложили вспомнить самую первую профессию. Сердюков согласился. Его зачислили осветителем. Так круг его жизни замкнулся вторично. На этот раз навсегда.
– Занятная история, — усмехнулся Пьер. — С Сердюковым все понятно, а как, Алекс, сложилась твоя актерская карьера?
– Она началась и закончилась на том единственном фильме. Но киношная жизнь так меня увлекла, что я устроился на «Мосфильм» фотографом. Мне нравилось жить в этом таборе. Ведь как снимается кино? Люди самых разных профессий: актеры, гримеры, режиссеры, осветители, операторы, костюмеры и реквизиторы — собираются вместе, куда-нибудь уезжают и живут там общиной, пируют за общим столом, заводят дружбы и романы. За несколько месяцев съемок они не успевают друг другу особенно надоесть, и, что очень важно, все занимаются общим делом, которое имеет непонятный другим, сакральный смысл. Они чувствуют себя особенными, «посвященными». Это напоминает жизнь секты. Или мне так казалось по молодости лет. Ну, в общем, жизнь моя тогда забурлила…
– А не помнишь какой-нибудь амурной истории, произошедшей в суровые советские времена? Цвела ли любовь под сенью красных знамен?
– Еще как цвела!
– Тогда выдай что-нибудь веселенькое на эту тему. Только с приметами эпохи.
– Что ж, вот тебе несколько баек из серии «Советский Декамерон»…
Пионеры в лесу
У одного моего женатого приятеля случился роман. Возлюбленная его тоже была замужем. Поэтому главной их проблемой было место для свиданий. Снять для этой цели квартиру ему не позволяли финансовые возможности, а в гостиницу с местной пропиской тогда не пускали. Любовников выручал автомобиль. Подхватив подругу в условленном месте, он мчался куда-нибудь в укромный уголок, где они предавались любви прямо в салоне, благо дело было летом. И так эта парочка привыкла к своему автомобильному гнездышку, что машина казалась им самым райским местом на земле.
Но вот как-то у них выдалась свободная от семейных обязательств суббота, и они решили провести ее на лоне природы. Мой приятель подготовился к свиданию основательно. Положил в багажник мангал. Заехал в магазин за грузинским вином киндзмараули и на рынок за мясом. Там же он купил свежей зелени и фруктов. Потом, встретив любимую на заранее оговоренном перекрестке, нажал на педаль газа. День выдался замечательный. Стояла прекрасная теплая погода. Светило солнце. Настроение у любовников было самое радужное. Им предстояло настоящее полноценное свидание, они могли радовать друг друга в течение целого дня. Ведь до этого они встречались украдкой и второпях.
