Лев Квин - Везёт же людям!
Миха. Бумажки я Корнюше отдал… Все законно, ты не сомневайся.
Петунина. А эти… унеси сейчас же! Чтоб в моем доме чужих денег не было!
Миха. Да какие же они чужие?
Петунина. Что я сказала?
Миха. Мама…
Петунина. Ну?! (Миха двинулся к двери.) И не смей с ними возвращаться!
Комната, куда мы попадаем теперь в результата развивающихся событий, обставлена совсем не так, как у Михи.
Мягкий финский кабинетный гарнитур. Ковры — па полу, на стенах, на потолке, правда, их нет, там люстра с хрустальными сосульками.
Игорь в одиночестве гоняет стереомагнитофон.
И вдруг звонок у входной двери. Тоже не как у Михи: серебристое переливчатое журчание. Игорь идет открывать, возвращается с Михой.
Игорь. Вот уж кого не ждал!
Миха. Где брат?
Игорь. А тебе, собственно, какое дело?
Миха. Есть у нас с ним один общий интерес. Ты что, не в курсе?
Игорь. Ну, предположим, ушел к одной знакомой.
Миха. Сбегай, позови!
Игорь. Хо-хо!
Миха. Имей в виду (хлопает по портфелю), здесь изрядная сумма.
Игорь (другим тоном). Что произошло?
Миха. Только с ним. И только с глазу на глаз.
Игорь. Все-таки что-то случилось? (Миха, не отвечая, усаживается в кресло.) Ладно, черт с Тобой! (Быстро уходит.)
Миха один, подходит к телефону, набирает номер.
Миха. Маша?.. Это я… Нет, погоди, не бросай!.. Фу ты, черт! (Опять набирает номер.) Дура ты после этого, форменная дуреха!.. Ох, извините, Нина Александровна! (Положил трубку, смотрит на нее С ужасом.)
Долгий звонок, словно палец не снимают с кнопки.
Миха. Ничего себе!.. Да, да, да!..
Спешит к двери, возвращается с Парнем в клетчатом пиджаке. У того с собой зачехленная гитара.
Миха. Не обязательно так трезвонить. Не глухие.
Парень. Извините, кнопку заело. Это ведь восьмая квартира?
Миха. Восьмая.
Парень. Вербовых?
Миха. Да, Вербовых.
Парень. Ну, все правильно. Юрий Леонидович, как я догадываюсь, отсутствует?
Миха. Никого нет.
Парень. Да, разумеется. Мы с ним условились на одиннадцать, но ситуация изменилась, в одиннадцать мне никак. (Снял чехол с гитары, повертел ее в руках.) Нравится?
Миха. Ничего…
Парень. Держите!.. Да держите же! (Миха, недоумевая, берет гитару.) Возьмите аккорд… Да не бойтесь же! (Миха, уступая ему, проводит рукой по струнам.) Клёво, а?.. «Звук гитары семиструнной услаждал гусаров слух» — не знаете?.. Деньги, прямо скажем, не малые, но она их стоит, стоит… (Миха хочет вернуть ему гитару.) Нет, нет! Это вам. За комиссию.
Миха. За комиссию?
Парень (засмеялся). Напрасно! Со мной хитрить не надо, я вполне в курсе. И каким ветром лотерейку надуло, и все прочее. Юрий Леонидович специально для вас эту симпатичную бренчалочку заказывал. Теперь ясно?
Миха. А… «Жигули»… вам?
Парень. Мне?.. На сей раз нет. Конкурент слишком серьезный. В перспективе, разумеется, буду и я резиной по асфальту шуршать, но чуть позже, чуть позже… Ну что? Юрию Леонидовичу передайте, пожалуйста, — все свершилось. Словом, как говорят наши друзья марсиане, аллее о-кей!.. А вы, я смотрю, очень смахиваете на Юрия Леонидовича. Рот, нос, все прочее. «Черты семейного портрета, портрет семейный на стене….» Чье это, а? (Посмотрел на часы). Ох, я уже опаздываю, извините, извините! (Исчезает.)
Миха (один, после паузы.) Гады! Гады! Гады!
Убегает.
И снова Маша, Лева и Миха у своей любимой скамейки.
Ребята долго молчат. Все потрясены случившимся.
Лева. Жулик он, этот преуспевающий брат. Самый настоящий жулик! А Игорь! Комиссионные на нас заработал. Тьфу!.. Ты бы хоть по этой гитаре разок прошелся.
Миха. Как?
Лева. Да обыкновенно! Ногами. Чтобы она помягче стала. У, жулье!
Маша. Все мы хороши! Свалились эти деньги — и сразу глаза на лоб. Мне! Мне! Мне!
Миха. Как же теперь быть, а, ребята?
Лева. Ну как быть? Жить дальше.
Маша. Мне уже думать о них противно.
Лева. И все-таки шесть тысяч тридцать!
Миха (мрачно). Пять двести тридцать!
Лева (присвистнул). Как?! Восемьсот уже фуганул?! Ничего себе!
Маша. На что?
Миха. Корнюше двести…
Лева. Корнюше?!
Миха. Вырвала, можно сказать, с мясом. У меня тогда даже денег не было, пришлось материны отдать.
Маша. Это когда я ее у тебя на лестнице встретила?
Миха. Ну да.
Маша. Так вот ты с чего озверел!
Лева. А еще шестьсот?
Миха. Губкиной.
Лева (неприятно поражен). Людке?!
Миха. Да нет — маме. Растрата у нее или, как там называется, когда перевес больше недовеса.
Лева. Я бы не дал! Ни копья!
Миха. Пришла, плачет…
Лева. За шестьсот рублей и я бы тебе озеро наревел!
Вбегает Люда. Опять в новом наряде.
Люда. Вот вы где! Все обегала, пока сообразила… На! (Кладет перед Михой пачку денег.) Шестьсот. Считай!
Миха. А… а… почему?
Люда. Нипочему. Мать возвращает. Не нужно ей.
Миха. Как это не нужно? У нее ведь…
Люда (перебивая). Ничего у нее нет.
Миха. Но…
Люда. И все!
Миха. Она сказала…
Люда. А я сказала — все!
Лева. И правильно! У самих денег невпроворот…
Люда. А ты откуда знаешь — впроворот, невпроворот?
Лева. Что тут знать? И так видно. Одни танцы-замараицы! Ходит, как кукла. Сегодня одно шмутье, завтра другое, послезавтра третье. Рюшечки, брюшечки, финтифлюшечки!
Маша. Что ты на нее наскочил? Каждый одевается, как может.
Люда. Нет, пусть, пусть!
Лева. Расфуфырится, как новогодняя елка! Чтобы все на нее пялились!
Люда. А знаешь ли ты, умник-разумник, что у меня вообще ничего своего нет. Нет! Ничего! Один внешний вид! Мать со склада принесет — и на меня, обнашивать. Новое на барахолку не потащишь, придраться могут. Вот я все и обнашиваю, обнашиваю, обнашиваю. Туда-сюда! С меня — и на барахолку, с меня — и на барахолку!..
Долгая пауза.
Миха. Так она что… ворует?
Лева. Заткнись!.. Не ворует, а это… спекулирует.
Люда. Мне от этого не легче.
Маша. Ой, Люда…
Люда. Вот тебе и Люда! Она уже и Петеньку приспособила. Для младшего возраста обнашивать… Только не растрезвоньте, слышите?
Лева (после паузы). Понимаешь, Люда… Я ведь не знал.
Люда. Я сказала — все!
Маша. Значит, у нас теперь пять тысяч восемьсот тридцать.
Люда. Почему у нас? У Михи.
Миха. Миха все возвращает обществу.
Долгая пауза.
Лева (со злостью). Так что, делить, что ли, будем?
Люда. Делить?!
Маша. Сам ты бери и дели!
Лева. А ты на меня не ори!
Маша. Кто орет, интересно! Кто орет?!
Люда. Товарищи, товарищи! Ведь были еще какие-то предложения.
Лева (с той же злостью). Какие? Какие?
Люда. Ну… всякие…
Лева. Кататься все по очереди? Брать из фонда на ганцы?
Маша. Там еще какой-то идиот две тысячи просил.
Миха. Это я просил.
Маша. Зачем тебе? (Миха молчит.) Зачем тебе две тысячи? (Молчит.) Стенд на мраморном постаменте?
Люда. Какой стенд?.. Товарищи, какой стенд?
Миха (после паузы, мрачно). Квартиру надо двухкомнатную.
Лева. Ка-во?!
Люда. Жениться надумал!
Миха. Не мне, не мне, дурачье! Человеку одному! Такому человеку! Вам и не снилось!.. (Решился.) Пошли! Пошли, ну!
Уходит первым, все остальные за ним.
Миха водит ребят по необычной однокомнатной квартире. Повсюду какие-то таблицы, инструменты. Даже два станка, как в мастерской.
А вот кухня, наоборот, больше похожа на жилую комнату. Из-за шкафа торчит край раскладушки. Посреди кухни — детская лошадка, заводной грузовичок, кубики.
Миха (продолжая давать разъяснения, на манер гида). Он людям зрение спасает, ему академики пишут, благодарностей сколько. А живет… Сами видите…
Маша (осматриваясь). А здесь у него что?
Миха. Кухня… Вроде бы… Здесь и едят, здесь и спят.
Маша. Как спят?
Миха. Очень просто. На раскладушках. Трое взрослых и еще ребятенок.
