Олег Рой - Пятьдесят оттенков Серого волка, или Шапка Live
Перед мысленным взором тут же расстелилась красная ковровая дорожка, на которую посыпались лепестки роз.
– В кино? – зачем-то переспросила Красная Шапочка. – А я разве смогу?
В общем-то, данный вопрос показывал, что здравый смысл хоть и не числился в списке субличностей, все-таки был не чужд нашей героине. В ответ режиссер энергично закивал:
– Сможете ли вы? – он схватил девушку за руку. – Да вы просто идеальная Красная Шапочка! В каждом вашем жесте, в каждом движении…
– В общем-то, меня так с детства называют, – вновь зарделась девушка. Про себя она думала, что очень хорошо, что сегодня не пожалела тональника – авось смущение останется не замеченным.
Услышав про роль в кино, Волк издал какой-то сдавленный звук, но ни режиссер, ни сама девушка не обратили на это внимания.
– Тем более! – режиссер, как и многие по-настоящему творческие личности, вошел в состояние эйфории. Вообще говоря, эйфория для творческого человека состояние столь же естественное, как вода для дельфина. Дельфин, в отличие от рыб, дышит атмосферным воздухом, но без воды долго не проживет; так и человек творческий без состояния эйфории зачахнет, как гладиолус, оставленный на попечение убежденного холостяка. – Вы учитесь? Работаете?
– Учусь, – ответила Красная Шапочка. – Но сейчас у меня каникулы…
– Конгениально! – Лев Львович по-дирижерски взмахнул руками. – Значит, у вас есть немного свободного времени?
– Ну… да, – Красная Шапочка, откровенно говоря, была несколько обескуражена. С одной стороны, согласиться на предложение режиссера означало поставить на отдыхе в каникулы жирный крест; с другой – ну кому в ее возрасте не хотелось стать кинозвездой? Внутренняя Богиня вытащила откуда-то кипу глянцевых журналов и потрясала перед внутренним взором Красной Шапочки разворотом с фотографией Евы Грин[4]; Разумей Занудович напялил на нос пенсне, обложился пыльными томами с надписями на корешках вроде «КЗОТ РФ», «Должностные обязанности кинозвезды» и тому подобными и забубнил себе под нос малопонятную ахинею, щедро пересыпанную терминами вроде «ненормированный рабочий день», «плавающий график съемок» и т. д. – А сколько это займет времени?
– Мы рассчитываем уложиться в два месяца, – ответил режиссер. – Часть сцен уже снята, некоторые теперь нуждаются в пересъемке, а если будет нужно, мы сдвинем график…
Разумей тут же вскинул голову:
– «Фильм – не кусок жизни, а кусок пирога». Сказал Альфред Хичкок. Надо соглашаться.
Внутренняя Богиня продолжала тыкать фотографией соблазнительно лежащей на оттоманке Евы.
– Опять «заодно и сэкономим», да? – подал голос Серый Волк.
– Много ты понимаешь! – отмахнулся режиссер. – Ты только посмотри на нее, она же прирожденная инженю! Как раз такая Красная Шапочка, о которой я мечтал… К тому же она дочь Алечки, а у той несомненный талант к актерству. Такие спектакли закатывала, мама не горюй! Да за них деньги можно было брать!
На морде Волка появилось скептическое выражение, но он промолчал.
Внутренняя Богиня Оленьки получила еще один решительный аргумент – съемки – это, кроме всего прочего, законный повод быть в компании Серого Волка. И хоть эта бюрократка с крылышками и не одобряла выбора хозяйки, как начальник отдела амурных дел оной, она поставила на решении Красной Шапочки резолюцию «принять».
– Ну… я согласна, – неуверенно сказала Красная Шапочка. – А что надо делать?
Режиссер вытащил планшет:
– Вы могли бы подъехать завтра пораньше, скажем, часам к двум?
– Ночи? – изумилась Красная Шапочка.
– Что вы, конечно, утра, то есть дня, – поспешил успокоить ее режиссер. – Мы сделаем кинопробы, может, что-то отснимем, а потом…
Волк кашлянул в кулак.
– Чего тебе? – раздраженно спросил Брюковкин.
– Ничего, – ответил Серый. – Что-то горло запершило.
Он втянул носом воздух:
– Вы, никак, одеколон поменяли, шеф? – спросил он с невинной мордой, но режиссер отчего-то смутился.
– Мгм, – Красная Шапочка постаралась привлечь к себе внимание, так как Внутренняя Богиня внезапно испугалась, что о ее подопечной забудут. – Я подумала, что могу. Хорошо?
«А вставать тебе, милочка, рано придется», – напомнил Разумей Занудович, но Внутренняя Богиня шикнула на него:
– Не мешай делать карьеру. Таких шансов бывает два-три в жизни, и то не у всех.
– Я вам сейчас сценарий сброшу, – кивнул Брюковкин. – Ознакомьтесь и завтра не-пре-мен-но приезжайте. Хотя что же мы на «вы». Приезжай.
– Шеф, я ей сам сброшу сценарий, – вклинился Волк. – Вместе с интервью. У нее какой-то странный текстовый редактор, вместо текста выдает ахинею.
– Только ты уж с этим не медли, – ответил режиссер, и тут у него зазвонил мобильник. – Я сейчас, никуда не уходите.
– Вы считаете, что я не справлюсь? – налетела на Волка Красная Шапочка, когда режиссер скрылся за углом фургончика.
Волк пожал плечами:
– Нет, почему вы так решили?
Он протянул Оленьке ее планшет, и когда ладошка девушки коснулась лапы Волка, он едва не уронил планшет, а Красная Шапочка почувствовала приятный жар.
– Мне показалось, что вы отговаривали режиссера от того, чтобы взять меня на роль, – эти слова подсказала Красной Шапочке Внутренняя Богиня. Хотя тон ее был скорее ласковым от смущения.
– Вам показалось, – приподнял бровь Волк. – А если быть совсем уж откровенным, то я с Львом Львовичем совершенно согласен – инженю вы просто прирожденная.
– Мне почему-то кажется, что вы меня обидеть хотите! – девушка выключила планшет и нервно щелкнула замком клатча. – Так вот…
– Да ни капельки, – обезоруживающе улыбнулся Волк. – Наоборот. Я считаю, что ту же Беллу вы сыграли бы лучше, чем Кристен Стюарт.
От этих слов Внутренняя Богиня Красной Шапочки тут же снова засияла, Разумей Занудович попытался было что-то сказать, но махнул рукой и отправился на боковую.
* * *Тем временем вернулся режиссер, сияя, как налобник диггера во тьме столичного андеграунда.
– Народ, у меня хорошие новости, – заявил Брюковкин, улыбаясь в тридцать два голливудских зуба. – Я сейчас еду к продюсеру, кажется, у него появились де… – он покосился на Красную Шапочку, – …льные мысли по поводу нашей работы! Подождите. – Достав телефон, режиссер сделал несколько фотографий Оленьки. – Буду убеждать его в необходимости смены главной героини.
– Как в прошлый раз? – поинтересовался Волк с совершенно невинным видом.
– Нет, на этот раз, наверно, уже точно, – ответил режиссер как-то не совсем уверенно.
Волк приподнял бровь. «Наверно, он лично знаком с Аланом Рикманом[5], – подумала Красная Шапочка, – иначе откуда научился так точно ему подражать?» В детстве «Гарри Поттер» был любимым фильмом Оленьки; она даже мечтала, что по достижении одиннадцатилетия к ней прилетит сова с письмом, а потом еще лет пять была уверена, что птица просто заблудилась, но вот в этом году уже точно…
Режиссеру снейповское выражение серой морды совершенно не понравилось:
– Так, Вовчик, попрошу без твоего вечного пессимизма! – строго велел он.
– Я не пессимист, а хорошо информированный оптимист, – ответил Волк, пожимая плечами.
– Ты у меня сейчас станешь хорошо инструктированным пессимистом! – не сдержался режиссер, но затем взял себя в руки: – Вовчик, ну ты же сам видишь, у нас гениальный сценарий, голливудская звезда в главной роли, оператор…
Волк продолжил:
– …оператор – гений, гример – чудотворец и режиссер – светило отечественного кинематографа. А теперь еще и прирожденная инженю. И у нас получится самый лучший фильм.
– Ты опять иронизируешь? – на всякий случай уточнил режиссер. Волк отрицательно покачал головой:
– Я серьезен, как Гобсек при появлении денег, честное слово.
Почему-то упоминание о Гобсеке заставило Брюковкина уткнуться в телефон и читать пришедшую эсэмэску:
– Вовчик, ты кого хочешь, заболтаешь! В общем, я побежал, – режиссер повернулся к Красной Шапочке: – Значит, договорились, завтра к двум жду на кинопробы. Ну, бывайте!
И, лихо, по-кавалерийски, развернувшись на каблуках, исчез за вагончиком. Волк вздохнул:
– Вот так всегда. Если бы энтузиазм Льва Львовича удавалось бы конвертировать в валюту, я был бы богаче любой звезды Голливуда… Вас подбросить до дома?
«Конечно, подбросить!» – безапелляционно заявила Внутренняя Богиня.
«Он имеет в виду, на мотоцикле», – заметил Разумей Занудович, до того мирно перечитывающий какую-то статью в брошенном Внутренней Богиней журнале.
«На мотоцикле?! – глаза Внутренней Богини расширились, как у анимешных героинь, заняв пол-лица, но внешней привлекательности при этом она отнюдь не потеряла. – На мотоцикле ездить нельзя! Это же смертельно опасно!»
