Сью Таунсенд - Женщина, которая легла в кровать на год
Сообщение Руби проигрывалось две минуты, но даже когда закончилось, телефон продолжал трезвонить. Ева выпростала руку из-под одеяла и выдернула провод из розетки. И тут же вспомнила о детях. Как они ей дозвонятся в случае чего? Мобильник сел, и она не собиралась его заряжать. Ева снова воткнула вилку в розетку. Телефон снова зазвонил. Она взяла трубку и подождала, пока на другом конце линии не заговорят.
Наконец раздался чей-то голос с аристократическими интонациями:
— Здравствуйте, меня зовут Никола Форестер. Это миссис Ева Бобер дышит в трубку или домашнее животное?
— Это Ева.
— О, дорогая, у вас такой приятный голос. Боюсь, я собираюсь развеять иллюзию вашего счастливого брака.
«И почему люди с безупречной дикцией всегда озвучивают плохие новости?» — подумала Ева.
Голос продолжал:
— У вашего мужа интрижка с моей сестрой вот уже восемь лет.
Несколько секунд превратились в вечность. Ева никак не могла постичь смысл услышанных слов. Сначала ей захотелось рассмеяться при мысли, что Брайан резвится в чужом доме с чужой женщиной. Невозможно даже вообразить, что у Брайана существует другая жизнь помимо работы и дома.
— Прошу прощения, вы не могли бы перезвонить через десять минут? — попросила она.
— Понимаю, это ужасное потрясение, — довольно констатировала Никола.
Ева поставила трубку на базу. Свесила ноги с кровати и подождала, пока не убедилась, что сумеет дойти до ванной. Там она тяжело привалилась к раковине, чтобы удержаться на ногах. Затем принялась модернизировать лицо с помощью косметики, хранившейся в недрах видавшей виды косметички «МАС». Нужно было чем-то занять руки. Закончив, Ева вернулась в постель и стала ждать.
Когда телефон снова зазвонил, Никола сказала:
— Мне ужасно жаль, что я вот так вас огорошила. Это все потому, что я ненавижу ссоры, вот и приходится долго собираться с духом, а в итоге вываливаю все на неподготовленную почву. Я звоню вам именно сейчас, потому что ваш муж годами удерживал мою сестру, обещая ей счастливую совместную жизнь, и теперь обвиняет вас в том, что не может уйти из семьи.
— Меня? — переспросила Ева.
— Да. Очевидно, раз вы лежите в постели, он чувствует, что должен остаться и заботиться о вас. Моя сестра в смятении.
— Как зовут вашу сестру?
— Титания. Я жутко на нее сержусь. Эта дурочка проглатывала одну отговорку за другой. Сначала он не мог оставить семью, потому что дети получали аттестаты средней школы, потом в ход пошли аттестаты о полном среднем образовании, потом он помогал им выбирать университет. Титания думала, что в день, когда близнецы уедут в Лидс, они с Брайаном наконец совьют любовное гнездышко, но этот сукин сын снова ее облапошил.
— Вы уверены, что она встречается именно с моим мужем, с доктором Брайаном Бобером? Он ведь не из таких.
— Но он же мужчина?
— Вы его видели?
— О да, — ответила Никола. — Много раз. Не сказать, что лакомый кусочек, но моей сестре всегда нравились умники, и она с ума сходит от мохнатости на лице.
Пульс Евы участился. Она словно пьяная сделалась. Понимая, что в глубине души ждала чего-то подобного, она спросила:
— Они вместе работают? Как часто видятся? Любят ли друг друга? Он собирается уйти от нас и поселиться с вашей сестрой?
— Он собирается уйти от вас со дня их первой встречи. Они видятся по меньшей мере пять раз в неделю, а иногда и по выходным. Они вместе работают в Национальном космическом центре. Титания физик, хотя закончила докторантуру только в прошлом году.
— Господи! Сколько же ей лет?
— Отнюдь не Лолита. Ей тридцать семь.
— А Брайану пятьдесят пять, — сказала Ева. — У него варикоз. И двое детей. И он любит меня!
— Вообще-то он вас не любит. И сказал моей сестре, что знает, будто вы не любите его. Это так?
— Когда-то любила, — вздохнула Ева и грохнула телефон в мерзкое пластиковое гнездо.
Ева и Брайан познакомились в университетской библиотеке Лестера, где Ева работала помощником библиотекаря. Из-за любви к книгам она смирилась с тем, что работа ее, по большей части, состоит в отправке строгих писем студентам и преподавателям, не вернувшим книги вовремя или сдавшим их испорченными. Однажды ей попался большой латексный презерватив, использовавшийся в качестве закладки в раннем издании «Происхождения видов».
Брайан получил одно из ее писем и пришел общаться.
— Я доктор Брайан Бобер, — сказал он. — И я получил от вас официальное письмо, в котором вы утверждаете, будто я не вернул примитивный опус доктора Брэди «Изложенная Вселенная».
Ева кивнула.
Посетитель определенно был рассержен, его лицо и шею скрывали густая черная борода, всклокоченная шевелюра, очки в массивной роговой оправе и ворот черной водолазки. Выглядел он очень-очень умным и походил на француза. Ева запросто могла представить Брайана швыряющим камни в проклятую жандармерию во время студенческой майской революции, бросившей вызов обрыдлой общественной косности.
— Я не верну книгу Брэди, — продолжал заросший посетитель, — ибо она пестрит теоретическими ошибками и текстуальным шутовством. Я швырнул ее в речку Соар, дабы подобная профанация не попала в руки моих студентов.
И доктор Бобер пристально посмотрел на Еву, ожидая ее реакции. Позже, на втором свидании, он скажет, что в тот момент счел ее внешность вполне годной. Бедра чуточку полноваты, конечно, но он быстро сгонит с нее лишний вес.
— У вас-то есть степени? — спросил он.
— Нет, — ответила Ева и добавила: — Извините.
— Курите?
— Да.
— Сколько в день?
— Пятнадцать, — солгала она.
— Придется бросить, — сказал Брайан. — Мой отец сгорел до смерти из-за сигареты.
— Одной-единственной сигареты?
— Наш дом отапливался лишь парафиновым обогревателем, который папа включал, когда температура падала ниже нуля. Он наполнял обогреватель парафином и пролил немного на брюки и туфли. Потом зажег сигарету, уронил спичку и… — Голос Брайана сорвался. Веки задрожали.
— Вам вовсе не обязательно… — начала Ева.
— Дом еще много лет пах воскресным жарким, — закончил Брайан. — Это расстраивало больше всего. Я похоронил себя в книгах…
— Мой отец умер на работе. Никто даже не заметил, пока куриные пироги не стали сходить с конвейера без грибов.
— Он раскладывал грибы в «Пирогах Пакка»? Я сам там несколько смен отработал в студенческие годы. Клал лук в пироги с луком и говядиной.
— Да, — кивнула Ева. — Папа был умным, но бросил учебу в четырнадцать. У него была библиотечная карточка, — добавила она в защиту покойного отца.
— Нам повезло, — сказал Брайан. — Мы, бэби-бумеры, получили выгоду от благоденствия государства. Бесплатное молоко, апельсиновый сок, пенициллин, бесплатные медицина и образование.
— Бесплатное высшее образование, — добавила Ева и продолжила с карикатурным бруклинским акцентом: — Я могла иметь врагов[5].
Брайан оторопел. Он видел мало фильмов.
Ева откладывала свадьбу с Брайаном все три года тягомотных ухаживаний, потому что продолжала надеяться, что он зажжет в ней сексуальную искру и заставит страстно возжелать его, но щепки для растопки отсырели, а спички закончились. Да и вдобавок она не могла представить себе, что будет зваться не Ева Сорокинс, а Ева Бобер. Она восхищалась Брайаном и его академическим статусом, но, увидев его у алтаря с остриженными волосами и без бороды, поняла, что этот мужчина ей чужой.
Встав рядом с ним, она услышала громкий женский шепот:
— В эту ночь она, похоже, не будет страстной бобрихой.
И по холодной церкви разнесся сдавленных смех.
Ева поежилась в белом кружевном свадебном платье, окаменев от вида ужасной прически Брайана. Желая сэкономить, он откромсал волосы посредством купленных по каталогу ножниц с зеркальцем, позволяющим видеть затылок.
Семейство Бобер занимало ряды с правой стороны. Все они не отличались привлекательностью. Было бы преувеличением сказать, что эти люди похожи на бобров, но имелось нечто такое в их передних зубах и гладко зализанных каштановых волосах… Совсем несложно представить, как Боберы рассекают воду и подгрызают основание молодой сосенки.
Слева сидели Сорокинсы. Все в нарядах с пайетками, перьями, рюшами и блестящими украшениями. Все оживленно смеялись и ерзали. Некоторые листали Библии, лежавшие перед ними на подставках. Эта книга была не слишком хорошо знакома Сорокинсам. Курильщики рылись в карманах и сумочках в поисках жевательной резинки.
Когда Брайан расписывался, Ева смогла полюбоваться его стрижкой под другим углом, а заодно поразительной шеей — совершенно точно самой тонкой в мире, ну если не считать женщин племени падаунг[6]. Шагая с доктором Бобером по алтарному проходу уже в качестве жены, Ева отметила, до чего маленькие у него ступни, а когда Брайан расстегнул пиджак, под ним оказался шелковый жилет с ракетами, спутниками и планетами. Ева любила лошадей, но и в мыслях не держала облачаться в свадебное платье, расшитое галопирующими рысаками.
