Феликс Кривин - Я угнал машину времени
Камень что-то буркнул в ответ.
Уже давно был преодолен барьер, отделявший неорганическую материю от органической, когда они обвиняли друг друга в отсутствии жизни. Каждый видит только свою жизнь, а чужой жизни не хочет замечать.
— Простите, я не расслышал, — вежливо переспросил Стевиц.
— Одну минуту! — камень снова ушел в себя. Он так глубоко уходил в себя, что на возвращение оттуда требовались тысячелетия.
Стевиц знал, что такое его минута, а потому не стал ждать. В том-то и состояла главная трудность общения органического и неорганического миров: один не хотел ждать, а другой не привык торопиться.
Правнук Стевица родился, женился и прожил долгую, счастливую жизнь. И правнук правнука родился, женился и прожил долгую, счастливую[2] жизнь.
А камень продолжал размышлять, чтобы сказать Стевицу точное время.
Усилитель интеллекта
За субботней чашкой чая профессор Лори сообщил, что он изобрел усилитель интеллекта. Это такой порошок, который смешивается с сахаром и принимается внутрь, вместе с чаем.
Гости посмеялись, но когда подали чай, никто не притронулся к сахару.
— Я пью без сахара, — сказал литератор Дауккенс. — В моем возрасте сладкого лучше избегать.
— Если позволите, я лучше с вареньем, — сказал доктор Фрайд.
— Как военный человек, я вообще не пью чай, — сказал майор Стенли и подмигнул с намеком на свое любимое питье.
— В таком случае будем пить коньяк, — гостеприимно предложил профессор Лори. — Он у меня тоже настоян на этом усилителе.
И тут оказалось, что компания подобралась непьющая. Доктор Фрайд вообще никогда не пил, литератор Дауккенс уже месяц как бросил, а майор Стенли, военный человек, бросил только вчера, и ему бы не хотелось начинать все сначала.
— Лучше выкурим по сигарете, — сказал литератор Дауккенс, и все поддержали это предложение.
— Вот и отлично, — сказал хозяин, — у меня как раз сигары пропитаны усилителем. Пара затяжек — и вы умнеете в тысячу раз.
— Послушайте, профессор, — вспылил Дауккенс, — вы что, принимаете нас за дураков? Вас не удовлетворяет наш умственный уровень?
— Мне кажется, поумнеть никогда не мешает…
— Может быть, штатскому человеку, но не военному, — отрубил майор Стенли. — Вы думаете, полковник Бромли потерпит, чтоб майор был умнее его? Меня в два счета уволят в отставку.
— А я останусь без читателей. Они просто перестанут меня понимать, вздохнул литератор Дауккенс.
— Вот именно, — поддержал его доктор Фрайд. — Если предположить, что человек умней обезьяны в тысячу раз, то когда я поумнею в тысячу раз, люди будут казаться мне обезьянами.
— А вы им будете казаться ненормальным, и они упрячут вас в вашу же клинику, — захохотал майор Стенли. Но при этом подумал, что неплохо бы попросить щепотку усилителя для сына, который вот уже четвертый год не может вылезти из первого класса. Правда, он и так считает себя умнее родителей, а если еще выпьет этой дряни…
— Боже мой, — покачал головой профессор Лори, — я всегда знал, что человека в жизни подстерегает немало опасностей, но мне не приходило в голову, что для него так опасно умнеть.
Контакты
«Наши органы чувств — это пять каналов, по которым внешний мир ведет свою трансляцию. И нам никогда не узнать, что передается по десятому или по сотому каналу».
Рэди захлопнул книжку, в которой вычитал эту безотрадную мысль, и, глядя на пустынную планету, постарался напрячь все органы чувств — и те, которые у него были, в те, которых у него не было. Это ему не удалось.
И все же он решил наладить связь со здешней цивилизацией. Это ничего, что ее не видно, — просто она не передается по каналу зрения. А не слышно ее потому, что она не передается по каналу слуха. Возможно, на этой планете бесчисленное множество цивилизаций, но они не могут общаться между собой, потому что каждая живет в своем диапазоне. Они существуют рядом, но между ними космический разрыв. Да, для того чтобы наладить контакт, недостаточно жить рядом. А когда нет контактов, кажется, что и жизни нет…
Кипящая жизнью планета притворялась безжизненной, но Рэди ей не верил. Теперь он понял: жизнь во вселенной на каждом шагу, и, обладая всего лишь пятью каналами, следует это учитывать. Жизнь во вселенной на каждом шагу. Поэтому нужно очень бережно шагать по вселенной.3 (Последние две фразы вписаны в процессе редактирования, чтобы ярче выразить мысль, которая у автора отсутствовала (прим. ред.).
Акварель для скрипки с оркестром
Общеизвестно, что краски издают звук, а звук расцвечен всеми красками спектра. И стало это известно из газет, в которых был напечатан отчет о процессе Грейли.
Установив прямую связь между звуком и цветом, Грейли стал переводить на полотно симфонии и сонаты великих композиторов и записывать ноты картин великих живописцев. Он прославился как живописец и композитор, будучи заурядным мошенником, перевозившим свою контрабанду из оптики в акустику и обратно. На следствии выяснилось, что его первый концерт для скрипки с оркестром был не чем иным, как «Моной Лизой» художника Леонардо, а его второй концерт для фортепиано с оркестром (преступник до того обнаглел, что уже не мог обходиться без оркестра) оказался «Девочкой на шаре» художника Пикассо, и все его многочисленные акварели оказались произведениями Баха, Моцарта и Чайковского.
Процесс Грейли стал вершиной его изобразительно-музыкальной деятельности, поскольку ни одна деятельность не вызывает такого интереса, как деятельность, преступившая закон. Ни один выставочный и концертный зал не видел такого скопления народа, как зал судебного заседания, вынесшего преступнику суровый, но справедливый приговор, на который не решится самая объективная критика.
Премии, которые Грейли получил за выдающиеся заслуги в области музыки, живописи, оптики и акустики, целиком ушли на уплату штрафа, к которому его приговорил суд. В газетах о том и о другом было сказано коротко: «Преступник получил по заслугам».
Карьера Брюна
Коллега Брюн внезапно замолчал. Он замолчал не в каком-то определенном разговоре, он вообще замолчал, и это было тем удивительней, что прежде коллега Брюн не молчал даже тогда, когда все взывали к его молчанию. И никто не знал, что он изобрел Великий Умолчатель.
Умолчатель был прост и не требовал никаких дополнительных источников питания, он работал на энергии, предназначенной для произнесения слов. Вместо того чтоб расходоваться на разговор, эта энергия направлялась на умолчание.
Вскоре коллега Брюн стал доцентом Брюном. Потом профессором Брюном. Он молча поднимался по научной лестнице, оставив далеко внизу всех говорящих.
И пусть коллега Грейли говорит, что молчание бесцветно, что только звуки могут выглядеть красочно. Пусть говорит, он так и останется коллегой Грейли. Не доцентом, не профессором, а просто коллегой.
— Слышишь, коллега Грейли? Вспомнишь мои слова!
Собственно, не слова, потому что вся энергия, идущая на слова, у профессора Брюна привычно перерабатывалась в молчание.
Альф Ипсилон
Бесси
Переход в газообразное состояние Дрейк перенес довольно легко, и оно показалось ему ничуть не хуже твердого и жидкого состояния. Каждая его молекула обрела простор и свободно воспарила, не скованная другими молекулами, и от этого всему Дрейку стало непривычно легко и даже чуть-чуть кружилась голова, но где именно находится голова, установить было невозможно.
Тот, кому хоть раз случалось переходить в газообразное состояние, знает это волнующее чувство вездесущести, которое поднимает тебя над миром и несет легкой дымкой над тревогами бренной земли — в одну бесконечную даль или в другую бесконечную даль, — весь мир для тебя бесконечная даль, потому что ничто в нем тебя больше не задевает…
Правда, и в этом есть своя оборотная сторона: Дрейку вдруг показалось, что он с кем-то смешивается, и он всполошился, опасаясь реакции замещения, которая заменит его неизвестно кем.
— Кто вы такой? — Дрейк постарался отодвинуться от незнакомого газа. Кто вам позволил соединяться со мной?
— Мне позволила любовь… Дрейк, это же я, твоя Бесси!
Он стал припоминать. С какой-то Бесси он встречался в твердом состоянии. Родители ее были против, но она сказала, что всюду пойдет за ним. И пошла. Из твердого состояния в жидкое, из жидкого в газообразное… Она всюду пошла за ним, хотя ее родители были против.
— Дрейк, теперь нас ничто не разделит! Настоящая любовь возможна лишь в газообразном состоянии!
