Зоя Кураре - Революция чувств
– А я хочу, чтобы собственник, который содержит телеканал «Полет» и благодаря которому вы получаете заработную плату, не вызывал меня на ковер. Есть распоряжение, – Сюсюткин указательным пальцем, на котором фигурировал обгрызеный ноготь, показал в потолок. – Распоряжение самого Артура Владимировича, он хочет, чтобы на канале не прославляли деятельность оппозиционных сил, и это означает, что «Нашей Закраины» и Юбченко не будет на канале «Полет», – еле сдерживаясь, процедил сквозь зубы Богдан Степанович.
– Это что, вмешательство в редакционную политику? Богдан Степанович, вы готовы представителям независимого столичного профсоюза журналистов повторить слово в слово то, что сейчас мне сказали?
Если чеку в гранате выдернули, то взрыва не миновать. Три, два, один.
– Я долго, Татьяна, терпел твои выходки и жалею, что не уволил тебя!!!
– Богдан Степанович, а собственно, когда мы с вами перешли на «ты»?
– Сними корону с головы, госпожа Стервозова. Оглянись вокруг. Ты думаешь, что если завтра победят оранжевые лидеры, Артур Лысый исчезнет из Задорожья? Это его канал, его личная собственность. Они наверху договорятся, общая баня, бабки и бабы. Какая свобода слова у нас в провинции? Это столичные журналисты пыжатся, из себя умников изображают. Да они за хорошие бабки родную мать продадут. Ты думаешь, я тебя не уволю! Решение принято. Ты уволена.
– Хорошо, – тихим голосом сказала Стерва.
– Как… Как хорошо? – расстроился Богдан Степанович. Он настроился на грандиозный скандал, а вышел пшик, не более того. Странно. На Стерву не похоже.
Директорская чашка, потирая единственную имеющую в ее арсенале керамическую ручку, вскипела от переполнявших ее душу чувств. Она искренне порадовалась за Богдана Степановича – конфликт исчерпан. Сейчас чаю попьем, расслабимся. Ура! Так ей и надо, этой Стерве. Не баба, а недомужик. Тьфу!
– Я сегодня сделаю последний выпуск новостей. Предлагаю специальный выпуск, рассказать о событиях, которые происходят на территории всей Закраины. Сначала дайджест, а потом перейдем к событиям в Задорожье, – деловым тоном сказала Стерва.
Богдан Степанович не знал, что и думать. Что-то здесь не так!
– Ну, Татьяна Васильевна, давайте расстанемся по-хорошему. Я рад, что мы нашли точки соприкосновения. Я не против специального выпуска новостей, но хочу знать его содержание.
– А вот, – Стерва достала заранее заготовленный лист бумаги и стала читать вслух – На внеочередной сессии львовского областного совета депутаты отстранили от должности губернатора Львовской области, а также руководителей правоохранительных органов и силовых структур, руководителей государственных служб. Львовские депутаты создают комитет по самоуправлению города, – у Богдана Степановича, округлились глаза, он стал задыхаться. Татьяна Васильевна пристально на него посмотрела, многозначительно сделала паузу и продолжила зачитывать текст:
– Как стало известно нашим корреспондентам, сегодня агрессивно настроенная молодежь пикетирует Генеральное консульство Российской Федерации во Львовске. Российский МИД сделал заявление о том, что работа российского консульского учреждения фактически заблокирована. Российская сторона требует от властей Львовска принять меры по обеспечению безопасности Генерального консульства РФ и его сотрудников. В срочном порядке прекратить антироссийские акции.
– Откуда такая информация? Может, она недостоверная, – театрально развел руками Сюсюткин.
– Достоверная, Богдан Степанович, достоверная и еще напоследок, – Стерва медленно, как змея, гипнотизирующая жертву, посмотрела на Богдана Степановича и прочла последнюю информацию:
– Ситуация в Закраине накаляется каждый час, наша страна остается в центре внимания зарубежных лидеров. Госсекретарь США Николай Пауэр заявляет, что Штаты не признают объявленные результаты закраинских выборов.
Богдан Сюсюткин вскочил с насиженного директорского кресла и, как домашний, цепной пес стал бегать по периметру рабочего кабинета.
– Что это за новости, что вы хотите этим сказать?
– Что Артур Лысый завтра окажется на обочине жизни и вы с ним заодно. Закраина стоит на пороге грандиозных событий и, кто не держит нос по ветру, автоматически оказывается в аутсайдерах. Президентом Закраины станет Виктор Юбченко. А ваш многоуважаемый Виктор Япанович поджав хвост, уйдет из большой политики, – безапелляционно заявила Стерва.
– Как ты не понимаешь, по закону третьего тура голосования быть не может. Прочти Конституцию!
– Какой закон? Народ восстал. Разгорелся пожар, и только один Богдан Степанович Сюсюткин, директор телекомпании «Полет» в богом забытом городе Задорожье, наивно полагает, что монолит власти устоит. Посмотрите, что происходит на площадях, в Задорожье, в других городах… Сегодня выбора у власти нет. Есть два варианта развития Закраины: гражданская война или смена политической элиты. Учитывая международную оценку, влияние Америки на ситуацию в стране, ответ очевиден. Вы такой рассудительный, мудрый руководитель. Богдан Степанович, вы можете меня уволить. Подумайте о последствиях, о рейтинге статусного руководителя. Оппозиция победит, и я все равно вернусь на канал, правда, не знаю в каком статусе. Мне бы не хотелось воевать с вами. – Стерва знала, что, как и каким тоном говорить. Сейчас Сюсюткин от ее слов дрогнет. По глубокому убеждению редактора информации, он являлся лицемерным трусом и больше всего на свете боялся потерять теплое директорское кресло.
Сюсюткин любил пить дорогой коньяк в кабинете и бегать по бутикам в поисках нового дизайнерского костюма. Богдан Степанович ничего полезного не делал для телеканала «Полет», которым на протяжении многих лет руководил. Самым главным недостатком начальника Татьяна Стервозова считала «житейский кретинизм». Это когда человек не способен адекватно оценивать ситуацию, он воспринимает лесть и насмешки в свой адрес, как признание несуществующих у него талантов и заслуг, им легко манипулировать, как ребенком, страдающим болезнью Дауна.
Директорская чашка интенсивно делала знаки любимому хозяину, мол, не слушай ты эту Стерву, она водит тебя за нос, она тебя обманывает. Чашка выпускала пар из остывшего чая и тихо позвякивала алюминиевой ложкой. К потусторонним явлениям из мира посуды люди оказались слепы и глухи.
Стерва презренно наблюдала за мечущимся по рабочему кабинету директором, который время от времени тихо поскуливал, как нашкодивший породистый щенок, который мог одним росчерком судьбы оказаться вышвырнутым на улицу.
«Что делать? Получается, мне невыгодно ее увольнять. Стерва дружит с оранжевыми. А вдруг, и правда в стране грянет революция и все такое? Артур Лысый барин, но при этой власти. Ой, все может быть, ой, что ж мне делать», – лихорадочно думал Сюсюткин. Ему предстояло принять решение в оперативном, пожарном режиме. Богдан Степанович не обладал хорошей памятью, поэтому он не вспомнил, что первая попытка уволить Татьяну Стервозову, закончилось ее победой. Стерва мастерски убедила Богдана Степановича, что ее увольнение чревато для директора потерей кресла. А какой директор без кресла?! Сюсюткин поджал хвост, и прочно вошел в роль нашкодившего щенка.
– Давайте, увольнение отложим, возможно, все перемелется. Выпуск новостей делаем, как всегда. А то, что вы сейчас мне читали, пусть останется на бумаге. Для таких новостей есть центральные СМИ, не будем отбирать у них хлеб.
– Как скажете, Богдан Степанович, как скажете, – еле сдерживая улыбку, сказала Стерва.
Татьяна Васильевна вышла победительницей из директорского кабинета. Видя ее горделивую осанку и высоко поднятый подбородок, секретарша догадалась, Сюсюткин в очередной раз сдал позиции. Она заглянула в кабинет директора.
– Что, опять?
– Оставьте меня в покое!!! – закричал, как укушенный, директор телекомпании «Полет» и нервно махнул рукой, чем окончательно подписал приговор очередной директорской чашке. Она упала на пол и с грохотом разбилась на две части и шесть маленьких осколков. Хорошо, престижно быть директорской чашкой, но недолго.
Последнее, что успела узреть керамическая чашка перед смертью, это недовольное лицо секретарши, которая, держа в руках совок и веник, выполняла ритуальные услуги. Душа керамической чашки покорно взметнулась к потолку директорского кабинета, где повстречала души шести предшественниц. Бывшие деректорские чашки окружили ее заботой, вниманием и попробовали убедить вновь прибывшую душу смириться с судьбой. Новенькая плакала навзрыд.
Неожиданно, на директорский лоб закапало. Богдан Степанович злобно посмотрел на потолок. Неужели протекает! Откуда он мог знать, что это слезы любимой чашки, которую он жестоко убил.
