Владимир Чекмарев - Африка в огне

Когда мы отсмеялись и утерли слезы, к герою была направлена делегация по примирению и возвращению плавок, водка так же присутствовала. Когда обмундированный лейтенант вышел на берег, окружающий народ встретил его аплодисментами. А две скучающие гарнизонные дамы пригласили героя научить их играть в преф. Вернулся лейтенант только утром.

Но Робинзоном Юрка был после этого, ну, очень долго.

Темна вода в облацех

Академическая байка

Однажды нам повезло попасть на переподготовку в одну хитрую Академию. Мы, естественно, особо не сопротивлялись, ибо летом потусоваться пару месяцев в столицах было вельми неплохо, особенно после года напряженной службы. Занятия были не сильно обременительны, но тут пришел приказ – пройти миниспецкурс по химии. Правда, грело, что в гражданском ВУЗе, но по части самого спецкурса, мы несколько приуныли. Ладно, там вести конспекты, это как раз не проблема, добрых людей среди студентов хватало, но были еще и лабы. Сама лабораторная была простой, тем более для нас. Мы могли бы сами продемонстрировать штатским преподам, что можно сделать, посетив аптеку и пару хозяйственных. Джеймс Бонд и Нобель удавились бы от зависти. Но по лабе надо было заполнять кучу бумажек, а это уже было скучно и просто нехорошо. Итак, наша бравая четверка зашла в лабораторию, заняла свои места и обреченно стала ждать начала действа. Впереди нас ждали две "пары" и куча бесполезной писанины. Учебное помещение потихоньку заполнялось студентами, среди которых попадались студентки, и вдруг мой наметанный глаз засек невзрачненькую лаборантку в очечках-бочоночках. Эта незаконнорожденная племянница Менделеева с восхищением, переходящим в вожделение, смотрела на старшего лейтенанта Баринова. Сережка был среди нас самым красивым (даже красивее автора этих строк… Шутка!), и девицы на него частенько западали, но тут нашему Казанове пришлось пострадать за 'обчество'. Я толкнул Сергея локтем и кивнул на его будущую жертву. Он в ужасе отпрянул. Я показал ему кулак, Аким и Таракан тоже сделали недвусмысленные гримасы и жесты, и бедный старлей с видом кота, влекомого на кастрацию, пошел выполнять свой товарищеский долг. Долг был выполнен с лихвой. Мы заполнили титульные листы работ, и передали счастливой Дульсинее, (когда мы узнали, как зовут малышку, на всех на нас напал приступ кашля. А когда мы представлялись сами, Аким не выдержал и, щелкнув каблуками, назвался Александром Ламанчским). Короче, дело было на мази, у нас было три часа свободного времени и мы пошли гулять по летним улицам Москвы. Первой мыслью было выпить пива, но в годы развитого Социализма с приличными пивными был напряг, а в гадючники нас как-то не тянуло. Второй мыслью стало купить в магазине бутылочного пива, но его также не было, зато была бутылочная водка. Полузаброшенный парк рядом со старым кладбищем послужил нам бистро, ну, а потом любознательность привела нас на кладбищенские аллеи. Кладбище было старым и уже не действующим, среди деревьев таинственно высились старинные склепы и мы заспорили по поводу надписи на одном из них. Написано было вроде бы на церковно-славянском, но не все буквы читались и мы впали в схоластическую дискуссию. Таракан, как главный полиглот, утверждал, что это был старопольский язык, на что получил от меня достойную отповедь о том, что на Православном кладбище не хоронят Католиков. Таинственную надпись, трое из четверых исследователей, стали трактовать как "Темна вода в облацех", но упрямый и любопытный Аким настоял на том, что надо открыть двери саркофага и заглянуть внутрь, дабы поискать косвенные улики, подтверждающие чью-либо позицию. Как только мы с этим согласились, началась явная Булгаковщина. В ветвях старых деревьев зашумел ветер, неизвестно откуда появившаяся тучка заслонила солнце, и вокруг явно стемнело. Потом мы признались друг другу, что немного не по себе стало тогда всем, но гонор не дал отступить. Страшно заскрежетав, распахнулись чугунные ворота, и из темного провала на нас бесшумно вылетело нечто ужасное…

Аким ушел влево с переворотом, Барин залег за мраморной гранитной плитой и стал искать автомат, которого у него не было. Я, уходя с линии огня, резко забирал влево, где заметил толстенное дерево, увидев за которым нечто вроде воронки, радостно пригнул туда. А Таракан был, как всегда, на высоте. Выхватив метательный нож, выполненный под обсидиановую игрушку для разрезания бумаги, с которым наш друг никогда не расставался, он с криком метнул его в чудовище…

Бедная ворона. Последние секунды ее жизни были полны стресса, хотя, возможно, бомжи, мирно распивающие портвейн под сенью старого дуба, в момент моего падения на них испытали не меньшее потрясение. Пришлось в качестве возмещения морального ущерба, а так же в восполнения погибшей закуси и ста пятидесяти грамм портвейна, пожертвовать им пять рублей на ассигнации.

Учеба закончилась и снова пошла служба. Мы особо не вспоминали этот забавный случай, хотя однажды на стрельбах, на мишени Таракана появился листок с изображением вороны, и иногда экстремальные ситуации, обозначались нами не иначе, как именно фразой, написанной на том склепе.

Полгода спустя, мы на старом добром Додже 3/4 ехали в соседний городок, где находились советские геологи (действительно, геологи) и по данным разведки имели не целованный запас водки и черного хлеба. Мы с Тараканом сидели впереди, Аким и Барин с комфортом устроились в кузове на настоящем кожаном диване, подобранном в развалинах вестибюля губернаторского дома. Вдоль дороги тянулись похожие на кучи мусора Вельвичии, и мы не сразу заметили вдалеке какое-то движение. Это оказался джип, набитый подозрительными личностями, явно иррегулярного вида и ощетинившийся пулеметами. При более точном изучении объекта в бинокль на антенне была обнаружена тряпка именно тех расцветок, что использовались инсургентами. Внезапно вражеское авто остановилось, и его пассажиры, вскочив с мест, стали оживленно тыкать пальцами в небо, а там величаво рассекал Ту-95РЦ. Мы с Тараканом переглянулись и хором произнесли: "Темна вода в облацех".

Мандарины для Кандализы Райс

У нашей конторы есть клиенты, которые родом из одной очень южной, очень молодой и очень жаркой республики. Практически нет такой страны, которая не имела бы в Москве свой интерес. Есть свой бизнес и у них. Наши пути пересеклись, когда мы делали им кое-какую рекламу в инете. Видимо, наша работа им пришлась по нраву, потому что в один из дней они обратились к нам за консультацией по одному информационному гуманитарному интернет проекту. Разумеется, и тут мы не ударили лицом в грязь. Моя консультация произвела неизгладимое впечатление на начальство, аж в самой "Стране Души". А после того, как я подправил им один благотворительный портал (на халяву, естественно) и кое-что присоветовал еще по паре э-э-э-э… информационных вопросов, я стал в этой солнечной республике вощще персоной грата.

Через некоторое время меня пригласили на пару дней 'официальным гостем' (за счет принимающей стороны). Я, естественно, полетел. Не скрою, мне хотелось на месте увидеть, что же там происходит на самом деле. В процессе, так сказать, 'гостевания', мы оказались в проблематичном относительно безопасности районе. Но поскольку там была свадьба племянника одного из приглашающих, отказаться было невозможно. Свадьба была, по меркам Апсны, скромная, не больше тысячи гостей. Жарко кипели десятки котлов с мамалыгой и мясом, издавая вызывающие аппетит ароматы. Блистал цветник местных красавиц. До начала ачары было далеко. Чтобы гости не сидели голодными, во дворе поставили столы с легкими закусками, сияющие красно-зеленым спектром великолепной и неповторимой аджики, которую семьдесят пять лет назад справедливо отметил сам великий Генералиссимус. Невесты еще не было, и ряд почетных гостей пригласили совершить моцион по местным красотам. Когда группа в составе двух сановных местных товарищей – нашенского мамамуши с двумя адъютантами и меня любимого – оказалась на склоне холма, обращенном в сторону потенциального противника, из зарослей саксаула, мандаринов, или там еще чего-то означавшего в тех местах 'зеленку', по нам стал работать снайпер. Слава Творцу, снайпер относился к формированиям ближнего закордонья, которые скорее напоминали не вооруженные силы, а большой мужской хор, и попасть в нас он не мог, даже если бы захотел. Тем не менее, народ пришел в боевое возбуждение. Местные джигиты азартно открыли огонь, мамамуши мужественно стал на четвереньки, а адъютанты героически закрыли его своими телами, присев на корточки. Я терпеть не могу быть инертной массой. В таких ситуациях – особенно. Короче, я сдернул автомат с ближайшего ко мне адъютанта, бахнул из подствольника в квадрат наиболее вероятного нахождения снайпера, и, взяв пример с абхазов, открыл огонь короткими и редкими (словно зубы старой девы – сладкоежки) очередями. Долго воевать нам не пришлось – набежали гости, охрана и ополченцы, которые, прочесав заросли, ямки и буераки, притащили к нам раненого снайпера. Мамамуши, уже подлеченный коньячком, (коньяк после чачи несколько нарушил адекватность восприятия окружающего у сановного гостя), приняв молодецкий вид победителя и присмотревшись к лицу снайпера, измазанному боевой косметикой, сделал открытие… Он стал радостно орать, что это негр-наемник из Америки, и что его надо срочно сфотографировать. Причем, слово 'сфотографировать' он сопроводил жестом, имеющим явно эротический подтекст. Я хоть и был единственным трезвым в компании, но по живости характера не сдержался и во всеуслышание объявил, что наши поймали… Кондализу Райс, и что теперь мы все, как честные люди, обязаны на ней жениться. Ржали все, включая раненного пленного… Ну, а какое-то время спустя, нас с мамамуши наградили. Ему вручили что-то высокое и блестящее, а мне – солдатскую медаль… Вот так, благодаря интернациональному единению и бдительности, группы известных, но не поименованных товарищей, закордонные агрессоры и примкнувшая к ним Кондализа Райс, потерпели полное фиаско в своих зловещих планах.