Джонатан Линн - Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

– Мы с казначеем считаем, что именно вы могли бы быть тем, кто сменит меня в качестве Мастера Бейли-колледж. – Что ж, прекрасные слова, лучше не скажешь…

Впрочем, скоро стало ясно, что без препятствия здесь не обойтись. Камнем преткновения был декан. Не совсем охотно, но и не увиливая, Мастер довел до моего сведения, что декан меня недолюбливает.

Меня это удивило – с чего бы ему меня недолюбливать, если я никогда не делал ничего, за что он должен быть мне благодарным?

Впрочем, факт есть факт, и от него никуда не денешься. По мнению казначея, декан считает меня слишком умным. Вообще-то, более логичным было бы предположить, что в Оксфорде определение „умный“ следует принимать как комплимент.

К тому же, декан считает меня слишком самоуверенным. Это я тоже узнал от казначея, которому наша беседа почему-то доставляла искреннее удовольствие.

Видимо, казначей догадался, что мне не очень-то нравится его, так сказать, прямота, так как он тут же поспешил добавить, что, по его мнению, это не имеет особого значения. Мне показалось, он имеет в виду, что не имеет значения то, что считает декан, но оказалось, не имеет значения то, что я слишком самоуверен.

А он продолжал и продолжал. В том смысле, что для подобной самоуверенности у меня есть все основания. Например, если бы у него было 75 000 фунтов в год, рыцарство, индексированная пенсия и куча бездарных политиков, на которых можно валить все свои ошибки, он тоже не отказался бы побыть слишком самоуверенным.

Весьма поучительное наблюдение. Значит, в корне личной неприязни декана ко мне и уверенности казначея в моей самоуверенности лежит не более чем самая вульгарная зависть. Другого объяснения этому нет. Еще один крест, но я постараюсь нести его уверенно и с достоинством.

К словам казначея Мастер добавил, что декан ненавидит интриги и недолюбливает политиков. На какую-то страшную секунду мне даже показалось, что он причисляет к политикам и меня! Поэтому, решив, что мы и без того уделили слишком много времени обсуждению их искаженного представления о моей персоне, я попросил поподробнее рассказать мне о декане.

Казначей, не ожидая повторного предложения, торопливо поведал, что декана мучают чуть ли не параноидальные страхи, будто они с Мастером плетут интриги за его спиной. Именно поэтому они решили обсудить этот вопрос со мной, пока он отсутствует. Основных причин две: во-первых, они никогда не занимались и не собираются заниматься интригами и, во-вторых, меня можно сделать Мастером Бейли-колледж, только если им удастся свалить декана!

Да, это проблема. Декану очень нравится его работа. Все, что ему приходится делать на своей пожизненной должности, это присутствовать на факультете четыре часа в неделю, давать одну лекцию и пару консультаций. Его единственными увлечениями, говорят, были крикет и паровые машины. Ему никогда не надо было читать новые монографии или обдумывать новые идеи, поэтому считаться профессором Оксфорда было для него все, о чем он мог только мечтать. Так с чего бы это ему хотеть расстаться с такой должностью?!

В заключение Мастер и казначей сказали, что поскольку убрать его из Бейли может только епархия, они подумали о приходе Бери Сент-Эдмундс. Там как раз открылась вакансия на должность епископа.

Приход Бери Сент-Эдмундс? Что ж, заманчивое местечко. Одно из старейших, с представительством в палате лордов. Декану, не сомневаюсь, оно понравится. К тому же, насколько мне известно, вращаться в аристократических кругах – его самая большая слабость.

К сожалению, я совсем не уверен, что смогу хоть чем-нибудь ему с этим помочь. Боюсь, уже поздно. Кроме того, как мне говорили, Церковь ищет такого кандидата, который смог бы поддерживать стабильный баланс между теми, кто верит в Бога, и теми, кто не верит.

Для многих людей, включая Мастера и казначея, стало настоящим сюрпризом узнать, что таких неверующих немало и в самой Церкви. И даже среди большинства епископов.

К тому же Церковь уже сделала свой выбор – каноник Майк Стэнфорд! Теоретически предлагать кандидата должен премьер-министр, то есть Хэкер, однако на практике Церковь всегда выдвигает двух кандидатов: одного своего и одного абсолютно непроходного, чтобы у ПМ фактически не было выбора.

Впрочем, все это не менее серьезно и лично для меня. Особенно для моего будущего, поскольку других вакантных приходов в ближайшее время, похоже, не предвидится. Ведь епископы не выходят на заслуженный отдых так часто, как следовало бы. У них нет обязательной отставки в шестьдесят, а живут они, как правило, до глубокой старости – Господь явно не желает, чтобы они поскорее присоединялись к Нему…[39]

И тогда мне пришла в голову одна идея, которая вселяла определенную надежду: найти для декана способ ярко и достаточно масштабно послужить обществу. Он ведь специалист по восточным учениям и, как известно, обожает арабов. В таком случае, почему бы Мастеру не предложить ему такой путь в епископство: отправиться в Кумран со специальной миссией по оказанию помощи и поддержки Фионе Мак-Грегор, той самой несчастной медсестре?

Если его миссия провалится, он все равно возвысится, поскольку сделал все возможное; если же преуспеет, то вернется настоящим героем! А если не вернется вообще, то вряд ли кто-нибудь по нему будет особенно скучать…

Думаю, идея всем очень понравилась, потому что такая ситуация выглядит беспроигрышной.

Хотя лично я туда бы ни за что не поехал. Ужасная страна. Они отрубают людям руки за воровство, забрасывают камнями женщин, когда они совершают прелюбодеяние. В отличие от Британии, где женщины совершают прелюбодеяние, когда их забрасывают мужья.

Когда он вернется, у него, возможно, даже будет недоставать обеих рук…».

Встречался также с Питером Хардингом, секретарем по назначениям. Ему около шестидесяти – основательный, уверенный в себе… Похоже, вполне надежный.

Лично я немного волновался, так как мне пока еще никогда не приходилось назначать епископов. (То есть рекомендовать монарху кандидата на назначение. – Ред.)

Кандидатур было две. Первая из них – каноник Майк Стэнфорд. Скорее всего, Майкл, хотя все почему-то называют его просто Майк. Странно, но когда я был маленьким, никому и в голову не пришло бы называть епископов «Майк». Может, это потому, что он часто выступает по радио?

По словам Питера, Майк – убежденный модернист. Для меня это что-то новое.

– Это специальный теологический термин, господин премьер-министр, – объяснил мне Питер. – Они считают, что некоторые из описываемых в Библии событий в буквальном смысле слова не соответствуют действительности и являют собой не более чем метафоры, легенды или мифы. Их, скорее, интересуют стоящие за всем этим духовные и философские истины.

Я попытался пересказать это своими словами, чтобы убедиться в том, что правильно понял смысл.

– Вы хотите сказать, он не считает, что Бог сотворил мир за семь дней, что Ева была сделана из ребра Адама, ну и тому подобное?

Мои слова привели Питера в полный восторг.

– Именно так, – с готовностью согласился он. По его мнению, мне также следовало бы знать, что Майк Стэнфорд учился в университете Винчестера, Нью-колледже и Оксфорде, и что в списке кандидатов он стоит первым. – И к тому же, – многозначительно подняв вверх указательный палец, добавил Питер, – у него в высшей степени удобная жена.

– Удобная в том смысле, что предана и обладает массой добродетелей? – уточнил я.

Питер искренне удивился.

– Нет-нет, господин премьер-министр. Удобная в том смысле, что она дочь графа Дорчестерского!

Теперь настала моя очередь удивляться. Ну и что тут такого особенного?

– Хорошо, а кто следующий в списке? – спросил я.

– Следующий? – Питер почему-то слегка замялся. – Второй в списке… доктор Поль Гарви, – медленно протянул он.

Я, естественно, ждал продолжения, но Питер почему-то молчал.

– Ну и? – попробовал я ему подсказать.

– Ну и… он замечательный человек…

– Но?…

Питер тяжело вздохнул, затем посмотрел мне прямо в глаза.

– Выбирать, конечно же, вам и только вам, господин премьер-министр, но есть все основания подозревать, что он весьма склонен к отделению церкви от государства.

– Ах, вот оно как! – я понимающе кивнул и тут же, к своему стыду, понял, что далеко не уверен, что понял, и попросил его прояснить мне хоть какие-нибудь детали. Чтобы как можно яснее представлять себе суть вопроса…

– Суть вопроса? Это просто. По убеждению так называемых «отделенцев», англиканская церковь не должна быть частью государства. Ее следует отделить от него, как, скажем, методистов или католиков. Они считают, что простые люди рассматривают государственную церковь не как оплот веры, а, скорее, как нечто вроде клуба для представителей правящего класса.