Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 31. Ефим Смолин - Пашнина
Сусанин (за кадром). Ну что, поляки, на восток захотелось? Расширяться? Сами додумались или это вам в НАТО сказали? Я тебе продвинусь на восток, я тебе продвинусь…
Жонков бросается в другую дверь… Он ползет, не разлучаясь с коробкой пленки, по свалке под доносящиеся крики борьбы…
Сусанин (за кадром). Уй, гады! Вы ж психиатры, мать вашу! Что ж вы по мозгу бьете?
Поляки (за кадром). Хо-хо! Добже вдарили пана!..
Сусанин (за кадром). Получайте, Панове!
Поляки (за кадром). Ой, пся крев…
Под все эти крики Жонков ползет мимо свалки. Ползет мимо какой-то сломанной куклы, ржавой кроватки, каких-то банок…
Но вот — он проползает мимо ржавой мясорубки. Уже, отползя от нее метра на два, вдруг замирает, ползет обратно… Берет мясорубку, задумчиво крутит ручку, потом лезет в карман, вынимает очки, ломает их, оставляет в руке одно стеклышко…
Кадр-перебивка
По другую сторону от ржавой машины.
Сусанин отбивается какой-то длинной оглоблей от наседающих Поляков.
Сусанин (размахивая оглоблей). Плохо вам было в Варшавском Договоре, да?
Удар — Поляк падает…
СЭВ вас не устраивал? Мы вам нефть… Мы вам газ…
Еще два Поляка — летят на землю…
Вдруг — голос Жонкова.
Жонков (за кадром). Та-ак, хорошо, теперь отходишь назад, назад отходишь… (Сусанин от изумления опускает дубину, резко поворачивается.)
Сусанин. Ты еще…
И замирает, увидев Жонкова…
Тот снимает… самодельной камерой — крутит ручку мясорубки, у которой спереди поблескивает объектив из стеклышка от очков, сверху прикручена проволокой коробка с пленкой.
ТРИДЦАТЬ ВТОРОЙ ЭПИЗОД
Кабинет Говарда. Медсестра, как стояла с рушником и караваем лицом к двери — так и стоит. Рядом Говард.
За окном — темно. Ночь…
Сестра. Мистер Говард, ну что ж мы так и будем всю ночь этих поляков ждать?
Говард отходит от двери, подходит к столу.
Говард. Да! Вы прав! Идите сюда! Черт с ними! Им же хуже…
Достает из ящика стола бутылку коньяка, два стаканчика… Ящик остается открытым. В нем конверт, из которого выглядывает краешек фотографии Светки…
Сестра подходит к столу, замечает фото, оглядывается на Говарда. Тот увлеченно рассматривает бутылку.
Рука Сестры тянется к фотографии…
Говард поворачивается к Сестре, та быстро отдергивает руку.
Я специально покупает для их встречи. Это коньяк вери гуд! Он называется в честь вашего радио…
Сестра. Даже не слышала… «Маяк», что ли?
Говард. Ноу! Армянски… Мы его выпьем сами…
Говард отвлекается, открывая бутылку, разливая, и снова рука Сестры тянется к фотографии. И снова не успевает. Говард поднимает на нее глаза, она снова отдергивает руку от конверта… И рука, странно меняя траекторию движения, берет стаканчик. Говард берет свой.
У нас гуд повод! За победа! За победа над мистер Жонков!
Сестра ставит свой стаканчик назад.
Сестра. Нет-нет, я не буду… Я… я вообще не пью…
Говард. О! Вы обязан! В этот победа большой ваша доля! Если б вы не рассказывайт про этот фотографий…
Сестра (горько). Да уж…
Говард. Если бы он не заблудилься, этот фото был бы наш единственный шанс его остановка…
Сестра (уныло). Но он заблудился… Вот радость-то!
Говард (широко улыбаясь). Да, заблудилься! (Торжественно потрясая рукой со стаканчиком). Заблюдилься, снимая филм про Сусунина…
Сестра (машинально поправляет). Про Сусанина…
Говард. Уес. Ай эм сорри. Про Су-са-ни-на… Кстати, кто он, этот Су-са-нин?
Сестра. Старик один. Герой. Он врагов в лес завел…
Говард подносит свой стаканчик ко рту.
Говард. О! Каких врагов?
Сестра. «Каких-каких»… Какая вам разница? Ну, поляков…
Рука Говарда со стаканчиком замирает, не дойдя до рта. Большая пауза…
Говард. По-ля-ков?
В это время звонит телефон. Говард хватает трубку. Слушает. На лице ужас. Кладет трубку. Потом быстро снимает, лихорадочно набирает две цифры — «ноль-два».
(Сестре, с трубкой у уха). Звонили из посольства Польши… Они не пришли ночевать…
ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ ЭПИЗОД
Натура. Лес. Предрассветные сумерки.
Жонков и Сусанин спят в кроне высокого дерева.
Вдалеке слышен лай собак.
Жонков открывает глаза. Потягивается, забыв, где находится, чуть не падает, хватается за ветку…
Смотрит на свои часы.
Жонков. Шесть… Скоро совсем светло. А на свету эти поляки как пить дать нас найдут… Какое сегодня? (Вспоминает, спохватывается опять чуть не падает.) Сегодня ж пятый день! (Снова взгляд на часы) Через три часа Говард все денежки… Не успеть… Пешком не успеть…
Лай собак совсем близко.
Жонков всматривается вниз.
Жонков (радостно). А может и успеть!..
Внизу появляются милиционеры с собаками, за ними въезжает на поляну милицейский «газик».
Его обступают Поляки, жестикулируют, садятся в «газик». Жонков хочет крикнуть милиционерам, уже сложил ладони рупором, но тут бросает взгляд на спящего Сусанина, осекается…
Нет, ему же нельзя с милицией. (Вздыхает.) Черт с ними, с деньгами! Подавитесь, мистер Говард…
Внизу «газик» взревел мотором и покатил из леса. Милиционеры с собаками бегут следом.
От рева моторов Сусанин открывает глаза, видит выкатывающий из леса «газик».
Сусанин. Милиция?!
И чуть не падает с ветки…
Жонков хватает его за бороду, но борода остается в руках, а Сусанин, сразу без бороды превратившийся в Белесого, — летит вниз…
Жонков скатывается вслед за ним.
Белесый припускает в том же направлении, что и «газик». Жонков — за Белесым, пытается остановить…
Жонков. Да ты же за ними бежишь, идиот топографический! Да стой ты! Нас не заметили!
Белесый на секунду приостанавливается.
Белесый. Ты что — им не крикнул?
Жонков. А ты бы на моем месте крикнул?
Белесый. Конечно, крикнул бы! До девяти — три часа! Как ты доберешься?
Жонков. Да черт с ними, с деньгами…
Белесый снова бежит, Жонков — за ним.
Белесый. Нет, не черт…
Жонков. Не надо! Зачем ты это? Ради меня…
Белесый. Что — ради тебя?..
Жонков. Сдаваться бежишь… Не надо мне такой ценой…
Белесый (снова останавливаясь, недоуменно). Куда сдаваться? Какой ценой?
Жонков. Пойми, я не смогу снять ни одного кадра на деньги, из-за которых мой друг попал в тюрьму! Я за это время… к тебе… Пересидим где-нибудь… Сделаем тебе пластическую операцию… Ты встанешь на честный путь…
Белесый. Какая операция? Какой честный путь? (После паузы.) Подожди… Ты что — меня за бандита принял?
Жонков. Да уж не за ангела… С кличкой «Белесый».
Белесый. Белесый — это моя фамилия. Капитан милиции Белесый… Я был внедрен к бандитам со спецзаданием…
Жонков (прерывая). Потом расскажешь!
Они бегут в сторону ушедшего «газика» и кричат.
Оба. Милиция! Милиция!
ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ ЭПИЗОД
«Режиссерская» палата.
На тумбочке у койки Жонкова стоит камера.
