Артур Гафуров - Пока не проснулись сомнамбулы
— А кто сказал, что мне тогда было стыдно? — пожал плечами Денис.
— Ты же говорил отцу…
— А отцу я соврал.
— Ну-ну… — Сева нахмурился и недобро покосился в сторону Веры. — Действительно хорошая игра. Позволяет узнать ближе тех, кого ты, казалось, и так хорошо знаешь.
Ден отпил из своего бокала и пристально посмотрел на брата.
— Тебя смущает, что мне ни разу не было стыдно? Но так оно и есть. Хотя, нет, пожалуй, я ошибаюсь. Вспомнил один случай, когда мне было стыдно. Но перед тем как отвечать, я спрошу: все ли хотят, чтобы я ответил? Ты хочешь, Всеволод?
Все взоры устремились на Новикова-старшего. А тот вдруг побледнел, как полотно.
— Нет… не хочу. Можешь забрать карточку.
— Вот и хорошо, — Денис кинул карточку на стол перед собой. Следующим отвечает… Вера, прочти, пожалуйста.
«Интересно, что такого предпочел не разглашать наш гений от медицины, — подумал я, отвлекшись от игры. — Конечно, у всех свои скелеты в шкафу. Но если они и есть, зачем так открыто про них упоминать? Некрасиво получается. Денис специально задел брата».
— Филипп, не спи!
Черт! Много думать вредно, особенно когда ты не один. Я прослушал, что настал мой черед отвечать.
— Да, простите… Что у нас тут… Вторая категория, вопрос… Ну ни фига себе!
— Что там? — Вера с любопытством заглянула в мою карточку и недобро хмыкнула. — Ну, давай отвечай.
— «Возникал ли у вас когда-нибудь соблазн изменить своей жене/подруге?» Хм… А мне обязательно отвечать? Или можно просто отдать карточку?
— Давай отвечай! — хохотнул Ден.
— Просим, просим, — подбодрила Маша.
— Блин, что же там за вопросы в третьей категории, если во второй такие… Ну, хорошо. Вера все равно знает… Возникал.
Когда стихли дружные улюлюканья, я под уничижительным взглядом жены забрал свою карту и мысленно проклял человека, подарившего нам эту дебильную игру.
Следующая карта снова досталась Денису, и он проникновенно рассказал стихотворение Гете на немецком, чем заслужил дружные аплодисменты. Потом Вера делилась воспоминаниями о нашем с ней знакомстве, а я снова мысленно бился головой об стену. Оказалось, что рано бился: вслед за Верой отвечать выпало мне. Пришлось припоминать случай, когда я попал в нелепую ситуацию. Вспомнил, посмеялись, всем спасибо.
— «На следующий вопрос ответит ближайший к предыдущему отвечающему человек в очках/линзах.».
— Похоже, это я, — Всеволод, которому с начала игры впервые выпало отвечать, потянулся за вопросом. — Сразу третья категория, оу… Нет, я не буду этого делать!
— Делать что?
— О, что там такое?
Третья категория выпала впервые, всем было интересно.
Сева прочел вслух:
«Поцелуйте человека, сидящего справа от вас».
— И все? — разочарованно протянула Вера. — Я-то думала…
Хоть здесь повезло, подумал я. Подфартило сесть слева. А вот справа была Маша.
— Почему не будешь? — удивилась она. — Я тебе не нравлюсь?
— Нет, что ты… — Сева покраснел, как помидор, а Маша звонко расхохоталась:
— Да я шучу! Хотя, глядя сейчас на тебя, можно подумать, что ты вообще никогда не целовался!
— Сев, давай, не тяни, — приободрил брата Ден. — Такой шанс выпадает раз в жизни! А ты стесняешься.
— Стесняется? — Маша обратила к Дену удивленное лицо. — Сева стесняется?
— Да, стесняется. Он очень стеснительный и скромный. Особенно в отношениях с девушками. Правда, Сев?
— Иди ты к черту, — Сева бросил на брата злой взгляд, после чего потянулся и чмокнул Машу в щеку.
— Другое дело, — Денис в знак одобрения поднял вверх большой палец.
— Иди к черту… — повторил Сева и потянулся к карточкам. — Следующим отвечает тот, кто одет в темную одежду. Это опять я! Только у меня темная футболка, у вас у всех светлые.
— Ну так отвечай, — с невольной улыбкой ответил я. Происходящее выглядело забавным, по крайней мере, с моей точки зрения. Хотя, подоплека, кажется, совсем не шуточная. Странные отношения у этих братьев, и, похоже, видятся они довольно редко.
— Вторая категория. «Случались и у Вас курортные или командировочные романы?»
— В эту игру определенно надо играть под градусом, — шепнула мне на ухо Вера, и я утвердительно кивнул. По трезвяку на такие вопросы отвечать — только себя подставлять.
— Ну… — Сева снова замялся. — Было дело.
— И как оно? — живо спросила Маша. — Оказывается, не такой уж вы, Всеволод Алексеевич, и недотрога!
— Да, раньше он больше думал о себе и меньше о своей работе, — подтвердил Ден. — Подробности будут?
— Не будет. Тут ведь лишь спрашивается, было или нет.
— Ну и ладно, — махнул рукой Ден. — Я бы мог, например, обвинить тебя во вранье, и тогда тебе пришлось бы все рассказать. Но не буду.
— Ничего бы я не рассказывал, — возразил Сева. — По правилам, доказывать свою правоту должен обвинитель.
— Да, точно… Об этом я не подумал.
— Зато я подумал. Следующим отвечает… Человек с самыми длинными волосами.
— Ой, это же я! — Маша весело встряхнула копной темно-каштановых волос, ниспадавших ей почти до лопаток. Вера не возражала: она всего месяц назад сделала к лету каре, и волосы еще не отросли. — Хо-хо, вот это вопрос! «Случалась ли в Вашей жизни интимная связь с человеком своего пола?»
— Третья категория, — сообщил я всем очевидную вещь.
Маша развела руками.
— Раз уж мы играем честно, отвечу честно: была. И даже не один раз.
Ох, как занимательно было наблюдать за реакцией окружающих! Про себя скажу, что я от подобного заявления слегка прибалдел, но что я! Вера посмотрела на девушку, казалось, другими глазами. В тот момент она, казалось, хотела отодвинуться чуть подальше, чисто инстинктивно. Но не знала, как это сделать так, чтобы никто не заметил. Нет, моя жена не видела ничего плохого в однополых парах, скорее наоборот. Но подобное заявление от Маши, казалось, ввело ее в ту категорию ступора, какой бывает, например, когда видишь на улице курящего первоклассника. Все шаблоны летят к чертям собачьим. Ден, судя по виду, тоже малость опешил. На его лице застыла глуповатая полуулыбка, которая, впрочем, тут же исчезла, едва он увидел окаменевшее лицо брата. На Всеволода страшно было смотреть, настолько он был потерян и ошеломлен. Его лицевые мышцы застыли в какой-то пугающей гримасе то ли ужаса, то ли отвращения. Даже Маша сообразила, что зря так разоткровенничалась. Мда, в двадцать пять лет можно бы иметь психику и покрепче…
— Извините… Я ненадолго вас покину… — Сева поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты. Оставшиеся недоуменно переглянулись.
— Вот и поиграли…
— Да уж… — потерянным голосом сказала Маша. — Надо было перед игрой выпить чего-нибудь покрепче коктейлей…
— Я Филиппу тоже самое говорила, — ответила Вера. — Кто же знал…
— Вы чего? — удивился Ден. — Сев такой меланхолик, его что угодно расстроить может, даже дождь за окном. Или если человек, который ему нравится, оказывается не совсем таким, как он представлял. Он совсем теряется тогда, становится… Как это сказать… Депрессия у него начинается, вот. Маша не виновата. Тем более, он знал, что могут попасться неудобные вопросы, зачем играл? Мы все тут взрослые люди.
Определенный резон в его словах был, но неприятный осадок все равно остался.
Ожидание возвращения Севы прошло в молчании, изредка прерываемом короткими репликами. Он вернулся через полчаса и, как ни в чем ни бывало, уселся на свое место. По его лицу трудно было понять, где он, собственно, был, и чем занимался.
— Прошу прощения. Продолжим?
— Не уж, — ответил Ден. — Мы без тебя играли, всем надоело. Мне, например, достался вопрос, кто у нас в семье главный плакса. Угадаешь правильный ответ?
— Денис, не надо… — начала было Вера, но младший Новиков перебил ее.
— Почему не надо, Вера? Пусть расскажет, куда ходил. Мы имеем право знать, мы ждали.
— Могли бы не ждать, — отозвался Сева, нервным движением поставив на место бокал, из которого он даже не успел отпить.
— А что? Мы ведь играем в правду. И я скажу правду. Мне стыдно, что мой брат, который прожил четверть века, который работает в крутой фирме и занимет там высокий пост, который имеет свою квартиру и машину… При этом в душе он остается мальчиком четырнадцати лет. Мальчиком, который боится правды жизни. Он просто ее не знает. Не знает, что такое удовольствие, не знает, что такое счастье. Ему проще получить повышение, чем завоевать женщину, которая понравилась. Ведь так? Мы редко видимся, живем в разных городах, но я знаю, что ничего не меняется. Работа заменила все. И тебе еще повезло, что хотя бы работа может что-то заменить. Но работа — это не все. Где твой кайф? Ты зарылся в своих колбах и формулах, брат, а жизнь идет без тебя — вот правда.
