Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Труд»

Народ запомнит: это человек экстравагантный, но безвредный, с добрыми намерениями. А поскольку у нас 90 процентов населения именно таковы — хотят добра, но устремляются к нему странным образом, — лидер «Справедливой России» имеет все шансы подняться в общественном мнении.

Другое дело — что будет с коррупцией? Глава верхней палаты парламента просто так ничего не озвучивает. Борьба с коррупцией становится предвыборной темой номер один, и это закономерно: с чем еще бороться-то? Все остальное побеждено, включая оппозицию. Основные конкуренты будут соревноваться именно по этому пункту: кто предложит наиболее радикальные меры в смысле упомянутой борьбы. Кто-то предложит за взятки расстреливать. Кто-то — вешать. Кто-то — варить в кипятке. А либералы, наверное, выступят с чем-нибудь мягким вроде деятельного раскаяния. Разговорами о коррупции — анонимными — будет забит весь эфир. Я так и представляю эти дебаты между «Единой» и «Справедливой» Россиями: за взятки надо сажать! Да причем на кол. Нет, на кол — это жестоко, давайте на диету. Нет, на диету — мягко, давайте на раскаленную сковороду. Коррупции от этого будет ни жарко ни холодно — это на данный момент единственный адекватный способ управления нашей Родиной: все остальные механизмы не работают. Но показательных процессов будет много, хотя, надеюсь, после выборов все они мягко спустятся на тормозах. Почему надеюсь? Потому что реальных коррупционеров как всегда никто не тронет, пострадают случайные и вряд ли в чем-то повинные существа. У нас сейчас все очень уж картонное — и боевые отряды в исполнении «России молодой», и идеология в исполнении кремлевской администрации, и диктатура закона в исполнении питерских менеджеров. С одной стороны, обидно, с другой — гораздо безопаснее.

Что касается собственно взяточничества, воровства и прочих форм чиновничьего хищничества — изменой Родине был бы полный отказ от всех этих альтернативных форм чиновной деятельности. В силу зверства российских законов и соответствующего к ним отношения их можно только обходить, и никаких способов эффективнее этой тотальной теневой экономики пока не придумано. Коррупция выполняет две великих функции. Она позволяет выживать в России и кое-как ею руководить — без этого все рухнет, как шашлык без шампура. И она позволяет с собою бороться и тем структурировать политическую жизнь, в которой никакого содержания давно не осталось.

Прогноз в итоге следующий: коррупцию к измене Родине не приравняют, потому что очень уж это громко и пафосно, а вот измена Родине к коррупции постепенно приравнивается, причем сама собой. В менеджерском мире, где все — имитация и все — пиар, изменять никому нельзя. Можно лишь продать, поторговавшись. Этот торг Родиной в исполнении главных политигроков мы сегодня и наблюдаем. Жалко только Родину, искренне убежденную, что между торговцами идет серьезная идейная борьба. Происходит нечто совсем иное — прямой и неприкрытый торг, в результате которого обесцениваются дела, слова и люди.

№ 547, 22 марта 2007 года

Не покитай

Слухи о предстоящей колонизации России Китаем сильно преувеличены. Они снова загуляли в связи с открытием года Китая в России — некоторые опасаются, что и не год, а век Китая настал на многострадальной Родине, вон уж вся Восточная Сибирь ест китайское и ходит в китайском, и в Москве скоро будет Чайна-таун…

Слухи о предстоящей колонизации России Китаем сильно преувеличены. Они снова загуляли в связи с открытием года Китая в России — некоторые опасаются, что и не год, а век Китая настал на многострадальной Родине, вон уж вся Восточная Сибирь ест китайское и ходит в китайском, и в Москве скоро будет Чайна-таун, тем более что уже есть Китай-город… Страхи связаны с реанимацией отечественного оборонного сознания, а сознание это всякий раз как по заказу воскресает при первых признаках процветания. То есть мы как бы чувствуем, что процветание это не совсем по заслугам. Просто оттеснили от кормила часть олигархов, а тут еще благоприятная конъюнктура. Поэтому мы так боимся, что наше богатство у нас кто-нибудь отберет.

Пассионарные предки завоевали нам больше земли, другие — уже не столь пассионарные, но тоже ничего, — нарожали больше народу, чем можно прокормить; нынешняя власть и идеология, которой почти не видно, стране явно не по масштабу. И если бы Россия состояла только из этой власти и идеологии, нас бы в самом деле давно уже завоевали — и Китай, и Штаты. Невозможно не завоевать страну, в которой все чиновничество ворует, а вся армия разлагается.

Но, слава Богу, Россия не состоит из чиновничества, армии и нанятых менеджеров по управлению вентилем. Россия — это прежде всего русский дух, и в этом смысле наш народ подлинно непобедим. Наша страна велика и многолюдна ровно настолько, чтобы никто чужой не мог ее захватить, проглотить и переварить. А справляться с этой огромной массой, удерживая ее непредставимое пространство в условиях относительного религиозного и культурного единства, под силу только очень специфическому народу. Этот народ и наделен русским духом, и воплощает его: не думаю, что дух этот можно свести к воинственности, нетерпимости, ксенофобии и самовлюбленности, как мечтают иные патриоты. Это прежде всего дух великой выносливости и самоиронии: Россия ни в один тоталитаризм не верит до конца.

В русском характере — огромная доля благородного пофигизма. Именно поэтому здесь гибнут любые тоталитарные вожди и вязнут тоталитарные тенденции. Китайцев эта страна так же спокойно русифицирует и переварит, как переварила всех, включая евреев. Русский еврей ведь тоже совсем особенный — он пьет, матерится, склонен к авантюризму и бескорыстию.

Китайцы в России адаптируются замечательно: их трудолюбие и конфуцианская скромность позволяют им в считанные месяцы сколотить начальный капитал. Но даже самые закрытые китайские общины стремительно начинают тут жить и играть по русским правилам. Вырастают трудолюбивые, вежливые, послушные, раскосые… пофигисты.

Ты можешь отхапать у России хоть всю Сибирь, расселиться по всему ее пространству, но только при условии, что станешь русским, а это уже не захват, а подчинение. Вспоминаю, как один хороший питерский режиссер поехал в Сибирь снимать фильм про американца, про то, как его захватывает и порабощает наша страна. На роль американца взял настоящего человека из Голливуда, известного артиста, ходячее воплощение трудовой дисциплины. На второй неделе пребывания в Сибири американец запил, и проект сорвался. Но другой, главный проект — захват американца Россией — благополучно осуществился.

Пусть к нам едут работать, жить и жениться все — в диапазоне от американцев до папуасов. Пусть Сибирь осваивают китайцы, австралийцы, хоть перуанцы. Через два года вы увидите, что эти дикие края населены и обработаны афро-русскими, желто-русскими, серобуромалиново-русскими… «В русском желудке и еж перепреет», — говорит наш сметливый народ. А вы говорите китайцы, китайцы…

№ 552, 29 марта 2007 года

Небось, небось

Стоило Министерству обороны с кряхтеньем, скрипом и только что не со скупыми солдатскими слезами перейти на полуторагодовой срок службы, как преданные соловьи Генштаба синхронно засвистели: да што ж! да как же ж! да ведь те, кому служить два, будут теперь мучить тех, кто призван на полтора! А полуторники потом отыграются на годичниках!

Хочется, подобно пугачевским разбойничкам у Пушкина, ласково успокоить паникеров: небось, небось! Всякое смягчение житейских условий — идеологических ли, бытовых — способствует гуманизации нравов. И никто в истории пока этого закона не опроверг. Если б прислушивались к соловьям, то и до сих пор служили бы в морфлоте по четыре, а в сухопутных войсках по три. Тоже ведь при сокращении срока службы очень опасались, как бы не обиделись старослужащие. Но сократили, слава тебе Господи. И мир не перевернулся. Впрочем, тогда дедовщина не была такой жестокой и изощренной, как сегодня, — ну так и армия была не такой разложившейся, и страна не такой расчеловеченной… Все-таки большинство людей знало, зачем живет. И смысл всеобщего существования не сводился к баблу.

У снижения срока службы есть по крайней мере одно серьезное преимущество: меньше будет откосов. Пойти на год — совсем не то, что на два. Глядишь, заработает программа «Наша армия» — единственный пока осмысленный результат деятельности «Наших» (особенно, если они сдержат слово и для участия в этой программе необязательно будет к ним вступать). А там и солдатские матери получат право инспекции и контроля, и воинские части — кроме особо секретных — станут менее закрытыми, и состав армии поменяется, поскольку у интеллигенции будет меньше оснований панически бояться призыва… Словом, снижение срока службы — нормальный, адекватный и цивилизованный шаг. С полным переходом на контракт попробовали — не работает; частичный состоялся, и то спасибо. Осталось сделать армейскую службу осмысленной, а теперь, хочешь не хочешь, это обязано произойти. Ведь научить солдата чему-то за год значительно труднее, чем за два: тут уж не будешь занимать его бесконечными уборками, подметаниями, покраской травы и строительством пресловутых генеральских дач. У армии, где служат мало, интенсивность боевой подготовки по определению высока. У нас полно частей, в которых солдатам категорически нечего делать, — и дедовщина возникает, увы, только от этого. Если солдат чувствует себя ничтожеством, он вечно вымещает злобу на слабейшем и младшем; если он воюет, ему никак не до дедовщины. Армия Израиля — хороший тому пример, и в смысле превалирования боевой подготовки над уставщиной и шагистикой нам бы не грех поучиться у этого государства.