Сергей Шапурко - SMS-роман (сборник)
Стоя рядом с Анной (так звали девушку), я с упоением вдыхал волшебный аромат ее духов. Может быть, от этого запаха и от музыки, или еще от чего-то, еще мне неведомого, но на какое-то время я потерял контроль над собой. Моя правая рука, сам не знаю как, оказалась на Аниной талии. Теплый ком подкатил к горлу, и стало трудно дышать. Я прижался к ней, и мы медленно стали покачиваться в такт музыке.
Прошло уже достаточно времени, но я до сих пор помню этот странный танец среди серых, утомленных жизнью людей, стоящих на остановке. Не помню, через сколько времени и все-таки мы расстались. Но о свидании мы договорились.
На следующий день вечером с букетом цветов я битый час ждал ее в городском парке. Последние пятнадцать минут моего ожидания память выдала на-гора самые удивительные и причудливые ругательства, направленные непосредственно к той, которая еще совсем недавно была удостоена столь прекрасных слов, что, будь они обращены к скульптурной девушке с веслом, то и у нее, я уверен, выступил бы здоровый девичий румянец удовольствия.
Когда Аня все же пришла, я понял, в чем сила женщины – в мощнейшем и всепробивающем супероружии, заставляющем мужчин терять рассудок и совершать глупости – в ее улыбке.
Мы немного погуляли по парку, сходили в кино, и я пошел провожать ее домой. Возле подъезда мы обнялись, и я первый раз ее поцеловал. Снова горячий ком сжал мне горло, и стало очень трудно дышать. Сердце бешено колотилось в груди. Я полез в карман за сигаретами, но пачка оказалась пуста.
– Не уходи, я сейчас мигом. Только сигареты куплю.
Когда я вернулся, Ани возле подъезда не было. Я удивился, пожал плечами и уже собрался уходить, но тут услышал приглушенный крик, доносившийся из подъезда. Я, не раздумывая, бросился туда. Резко распахнув дверь, я увидел спину какого-то мужика. Схватив его за плечо, дернул на себя. Он развернулся и от неожиданности стал валиться на бок. Аня, воспользовавшись моментом, вырвалась из его рук и побежала вверх по лестнице. Все еще плохо соображая, я нанес несколько ударов. Дядька, от которого исходил сильный запах алкоголя, рухнул на бетонный пол и потерял сознание. Во время падения из внутреннего кармана его пиджака выпал бумажник. Я поднял его и раскрыл. Там была довольно значительная сумма денег. Сверху доносился удаляющийся стук каблуков Ани – она, видимо, подумала, что победитель не я, и решила искать спасение от случайного насильника в родных стенах. Но меня это уже не волновало – с такими деньгами у меня будет хоть сто Ань. По сию пору не знаю, что стало с тем мужиком. Жив ли он?
…Глубоко за полночь в насквозь прокуренном ресторане, собрав вместе тонущие в алкоголе мысли, я пришел к выводу, что жизнь на удивление проста. Ну а как иначе? Два удачных удара – две недели безбедной веселой жизни… Сила правит миром!
Через год судьба вновь забросила меня в этот город. Через зарешеченное окно автозака, перевозящего уголовников из пересыльной тюрьмы по этапу в колонию, я вновь увидел ту же остановку. Машина замерла на светофоре, и я успел разглядеть среди серых, как мыши, людей девушку со светлыми волнистыми волосами. Аня не смотрела в мою сторону, но, видимо, что-то почувствовав, немного развернулась, и наши взгляды встретились. Она даже не увидела, а, скорей, ощутила меня. Брови ее взметнулись вверх, глаза удивленно округлились, ротик слегка приоткрылся. Но… Как когда-то, год назад, унес ее от меня безвестный автобус, сейчас меня от нее увез вполне конкретный автозак – тюрьма на колесах.
Много календарей пришло в негодность, прежде чем я снова оказался в этом городе. Волны перестройки вынесли меня на вершину, а смутные 90-е укрепили мои позиции. Будучи проездом, я сказал водителю, чтобы он чуть изменил маршрут – очень хотел вновь увидеть ту остановку. Произошло почти нереальное: среди тех же серых людей стояла Аня! Машина остановилась, я вышел и на ватных ногах подошел к ней. Она, конечно же изменилась, но что-то прежнее все равно проглядывало в ее удивительных глазах. Какое-то время мы молча стояли друг против друга. Толпа также молча и удивленно смотрела на нас – ни один не сел в подошедший автобус. Потом я медленно положил свою правую руку на ее талию. Колян, мой догадливый водитель, включил автомагнитолу, и полилась тихая медленная музыка. Во время нашего танца не было произнесено ни одного слова – диалог вели наши сердца. Мы были счастливы. Мы любили всех: этих притихших людей на остановке, смотрящих на нас, словно мы – герои какого-то неведомого сериала; возвращавшихся после работы уставших пассажиров в пролетавших мимо автобусах, в общем, всех-всех, весь этот свет. Мы кружились, а годы, пролетевшие с момента нашей первой встречи, немым укором выстраивались в ряд. Глупые вопросы лезли в голову: а что было бы, если бы не тот кошелек? А если бы мы остались вместе? И много других «а что бы?», «а если?» звучали в томном шуршании ее плаща.
Наступили сумерки, и ветер погнал старые билеты и пустые сигаретные пачки вдоль тротуара. Возможно, только он знал ответы на эти вопросы. Но он молчал. Не каждый вопрос хочет услышать ответ, и не каждый ответ является следствием вопроса.
Сто лошадей, спрятанных под капотом, уносили меня из небольшого подмосковного города. Я смотрел вперед на мчащийся навстречу вечерний горизонт. Откуда только у человека такая тяга к перемене мест своего обитания? Куда мы все время стремимся? Может стоит замедлить свой бег? И где он, главный привал, главная остановка твоей жизни? И когда будет конечная? Я повернулся к заднему сиденью и поправил немного сползшее легкое покрывало. Аня чуть слышно посапывала и чему-то улыбалась во сне.
Новогодняя история
Николка бежал по утоптанному снегу, сосредоточенно сопя. Сейчас он, выполняя первое ответственное поручение в своей короткой еще жизни, отнесся к нему со всей серьезностью, на которую был способен семилетний пацан. Сестра Даша дала ему задание незаметно отнести записку Ромке Каплину, жившему на другом конце деревни…
Эта история произошла в одном из дальних уголков необъятной России. Замерзшая на зиму деревня в канун Новогодних праздников основательно оживилась. Далекое декабрьское солнце искрило сугробы и золотило верхушки деревьев. Прозрачный воздух стоял без движения. По небу проплывали облака, полные снега. Холодно было так, что волкам в лесу впору было костры разводить. А в хатах – веселая суета.
Никто уже не помнит в деревне Запендросово, с чего именно началась вражда двух семей Монетовых и Каплиных. До смертоубийств дело не доходило, поэтому именовать это противостояние вендеттой не будем. Следуя логике вышесказанного и имея в примере классическое произведение, в семье Монетовых росла и зрела красавица – дочь Даша, а у Каплиных – сын Роман. То, что они любили друг друга, так же понятно, как и то, что они хранили это в тайне.
Даша, томимая страстью, решила взять инициативу в свои руки, чтобы, руша стену вражды с Каплиными, добиться своего возлюбленного Ромы. Для этого она, как и любая девушка на ее месте, пошла на хитрость. Послала своего младшего брата Николку к Роме с запиской, в которой была подробная инструкция, как тому действовать.
«Найди где-нибудь (или сделай сам) костюм Деда Мороза и к 12 часам приходи к нам. Только смотри бороду приклей погуще, чтобы отец тебя не узнал. Принеси подарки. Отцу – что-нибудь из столярных инструментов (только не топор), матери – платок, брату – свистульку. А когда очередь дойдет до меня, скажи, что даришь мне свое сердце. Потом сорви бороду, шапку и доху, стань на одно колено и проси у батьки и мамки мою руку. Я встану рядом с тобой и тоже их попрошу…» Жених читал про себя письмо, пока Николка пил чай и играл с котенком.
Роман, привыкший во всем слушать свою суженную, отправив домой дашиного брата, приступил к подготовке.
Без четверти 12 в дом к Монетовым громко постучали. Глава семейства, кряжистый мужик Семен, недовольно крякнул и пошел открывать. На пороге стоял сильно пьяный Дед Мороз. Воспользовавшись некоторым замешательством хозяина дома, он прошел в комнату. Поставив мешок на пол и переведя дух, он начал нести какую-то праздничную околесицу.
Доведенная натянутостью момента до предобморочного состояния и не в силах дальше держать себя в руках, Даша упала на колени перед и без того офонаревшими родителями и заголосила:
– Папа, мама, я люблю этого человека! Позвольте нам пожениться. Или… Или я умру!
Растерявшийся отец, пытаясь сохранить хоть какое-то спокойствие, захлопал глазами и изрек:
– Хорошо, хорошо, доченька!
Во время всей сцены Дед Мороз всем своим видом выражал крайнее изумление и даже как-будто протрезвел. Его, слабо сопротивляющегося, поставили на колени. Рядом встала счастливая Даша. Принесли икону, и отец благословил их по всем правилам.
Нарисовать картину словами подчас труднее, чем красками. Поэтому мы имеем право на некоторое снисхождение со стороны наших читателей. А картина была такова. Когда Дед Мороз после родительского благословения снял красную шапку и отклеил бороду, перед Монетовыми предстал директор местного Дома культуры Иван Петрович Горлышкин собственной персоной. Даша тихо упала в обморок. Ее мать охнула так, как охает кочегар, когда бросает в топку уголь, Семен же счастливо улыбался: Горлышкин – не Каплин. Самого же Ивана Петровича обуревали самые разнообразные чувства. Еще утром все было просто и понятно, и тут на тебе – такой поворот судьбы! Нет, он был не против взять в жены такую красавицу – хотя и был он уже на пятом десятке, но амуры все же кружили в непосредственной близости от него.
