Светлана Багдерина - Как спасти царевну
– Не поворачивайся, – прошевелились дальше губы. – Может, они нас не заме… Кабуча. Заметили.
Иван не обернулся, но все равно спиной почувствовал, как зловещие посетители тихо двинулись по направлению к ним, огибая притихшие столики.
Слишком увлеченный своими попытками выглянуть из-за плеча, не поворачивая головы, Иванушка пропустил момент, когда Агафон быстро-быстро зашевелил пальцами, сплетая и расплетая их, как подгулявший осьминог – щупальца, и только услышал скороговорку:
– Приготовься бежать. Сейчас я потушу все свечки, и мы выпрыгиваем в окно. Приготовились… Раз… Два… ТРИ!!!
Полумрак трактира озарился ослепительной вспышкой света. Раскалывающий череп грохот сотряс все вокруг, роняя на пол и мешая в кучу посуду, мебель, посетителей и непрошеных гостей…
Иван, настроенный на бегство, торопливо отодрал себя от пола, поднял голову и открыл глаза сразу, как только все стихло.
В лицо ему пахнула ночь.
– Вот… Выход… – услышал он откуда-то слева и сверху пристыженный голос Агафона.
Путь к бегству перед ними лежал открытым.
Задней стены в трактире больше не было.
Иванушка ни за что в жизни бы не стал разводить костер в ЭТОМ лесу в ЭТУ ночь, если бы не холод. Погода ненавязчиво, но вполне конкретно давала знать, что на улице, вообще-то, уже октябрь, что верхняя одежда осталась у кого во дворце, у кого в домике ведьмы и что заснув при такой температуре, очень даже можно и не проснуться.
Больших трудов стоило убедить в необходимости разжигания огня Агафона. Только через час, когда тот продрог настолько, что перестал чувствовать даже собственный нос, он согласился. И согласился с жаром.
Не менее замерзший царевич, однако, не поддался на провокации и не позволил Агафону принять участие в этом важном деле даже в виде собирания хвороста, и тот, то ли с обидой, то ли с облегчением кинул мешок рядом с Иванушкой и побрел во тьму.
Когда студент вернулся минут через тридцать, маленький, но веселый и полностью жизнеспособный костерок потрескивал вовсю, с аппетитом уписывая веточки, меланхолично скармливаемые ему лукоморцем.[3]
Иванушка оглянулся на шаги. Довольно ухмыляясь и демонстрируя мокрые сапоги, маг приближался к нему с задранным подолом балахона, полным чего-то неприветливого и шевелящегося, казавшегося во мраке одним жутковатым диковинным существом.
– Что это у тебя? – покосился Иван на подозрительную ношу.
– Во! – гордо улыбнувшись, волшебник вывалил свой груз под ноги Иванушке.
Тот резво отскочил.
– Да кто это?!..
– Смотри, – Агафон из общей темной кучи, так и норовящей теперь расползтись, извлек одного представителя и покрутил у царевича перед носом. – Раки. Большие. Только что наловил.
– Да как же! – Иванушка недоверчиво потыкал маленькое мокрое холодное чудовище пальцем. – Я тебя серьезно спрашиваю! Думаешь, я полный ноль в зоологии? Даже я знаю, что раки живут в ракушках!
– А утки – в утятницах, – издевательски фыркнул Агафон. – Думаю, ты полный ноль в зоологии, царевич.
Лукоморец смутился и пожал плечами.
– И что мы с ними будем делать, если это действительно они, как ты утверждаешь?
– Конечно, варить! Буквально в нескольких десятках метров отсюда есть ручей – они же в ручьях живут, ты это знал? Ну, так я сейчас наберу воды, там, в моем мешке, должна быть коробочка с солью, и у нас будет знатная трапеза! Ох, и люблю я свеженьких раков! Гор-ряченьких! Самое главное.
Выудив из мешка котелок, маг в три прыжка скрылся в темноте, а Иван, решив проявить инициативу, подтащил мешок поближе к огню и пошарил в нем в поисках чего-нибудь, способного содержать соль.
Пальцы его почти тут же нащупали круглую деревянную коробочку с потертыми красными ягодами неизвестной породы на боках. «О, как с первого раза повезло!» – удивленно покачал головой Иванушка и стал откручивать крышку.
Та не поддавалась.
Недоуменно хмыкнув, Иванушка в поисках скрытой пружинки нажал на красную шишечку в центре крышки. Пружинка не нашлась, но зато крышка теперь стала прокручиваться. Хоть и по-прежнему не открывалась. Раз, два, три, четыре оборота…
Да что ты будешь делать!.. Может, пружинка на дне?
Царевич, не долго думая, перевернул коробочку. Ко дну, оказалось, была приклеена бумажка.
«Поздравляем. Заклинание «Большого Полосатого Бума» Хонка действительно активируется нажатием шишечки и четырехкратным поворотом крышки вокруг своей оси. У вас есть пятнадцать секунд, чтобы быстро покинуть опасную зону».
Иванушка не считал, сколько секунд прошло с тех пор, как он нажал шишечку на крышечке и повернул крышечку под шишечкой, но что-то истерично подсказывало ему, что даже очень быстро покинуть опасную зону он уже не успеет.
И тогда он, не думая дальше, размахнулся как можно скорее и, что было сил, запулил ставшей вдруг резко разогреваться коробочкой в кусты, в стороне от тех, из которых вот-вот должен был появиться Агафон с котелком.
И бросился на землю.
Неизвестно, как насчет полосатости, но насчет размеров сомнений не возникло.
Бум, как и обещала наклейка, был действительно большим.
Ярчайшая вспышка ослепила глаза даже сквозь веки. Земля взревела, задрожала и заскакала под царевичем, а потом встала вертикально и отшвырнула его на мягко спружинившие лапы елей и совсем не спружинившие их стволы метрах в десяти от того места, где несколько мгновений назад мерцал костерок. С неба на оглушенного, ошеломленного Иванушку посыпались комья земли, ветки, раки и куски чего-то увесистого, влажного и холодного.
Спустя мгновения все смолкло. Воцарилась недовольная тишина и темнота.
Впрочем, и той, и другой поцарствовать пришлось недолго.
– Царевич Иван, эй, ты где?… – голос чародея раздался где-то метрах в двадцати слева от лукоморца.
Там же вспыхнул крошечный голубоватый огонек, робко помигал и вдруг, зафырчав и зашипев, искрой кинулся на ближайшее дерево, от чего то вспыхнуло призрачным бело-голубым заревом.
Агафон испуганно замахал руками и дерево, растерянно мигнув, рассыпалось в прах и погасло.
– Ты чего не откликаешься? Где костер? Что это за прятки? – голос чародея медленно, но верно приближался к нему в темноте. – И где раки?
– Какие раки? – прохрипел из-под своей кучи мусора Иванушка, пытаясь перевернуться на бок.
– Которые в ракушках живут! – разозлился вдруг Агафон. – Я их полчаса ловил! В ледяной воде, между прочим! А они в этой тьме расползутся – всю ночь ловить будешь – не поймаешь! А это был наш горячий ужин! Обрати внимание – здесь ключевое слово – «горячий»! И что это за шум тут был, кстати?
– Шум?!.. Шум?!.. – от такой вопиющей недооценки происшедшего у Иванушки временно пропал дар остальной речи. – Шум?!..
– Да, что это было? Чем ты тут занимался?
Иван решил ответить честно.
– Соль искал.
– Соль? Какую соль? При чем тут с… ЧТО???!!!.. Где ты ее искал?!
– В твоем мешке, где же еще, – кряхтя, Иванушка встал на колени и теперь медленно принимал вертикальное положение.[4]
Молчанием, раздавшимся со стороны Агафона, можно было замораживать моря и останавливать реки.
– И в чем она была? – наконец смог выговорить волшебник.
– Вернее, в чем ее не было. В коробочке. Желтой, круглой. С ягодами.
И тут Агафон сказал загадочную для царевича фразу:
– А где же тогда музыкальная шкатулка?…
– Так, значит, ты говоришь, что на обратной стороне этой коробочки была наклеена бумажка?
– Я не говорю, – недовольный недоверием Агафона, предательской коробочкой, холодной ночью и еще парой десятков самых разнообразных вещей и явлений, раздраженно буркнул царевич. – Она там действительно была.
– Но я переворачивал эту коробку, разглядывая ее вдоль и поперек раз сто, не меньше, и никаких бумажек на ней не было! Я бы хоть один раз, да заметил!
– Ты? – ядовито переспросил царевич.
– Не вижу повода для сарказма, – не очень убедительно обиделся маг.
– Так темно ведь, – не удержался Иванушка.
Пережитый Большой Полосатый Бум был еще слишком свеж в его воспоминаниях.
Они сидели под большой старой елью с широкими гостеприимными нижними лапами, плотно прижавшись друг к другу и ожидая рассвета.
Все компоненты для успешного разведения костра оказались разбросаны в радиусе трех десятков метров и лежали сейчас где-нибудь в соседнем овраге вместе с изумленными нежданными превратностями судьбы раками и мешком волшебника. Кроме того, когда Ивану удалось передать все разнообразие основных и побочных эффектов Полосатого Бума, вся нервозность и пугливость, как кирпич на резинке, моментально вернулись к чародею. И он строго-настрого запретил Ивану не только разжигать, но даже и думать о костре.
