Алексей Березин - Рассказы про девочку Дашу

— Понимаешь, мама? — говорила Даша. — У волшебной рыбки такая маленькая коронка на голове, и плавнички такие, ну, вот такие! Я тебе сейчас нарисую.

Из детской Даша принесла цветные карандаши и бумагу, нарисовала волшебную золотую рыбку. Мне кажется, я видел такую же в передаче про глубоководных рыб, для ее поимки, очевидно, потребуется специальный глубоководный невод. На спине у нее акулий плавник, наверное, чтобы рыбаки не приставали. Вся рыбка светится разноцветными лучами, Даша объяснила нам — это потому что волшебство. Катя смотрела на рыбку с беспокойством, было заметно, что ей, как матери, не хотелось бы, чтобы дочь связывалась с морскими чудовищами.

— Дашенька, — сказала Катя, — давай ты напишешь золотой рыбке письмо, а дядя Леша сходит и бросит письмо в прорубь. Рыбка получит письмо и подарит тебе корону.

Даша выразила сомнения, в классической литературе есть четкие указания на то, что рыбки не уважают обычных просьб, только поимка с последующим вымогательством имеет шанс на успех.

— А ты напишешь: «Пожалуйста!», — сказала Катя. — Это волшебное слово, ты же знаешь.

Тогда Даша придвинулась к маме вплотную и шепотом призналась ей в ухо, что писать она не умеет.

— Ну, это пустяки, — отмахнулась Катя. — Дядя Леша, кажется, немного умеет писать, он тебе поможет.

В общем, под Дашину диктовку совместными усилиями мы написали письмо золотой рыбке, вот оно:

«Здравствуй, золотая рыбка! Как ты, как у тебя дела? У меня хорошо, только нужна корона и платье как у принцессы, и еще хрустальные туфельки, как у Золушки, и колечко, как у Иры. И еще проколоть уши, а сережки мне купит мама. Пожалуйста! Подпись: Даша».

Утром я пошел на работу, взял письмо с собой, чтобы сбросить в прорубь.

Главное тут — не перепутать лунку. Думаю, у рыбки обширная корреспонденция, вряд ли она прочитает письмо быстро, но уж когда прочитает, обязательно сделает, как просила Даша, мы ведь написали волшебное слово.

Но даже если письмо затеряется в каком-нибудь омуте, ничего страшного. Мы с Катей знаем его содержание, если рыбка не купит Даше корону, мы сами ее купим, когда получим зарплату.

Все равно к Новому Году нужен праздничный костюм, почему бы ему не быть костюмом сказочной принцессы?

Как живут ежики

На Фрунзенском рынке поставили елку, там локально наступил Новый Год. Мы с Дашей шли мимо, она сказала:

— Какая высоченная, ого себе!

На самом деле, у Даши поднят капюшон, большая часть того, что она говорит, теряется где-то в меховой опушке. На улице сильный ветер и даже немножко снег, мои уши трепещут на ветру, как флаги. Чтобы ребенок не простудился в такую погоду, необходимо запечатать его с головы до ног в розовую курточку с капюшоном, а она не очень приспособлена для ведения отвлеченных бесед. Я все время переспрашивал:

— Что? Да, высокая елочка, как четырехэтажный дом!

— Правда, как дом! — сказала Даша. — На первом этаже живут зайки, вон там, под ветками. На втором белочки, на третьем сова в дупле.

Я спросил, кто живет на четвертом этаже, я был страшно заинтригован. Даша поразмыслила несколько секунд, потом сказала:

— Наверное, ежик.

Рядом не случилось ни Альфреда Брема, ни Джеральда Даррелла, они, несомненно, повалили бы елку, пытаясь добраться до верхних веток и тщательно изучить обитающего там ежика. Ежики даже в Сибири очень редко живут на верхушках елей, на Фрунзенском рынке обитает единственный экземпляр. Я не знаю, зачем он туда забрался, а главное — как. Я спросил об этом Дашу, она сказала:

— По лесенке, конечно же. У него там домик, он залазает туда и пьет молоко с ватрушками. Дядя Леша, давай купим молока, я тоже хочу молока!

Мы купили молока, Даша выбрала такое же, какое пьют ежики. Не представляю, как ежику удается затаскивать литровый тетрапак на верхушку ели, хоть бы и по лесенке. Это нетривиальная задача, лично я, будь я ежиком, поискал бы себе другую квартиру. Когда ты ежик, самые простые вещи могут поставить тебя в тупик. Впрочем, в Томске нелегко с жильем, возможно, у ежика просто нет другого выбора.

— А зато оттуда знаешь, какой вид! — говорит Даша. — Сверху все-все видно, на сто километров!

Мы сами живем на седьмом этаже, у нас роскошный вид на соседний дом, не меньше сотни окон. Я считаю, ежику здорово повезло, хороший вид в центре города — это большая редкость. Если бы у елочки был еще и лифт, это был бы элитный кондоминиум.

— А мы в садике слушали песню, — говорит Даша. — Хочешь послушать?

И не дожидаясь ответа, начинает петь прямо в меховую оторочку:

— Бубу-бубу, бубу-бубу! Бу-буууу! Бу-бу, бу-бу, бу!

Потом поправляет капюшон и говорит:

— Здорово?

Я признался, что не расслышал слов, кроме «бу-бу», тогда Даша спела еще раз, придерживая варежкой капюшон. В детском саду работает кто-то из старой гвардии, репертуар у Даши на сегодня такой:

— Наш паровоз вперед летит, кому не остановка!

Потом Даша опять прячется в капюшон и бубнит оттуда:

— Холодно! У меня нос мерзнет! Совсем смерзся!

Мы торопимся домой, отогревать смерзшиеся носы и растрепанные уши. На пороге нас встречает улыбающаяся Катя, Даша кричит:

— Мама, мама, мы купили молока и видели ежика, я тебе сейчас песню спою!

Пока Катя согревает в ладошках ее раскрасневшиеся щеки и нос, Даша пытается петь про паровоз, потом добавляет:

— Странная песня, ничего не понятно.

После ужина Даша стоит у окна, смотрит на метель.

— Дядя Леша, — говорит она негромко. — А ежику там не холодно, в домике?

Я считаю, ежик, который умудрился поселиться на вершине елки, нигде не пропадет, что-нибудь придумает. Я говорю:

— У него камин дома, он разведет огонь, согреет молока, поставит ноги в тазик с теплой водой, не простынет.

— На улице холодно, — переживает Даша. — Вон, сколько снега! Вот у нас дома мама, ты, и я еще, у нас есть куклы, мы не скучаем. А ежику не скучно одному?

Я говорю, что к ежику в гости придут все обитатели елки, и сова, и белки, даже зайцы заберутся по лесенке, принесут с собой морковку.

Тогда Даша успокаивается и ложится спать.

Утром мы собираемся в сад, Катя дает нам в дорогу по шоколадной конфете.

— Ведите себя хорошо, особенно ты, Леша, — напутствует она нас. Даша смеется.

Когда мы проходим мимо Фрунзенского рынка, Даша говорит в капюшон:

— Бу-бу-бу!

— Что? — переспрашиваю я.

Даша убирает капюшон от лица:

— Подожди тут! — и бегом бежит к елке.

Через минуту она возвращается:

— Я оставила конфету для ежика, — объявляет она. — Он спустится за молоком, увидит конфету и съест.

Я не знаю, живут ли на елке и в самом деле сова и белки, я не видел. Даша утверждает, что видела ежика там, на самом верху, у меня нет причин ей не доверять, в нашей семье очки ношу именно я. Было бы обидно, если бы она приняла за ежика какую-то обычную колючую ветку.

Но если ежик есть, надеюсь, соседи и в самом деле приходят, чтобы попить с ним молока холодными снежными вечерами. Мне слишком хорошо известно, что значит — чувствовать себя грустным ежиком, сидящим высоко на елке.

Зато в чем я уверен, так это в том, что конфета, отданная одинокому ежику, никогда не бывает потрачена зря.

Даже если ежик — воображаемый.