Даровые деньги. Задохнуться можно - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Всполошилась она не зря. Безукоризненный пробор, безукоризненный жилет – все пошло прахом. Глаза безумно вращались.
– Говорю я, – продолжал невозмутимый Галли, – о твоей матери и леди Констанс. Ты удивишься, но за моей книгой охотится и твой Бодкин. Как ни прискорбно, он первостатейный гад. Его нанял Тилбери, в девичестве – Скунс. Почему ему дали титул, представить себе не…
– Дядя Галли!
– Да, что?
Холодное спокойствие снизошло на Ронни.
– Монти тут был, – ответил он. – Просил рукопись. Я сказал ему, где она. Вероятно, теперь она у него.
Глава XI
Нет на земле совершенной радости. Как заметил один древний римлянин, только расслабишься – surgit aliquid amari[37]. Забрав рукопись, полюбовавшись ею, переместив к себе, полюбовавшись снова и спрятав в надежное место, Монти несколько поостыл, ибо представил себе беседу с Пилбемом. Он не любил неприятных сцен, а эта, судя по всему, обещала стать просто гнусной. У Пилбема есть к тому основания.
Посудите сами, мог сказать он, сыщики – тоже люди. Предположим, Шерлок Холмс буквально вылез из кожи, чтобы найти бумаги адмиралтейства, и тут ему говорят: «А, да, кстати! Помните эти бумаги? Так вот, плюньте. Мы их нашли». Расстроится он? Еще бы! Расстроится и Перси Пилбем. Словом, Монти совсем не хотелось делиться с ним новостью.
Но что поделаешь! Сыщик сидел в курилке, массажируя усы, и Монти робко начал:
– Ах вот вы где!
Сыщик на него посмотрел. Взгляд был мутный, и совесть затрепетала. Человек старается, думает…
– А, Бодкин, – сказал тем временем Перси. – Вы мне и нужны. Я думал…
Страшно страдая, добрый Монти решил нанести удар сразу.
– Это видно, – произнес он. – По глазам. Ничего, больше не думайте. Выключите мозг. Она у меня.
– Э?
– Я взял рукопись.
– О!
– Да-да, взял.
Они довольно долго молчали.
– Так, – сказал Пилбем. – Прекрасно. Хорошо спрятали?
Монти стало легче. Какой, однако, милый человек! В таких обстоятельствах… Жуть, какой милый.
– Что с ней делать будете? – спросил сыщик.
– Отнесу в «Герб», такому Тилбери.
– Это лорду, что ли?
– Да, – удивился Монти. – Вы знакомы?
– Я у него работал. Издавал «Сплетни».
– Нет, правда? А я сотрудничал в «Малыше». Мы прямо родственники!
– Зачем она ему?
– У него контракт. Если ее не печатать, он теряет много денег.
– Ага, ага, ясно. Я думаю, неплохо заплатит.
– Мне деньги не нужны, у меня деньги есть. Мне нужна служба. Он обещал меня взять, если я принесу рукопись.
– Значит, отсюда уходите?
Монти засмеялся:
– Сами выгонят. Если б старик застукал, вчера бы турнули.
– А что такое?
– Вашего Тилбери заперли. Накрыли его с этой свиньей, он ей картошку давал, а они подумали – он ее чем-то травит. Ну, заперли, а я выпустил. Узнал бы старик, ноги моей здесь бы не было.
– Это уж точно! – согласился сыщик.
– Старикашка – будь здоров, – развил свою мысль Монти. – Вечно одни бзики. То у него тыквы, то свиньи, скоро будут кролики… куры какие-нибудь… цветочки…
– Не без того, – признал Пилбем. – Когда ее понесете?
– Прямо сейчас.
– Не стоит. – Сыщик покачал головой. – Нет, не стоит. Подождите, пока уйдут переодеваться, а то еще на Трипвуда напоретесь.
– Верно.
– Или на эту Конни.
– На леди Констанс?
– Тоже за книжкой охотится. Хочет ее сжечь.
– Ух ты! Здорово вы поработали, все разузнали.
– На том стоим.
– Как иначе, сыщик! Ладно, подожду, спасибо.
– Не за что.
Пилбем встал.
– Уходите? – осведомился Монти.
– Да. К старичку. Где он, не знаете?
– Нет.
– Наверное, у свиньи.
– Да, наверное. А что такое?
– Просил одну штуку узнать.
– И на него работаете?
– Ну! Потому я и здесь.
Монти стало еще легче. Если старикашка заплатит – совсем другое дело. Но какой милый человек!
Девятый граф был не у свиньи, не в ее домике, но рядом. Смутно ощутив, что немножко вымок, он спрятался в сарайчике, но теперь уже стоял у перилец, беседуя со свинарем. Сыщику он обрадовался.
– Вы-то мне и нужны, мой дорогой. Мы хотим ее переселить. То есть я хочу, а Пербрайт не хочет. Я его понимаю. Да-да, мой дорогой, – обратился он к Пербрайту, – понимаю. Конечно, она привыкла, может расстроиться, еще потеряет аппетит. Вы согласны, мой дорогой? – обратился он уже к Пилбему.
– Д-дэ, – отвечал тот без должного интереса.
– С другой стороны, – продолжал граф, – против нее плетут козни. Здесь она слишком далеко, слишком… э… а, на отшибе. Да Господи! – воскликнул он. – Парслоу может к ней пробраться, и никто не услышит. А там рядом Пербрайт, его домик. Чуть что, он выскочит из постели и кинется к ней.
Видимо, эти слова и побудили верного слугу покачать головой, угрюмо мыча что-то вроде: «Ныа!..» Он любил поспать.
– Мой дорогой, – спросил граф, – что бы вы посоветовали?
– Я бы переселил, – ответил сыщик.
– Правда?
– Д-дэ.
Пенсне засветилось кротким торжеством.
– Вот, – сказал лорд Эмсворт, – вот вам, мой дорогой, авторитетное мнение. Если уж мистер Пилбем так говорит, значит, переселяем.
– Ды, – отвечал свинарь.
– Можно сказать вам два слова? – осведомился сыщик.
– Конечно, конечно! Только сперва скажу я. Вы их не забудете?
– Нет, что вы.
– А я все время забываю. Сестра очень сердится. Однажды она сравнила мои мозги с решетом. Это очень умно, в решете такие дырочки…
Пилбем недавно познакомился с графом, но уже понял, что перебивать его надо вовремя.
– Что вы хотели сказать? – напомнил он.
– Э? А, сказать! Да, да, да, да. Вспомните вчерашний день, то есть вечер. Я все думал, как этот субъект вышел из темницы. Он…
– Я помню.
– Пербрайт сидел в засаде, – продолжал граф, – это я ему велел, и вдруг он видит, что ее травят картошкой. Он его схватил, запер и пошел мне доложить. Дверь он закрыл на засов…
– Я знаю.
– …так что выйти он не мог, то есть субъект, не Пербрайт. Возвращается – Пербрайт, не субъект, – а дверь открыта, его нет, это уже субъекта. Сейчас я попросил, чтобы он, то есть Пербрайт, запер там меня. Хорошо, он запер – и что же? Оттуда невозможно выйти. Это вам ничего не говорит?
– Что ж тут говорить, кто-то выпустил.
– Вот именно. Конечно, мы никогда не узнаем…
– Почему? Я знаю.
– Знаете?
– Да.
– Пербрайт, мистер Пилбем знает.
– Ыр!
– Удивительно!
– Ы-ы-ы!
– В жизни бы не поверил! А вы, мой дорогой?
– Ы-а-у!
– Прекрасно, прекрасно, превосходно. Что же я хотел спросить? А, да! Кто же это?
– Бодкин.
– Бодкин?
– Ваш секретарь.
– Так я и знал! Так я и знал, что он – пособник Парслоу! О-э-а… Выгоню!!! – вскричал граф, достигая верхнего си. – В конце месяца!
– Лучше прямо
