Вячеслав Кузин - Боб
- Уходит! – в бешенстве топнула ногой Грюндя.
***Президент уже с трудом волочил ноги. Сейчас бурая жидкость беспрепятственно сочилась не только изо рта, но и из ноздрей. Он тяжело дышал. Глаза вериона то и дело закатывались, обнажая бледно-салатные зрачки. Ему приходилось превозмогать разрушающее действие финализатора, чтобы контролировать ставшее вдруг непослушным тело.
Автомобиль был брошен в одном из тупиков президентского комплекса. Специально на видном месте, для отвода глаз. Сам же президент насколько это было возможным, незаметно крался к еще одному неприметному зданию – небольшой пустующей часовне на территории этого закрытого комплекса.
Он открыл всегда незапертую дверь и, тяжело отдуваясь, втянул, оставшийся при нем, кейс внутрь.
- Я вернусь за вами, – пообещал он двадцати запечатанным капсулам, в которых его генерал-дженейры так и не дождались своего звездного часа. – А пока… - он огляделся по сторонам, - я вас спрячу…
Президент выполз на свежий воздух, и широко расставив непослушные ноги, раскачиваясь, нелепо побежал прочь от часовни.
- Он! – крикнула Грюндя, заметив в арке далекого здания, промелькнувшую фигуру вериона.
Ловчие кинулись вдогонку, но поравнявшись с тем местом, где только что был вирус, они никого не застали.
- Смылся! – поморщилась Грюндя и от досады сломала большую голубую ель, имевшую несчастье попасться ей под руку.
***- Моау-у-у! – издал тревожный зовущий клич верион.
- Ма-а-а-о! – зашевелились во тьме новорожденные дженейры.
Верион обвел взглядом своих подопечных. Конечно, все должно было идти по другому сценарию и своей плотью с этими будущими воинами его несокрушимой армии должны были поделиться его генерал-дженейры.
- И зачем только этот тупица Шо разбудил вас раньше срока? – горько усмехнулся президент. – Теперь я не смогу вас надежно спрятать!
Неожиданно под ногами вериона содрогнулся пол, и вниз по шахте мимо него пролетела пустая кабина лифта.
Президент предусмотрительно отрезал все электропитание, таким образом, заблокировав доступ на нижние уровни. Но, видимо, преследователям очень хотелось испортить ему цвет лица, а потому они решили освободить шахту, просто обрезав кабель лифта.
Последовал второй удар. Значит, кабина достигла дна.
- Они идут… Нужно приготовиться.
Верион лег на пол и раскинул руки. Дженейры тут же подбежали к своей «матери» и прильнули к его телу своими губами.
Чвяк! Чвяк! – как заведенные лакали жижу младенцы, которой сейчас истекал верион.
На смену отвалившимся от «кормильца» сытым и довольным, приходили новые.
- Хватит, – слабым голосом попросил верион. – Хватит… Меня может не хватить на всех…
Глаза президента были открыты. Но видели ли они?
Металлический трос, болтавшийся в пустом проеме шахты лифта, ожил и зажужжал от трения.
На уровне, кишащем, зараженными верионом, дженейрами показалась Катарина. Одной рукой она держалась за трос, в другой сжимала мощный переносной фонарь, направленный луч которого выхватывал из тьмы оскалившихся новорожденных.
- Что там? – послышался сверху голос Гренадерши.
- Монстреныши, – сообщила Катарина. – Тут ими все кишмя кишит.
Ловчая навела фонарь на крупно вздрагивающее тело в центре ворошащейся «каши» из тел.
- Кажется, уродцы неплохо закусили верионом. Осталось только дождаться, когда финализатор разъест и их тела.
Дженейры яростно кинулись к висящей в воздухе незнакомке, посмевшей так нагло ослеплять их своим, режущим глаза, светом.
Послышался визг и многочисленные шлепки – кинувшиеся на агорианку уродцы, не рассчитав своих возможностей, сорвались на дно глубокой шахты.
- Поднимайте! – громко приказала Катарина. – Здесь всё закончено.
20 глава
- Это?.. – у Каты перехватило дыхание даже от самой мысли о том, что перед ней может быть та, которую так боготворил Боб. Которую так любит она. Мать Катарины.
Джарк лишь кивнул, чуть высунувшись из наружного кармана клетчатой рубашки Каты, одетой сейчас совсем для нее непривычно. По земному. Без этих тяжелых ботинок и традиционной формы агорианских ловчих.
Катарина села напротив женщины на свободную лавочку. К счастью сейчас, в этот ранний час, все лавочки в сквере пусты.
- У нас в обрез времени, – тихо шепнул Джарк. – Я и так нарушил все инструкции Боба - ты не должна была ее никогда увидеть.
Катарина ничего не ответила. Комок славил ее горло, и слезы одинокими крупными градинами выкатились к уголкам носа.
Женщина кормила воробьев и одного пузана-голубя, чувствовавшего себя в этом лилипутнике настоящим властелином хлебных крошек. Старушку очень увлекала возня с пернатыми, поэтому молодую девушку напротив себя, она, казалось, не замечала вовсе.
- Она уже на закате…
- В мире людей ветер времени гонит суденышки бытия намного быстрее, чем в Агории, – ответил Джарк. – Как только Мэт переселилась на Землю, ее жизнь полетела стремительней. Таковы законы единства и несоответствия.
- Мама меня совсем не помнит?
- Нет… Прости. Ни Боба, ни тебя. Ни своей любви к вам.
- Расскажешь? Ты, наверняка, знаешь, почему так вышло. Ведь Джарк – это не матерчатый песик. Это нечто большее?
- Я не могу…
- Боба нет. Я должна унаследовать свою родовую историю!
- Ну, ладно, слушай. Хотя отец не давал мне и на этот счет никаких указаний…
***Ровно двадцать пять земных лет назад Боб появился на пороге у Мэт, сжимая в руке охапку полевого разнотравья с торчащими шариками желтых цветков. Вот так, без предупреждения. Он нашел ее.
Сначала их сердца запели, а потом заплакали. Плачь перешел в нервный хохот, который завершился безудержным рыданием.
Однако на лицах этой пары не видевшейся так долго – с того самого момента, когда она оставила ему последнюю записку, а он загремел в агорианский госпиталь с крошевой горячкой, после чего еще сколько-то времени провалялся по реабилитационным центрам – не промелькнуло и следа переживаемых эмоций.
Они изменились. Особенно, она. Но сердцам нельзя было запретить исполнять гимны безвозвратно потерянному, но оставшемуся навечно чувству – их любви.
- Я так и знала, что ты все-таки разыщешь меня, – робко положила голову на его плечо Мэт.
- Я никогда и не терял тебя, – его рука бережно провела по ее аккуратно прибранным волосам.
- Как моя… дочь?.. - слова дались ей с огромным трудом.
- Хорошо, – улыбнулся Боб. – Боевая девчушка.
- Я ее увижу? Когда-нибудь…
Боб покачал головой и виновато опустил голову.
- Я все понимаю, – стараясь не разрыдаться, кивнула она и прикрыла лицо руками. – Так лучше для всех нас.
- Ты… замужем?.. Была?.. Семья… – давился фразами Боб.
- Бессовестный! – вспыхнули щеки Мэт. – Я верна вам! Тебе и Кате!
- Прости, – прошептал Боб и оттер тыльной стороной ладони слезу на ее щеке.
- А это что? – Мэт показала на что-то выпирающее из наружного кармана его пиджака.
- Это? – Боб вытащил из кармана щурящегося на свету песика. – Узнаешь?
- Булька! – обрадовалась она. – Ты его что, оживил? Ну, ты волшебник!
- Ага, – смущенно улыбнулся Боб. - Теперь его зовут Джарк. Чуть-чуть твоей ДНК, капля моего духа и он теперь достает меня своими разговорами о наших родственных связях, ха-ха-ха! – развеселился Боб.
Мэт тоже не удержалась и засмеялась:
- Он что, получается, наш сын?
- Получается, что да.
- А я что тебе говорил? – обрадовался Джарк. – Мама! Здравствуй, родимая!
После той встречи Боб предпринял самые тщательные меры к тому, чтобы никто и никогда не смог найти ее среди остальных смертных. Он уже чувствовал, что Шо готовит нечто ужасное.
Спрятав Мэт в неприметном городке, Боб, прежде всего, поклялся себе никогда не приближаться к ее жилищу, после чего очистил все подвалы и чердаки своего подсознания от мыслей о любимой, дабы не дать услышать потаенные мысли даже мухе.
Мэт тоже прошла процедуру мнемо-стирилизации. Теперь для нее перестали существовать и Боб, и Ката…
Впоследствии Боб продолжал сохранять табу на любые беседы о землянке. А Джарк, на правах ближайшего родственника академика, фамильный секрет хранил строго и про мать не намекал даже самой Катарине.
***- Получается, что с того момента он никогда не искал Мэт, потому, что сам ее и спрятал?
Джарк кивнул.
- А я, действительно, наполовину земная женщина?
Песик кивнул второй раз.
Катарина сильно запрокинула голову, не давая слезам скатываться по щекам, и совсем по-детски швыркнула носом.
Женщина встрепенулась и, увидев напротив расстроенную девушку, не без усилий поднялась со своего места и, достав носовой платок, подошла к Кате:
