Сергей Власов - Фестиваль
– Ну, положим, дела у нас с вам разные. А в остальном ты, пожалуй, прав. А ведь признайся, в первый момент ты меня не узнал. Хочу тебе признаться, грим – мое давнишнее хобби. Хочешь я тебе немного расскажу о нем?
– Было бы интересно послушать.
– С возрастом у людей происходят физиологические изменения в лице. Костный рельеф обрисовывается резче, кожа увядает и приобретает желтоватый оттенок, покрывается сетью мелких морщинок. Глаза кажутся посаженными более глубоко и как бы западают, становятся тусклее. Деформируется форма носа, подбородка, щек, обвисает кожа.
Райлян осторожно потрогал свои щеки, обернулся на секунду в сторону девушек и продолжил внимательно вникать в хитрости гримерного искусства.
– Рассмотрим приемы грима, благодаря которым можно «состарить» актера, – тем временем продолжал Бизневский, – ведь часто в самодеятельности или театре роли стариков и старух исполняют молодые люди. Сначала подбирается общий тон, который должен быть темнее тона молодых персонажей, далее оттеняем височные, глазные впадины, подчеркиваем светлой краской лобные бугры, надбровные дуги. Затемняем подскуловатую впадину, резче очерчиваем скуловую кость. Морщины, складки подчеркиваем коричневой краской, смешанной с баканом. Особенно внимательно надо прорисовать носогубные складки. Для того чтобы придать морщинам более объемную форму, с одной стороны их высветляют, используя общий тон. Лучше высветлять морщины сверху, они будут выглядеть более натурально. При этом теневая часть морщин должна органично сливаться со светлой, для чего линию слегка стушевывают. Точно так же гримируют лобные морщины. Но при этом надо помнить, что линии должны быть с разрывом. Не следует увлекаться и прорисовывать большое количество морщин.
У Вани внезапно началось обильное слюноотделение, он чуть не подавился:
– Сан Саныч, извините, что перебиваю, просто все это так внезапно… Скажите, а давно вы этим увлекаетесь?
– Всю жизнь. Сколько себя помню. Но попрошу, мой друг, далее меня не перебивать, пока я не закончу свои, я не побоюсь этого слова, научные объяснения. Итак… Большое внимание в гриме уделяют глазам. Как уже говорилось, глаза в старости как бы западают, поэтому глазную впадину покрывают коричневой краской, но по силе наложения она неодинакова. Сильнее окрашивают часть ближе к носу. По линии верхних ресниц можно провести легкую черту коричневой краской и растушевать ее. В старости нижнее веко теряет упругость и несколько опускается у внешнего края. Чтобы показать это, нужно подкрасить часть нижнего века розовой краской. Чтобы утяжелить веко, можно его высветлить более светлым тоном. Губы окрашивают бледно-красной краской с добавлением синевы. Над верхней губой кожу можно слегка затемнить коричневой краской. Нижняя челюсть теряет свое очертание, линия становится извилистой. Это можно показать бликами, которые накладывают мазками, используя желтую краску и светлый общий тон. Общий тон с лица сводится немного на шею, сильнее прорисовывая ее строение. Надо помнить, что при гримировании не должно быть резких линий, плавный должен быть переход от одного цвета к другому. – Довольный Бизневский резко выдохнул и вытер пот со лба. – А что, девчонки, вы меня тоже не сразу узнали?
Наблюдавшие за речью девушки, давно уже ничего не понимающие, что происходит, честно признались:
– Да, мы не узнали… – Они хором защебетали и, повскакав со своих мест, облепили Александра Александровича со всех сторон.
– Я в свое время закончила курсы гримеров, – сказала Валерия, – но даже я не справилась бы с такой сложной задачей – полнейшим изменением внешних данных. Тем более ваша лекция – это супер! Я не все поняла, а уж остальные, я думаю, и подавно.
– А пальто, шляпу и коробку с гримом вы принесли в том рюкзаке? – спросил Иван Григорьевич.
– Это не важно, – уклончиво ответил Бизневский и пошел переодеваться.
– Слушайте… Вот что значит выдающийся человек! И грим сам себе положить умеет, и внешность с походкой изменить.
– И богатый притом…
– Вот бы мне такого, – с вожделением произнесла Анечка. – Уж я бы его так пригрела – никуда бы милок не делся.
– Не забывайся, девушка, ты еще на работе. – Света подошла к подруге и нежно погладила ее по неровно подстриженным волосам.
В это время в приемной послышался какой-то шум вперемежку с громкими голосами, а еще через секунду в кабинет нетвердой походкой вошел писатель-сатирик Евгений Лабухов. Вид его был уныл и грустен.
– Ни с места! – как всегда вовремя крикнул Райлян и злобно добавил: – Быстренько развернулся и вышел! Зайдешь только тогда, когда тебе разрешат.
– Зачем вы так грубо с литератором? Хорошие русские писатели на дороге не валяются.
– Но к вам, судя по следам на верхней одежде, это не относится.
Лабухов перевел взгляд на свою курточку и с удивлением обнаружил на ней отпечатки чьих-то подошв.
– Странно… Где это на меня могли наступить?
На самом деле сомнительных ситуаций, в которых Женя с товарищами побывал в последнее время, было предостаточно. Сразу после пробуждения на квартире Тамарки Клейман они отправились похмеляться в ближайший пивной бар. Сняв напряжение утра пенистым ячменным напитком, приятели допустили роковую ошибку, сдобрив несколько кружек «Жигулевского» бутылкой водки. После чего их черепные коробки окончательно затуманились, дух окреп, а организмы заработали на полную мощность, – необходимо было принимать кардинальное политическое решение.
– На голосование выносится всего один вопрос: расходимся или продолжаем? – неуверенно поинтересовался главарь Лабухов, стараясь выглядеть нейтральной стороной в глазах товарищей.
– Да чего уж там… Семь бед – один ответ, – оживился собиравшийся было дремать поэт-песенник Ондрух.
Как только он уснул, пришли ночные кошмары, и для их ликвидации – вода всегда благотворно действовала на его нервную систему – он почти всю ночь не сомкнул глаз и просидел, поливаясь из душа в клеймановской ванне.
– Продолжаем… Тем более я – лицо неподотчетное, начальства надо мной нет, а жене я от Тамарки утром позвонил, – сказал Контушовкин.
Лабухов удовлетворенно потер руки и уже тоном, не терпящим возражений, изрек:
– Здесь неподалеку живет один мой приятель – музыкант и композитор Петруша Акимов. Предлагаю следующим бивуаком объявить место его гнездовья, тем более я слышал – жена у него сейчас находится в роддоме.
Музыкант Акимов всегда был рад гостям. Был рад он и на этот раз, хотя и занимался в момент их прихода очень важным делом – в огромной металлической утятнице тушил гуся для того, чтобы сегодня же им порадовать свою боевую подругу по прозвищу Большая Берта, действительно находящуюся в данный момент на сохранении.
– Рассаживайтесь, друзья, пейте, закусывайте… – Он с уважением посмотрел на звенящие бутылочным стеклом пакеты, которые литераторы поочередно выставляли на стол. – А я, с вашего разрешения, буду продолжать процесс готовки. Женька, ты же знаешь размеры моей Берточки – ей надо много еды.
Рост акимовской жены составлял один метр девяносто шесть сантиметров. Она была сухощава, жилиста и временами напоминала фашистского террориста номер один – Отто Скорцени. Правда, за ней не числилось никаких подвигов или блестяще проведенных спецопераций, типа освобождения из плена Муссолини с помощью безмоторных планеров, но у композитора всегда была уверенность, что если ей поручат что-нибудь подобное – она выполнит.
У Берты с Петром однажды уже была тройня: Федор, Григорий и Михаил – сейчас дети находились у бабушки, – а в этот раз врачи прогнозировали очередной подарок, правда, только двойню: прекрасный дуэт близнецов – мальчика и девочки.
– Пожалуйста, пожалуйста… Занимайся своим делом. Мы тихонечко посидим с краешка стола, чуть-чуть повыпиваем и постараемся тебе не мешать. Тем более, судя по твоему цветущему виду, ты уже приличное время как «в завязке».
– Ты угадал! Я давно не пью, прекрасно себя чувствую, много работаю. А что это у вас там? Водка с вином – чистый яд, а вот одну бутылочку пива, может быть, мне бы и стоило оприходовать. Чисто в профилактических целях. Да мне больше бутылки и нельзя – через два часа я просто обязан быть у своей жены.
– Тем более. Я бы не советовал, – предостерег Лабухов, принимаясь за откупорку разнокалиберных бутылок.
Ондрух тем временем резал «Пошехонский» сыр, Контушовкин с грохотом вскрывал банки с маслинами. Сомнения, на самом деле появившиеся у хозяина сразу после прихода гостей, укрепившиеся при размещении их на кухне, окончательно обнаглев в данную минуту, жестко взяли Петра Юрьевича Акимова за натренированное за долгие годы исполнений песен собственного производства горло: