Сью Таунсенд - Женщина, которая легла в кровать на год
Сэнди толкала его и пихала, разоряясь на всю улицу:
— Уйди с дороги, самбо! Мне нужно поговорить с Евой, ангелом пожилых людей!
Когда Александр, уступив настоянию Евы, подал в полицию официальную жалобу, констебль Хоук попытался снизить «индекс вредности» Сэнди.
— Да, она малость перегибает палку, но лично мне в женщинах некоторая активность даже симпатична. Мне случалось ходить на свидания с настоящими буками, которые спустя несколько минут вообще переставали разговаривать и как-то на меня реагировать.
Александр возмущенно парировал:
— Так пригласите эту реактивную говорунью в пиццерию. Гарантирую, вы не продержитесь даже до добавки в салат-баре. Она психически нездорова. И вам следует знать, насколько оскорбительна кличка «самбо» для чернокожего. Мне-то плевать, но если ее вопли услышит парочка скучающих чернокожих юнцов, вам, констебль Хоук, придется разбираться с расовыми волнениями.
— Да я вмиг погашу пожар, — возразил констебль. — Я прошел спецкурс по межрасовым взаимоотношениям. Мистер Тейт, почему бы вам не попробовать поддразнить ее? В следующий раз, когда мисс Лейк обругает вас «самбо», попробуйте назвать ее «жирняйкой». И тогда она поймет, что вы такой же человек, как она. А еще скажите, что в венах у вас обоих течет одинаково красная кровь.
Александр смотрел на невинное лицо констебля и понимал: ничего из того, что он может сказать, не сможет пробить брешь в коконе невежества этого юнца. Констебль Хоук еще подростком закупорил свой разум, а в полицейской академии и вовсе его запечатал. И этот ларчик больше никогда не откроется.
Ева лежала поверх одеяла лицом к двери. Стоял жаркий летний день, и ее бесили жара и жужжание мух, роящихся под потолком. Когда же хоть кто-нибудь принесет ей поднос с едой и напитками?
От голода Ева запаниковала. В последнее время она несколько раз оставалась одна, когда Александр уезжал подработать.
Что она станет делать, если к ней неделю никто не зайдет? Встанет с кровати и спустится на кухню или же будет лежать здесь и медленно умирать от голода — ожидая, пока органы один за другим откажут, сердце со вздохом остановится, мозг после нескольких предупредительных сигналов умрет и она окажется в туннеле, в конце которого будет сиять далекий свет?
Ева размышляла о своем организме, о триллионах клеток, размером меньше толщины человеческого волоса. Об иммунной системе, которая в случае болезни созовет все хорошие защитные клетки на кризисное совещание. О том, как клетки выберут лидера-стратега и тот примет решение, заболеть организму или побороться. Совсем как в демократии древних Афин, где граждане на народном собрании все вместе управляли городом.
«Если внутри каждого из нас существует целая вселенная, неужели боги — это мы и есть?»
В комнату, постучав, вошел Александр, в руке он держал листок формата А4. Глянув на изнемогающую от жары и голода Еву, он спросил:
— Сегодня приемный день?
— Не знаю. А кто там?
— Обычная солянка. Вот список. — Он посмотрел на листок, пытаясь расшифровать собственный почерк. — Продавец семян, который говорит, что его никто никогда не любил.
— Да, с ним встречусь, — кивнула Ева.
— Вегетарианец, который работает на скотобойне, потому что больше его никуда не взяли. Стоит ли ему уволиться? Я, кстати, обязательно обыщу его на предмет ножей.
Ева приподнялась на локте и взяла список.
— Я ужасно проголодалась, Александр.
— Чего бы ты хотела?
— Хлеба. Сыра. Джема. Чего угодно.
Он не удержался:
— А ты не могла бы добавить «пожалуйста»? Тогда я не до такой степени буду чувствовать себя евнухом-лакеем.
— Хорошо. Пожалуйста, — ворчливо добавила Ева.
— Благодарю, мэм. Это все?
— Послушай, если ты хочешь что-то сказать…
— Я много чего хочу сказать, — перебил ее Александр. — Мне надоело смотреть, как ты тратишь свою жизнь, копошась в своей берлоге и решая, кому повезет лицезреть великую Еву, а кому дать от ворот поворот из-за минутного каприза. Ты сознаешь, что я ни разу не видел тебя стоящей на ногах? Я даже не знаю, какого ты роста!
Ева тяжело вздохнула. Мысль о предстоящем выслушивании рассказов о человеческих горестях вгоняла ее в уныние. Ее домочадцы, казалось, постоянно чувствовали себя несчастными, и теперь начал срываться даже Александр.
— Александр, я сейчас не могу думать ясно, — взмолилась она. — Я очень голодна.
Александр наклонился к ней:
— Отлично, вставай и топай-ка на кухню сама.
— Мне казалось, ты меня понимаешь. Мы же понимаем друг друга, верно?
— Не думаю. Мне кажется, что мы увязли ногами в бетоне и ни один из нас не может пошевелиться.
Он вышел, оставив дверь открытой, словно не хотел утруждаться.
Ева взяла список и прочитала. Она рассердилась, увидев, что к некоторым пунктам Александр написал свои комментарии.
Женатый мужчина — имеет любовника-гея. (И что такого?)
Помощница в буфете — показала синяки, оставленные мужем.
Сержант отдела по борьбе с наркотиками — амфетаминовый наркоман. Вогнал себя в панику метамфетамином.
Рабочий по листовому металлу — игровые счета в интернете. Проиграл полторы тысячи фунтов и лимит по кредитной карте (пять тысяч). Жена пока не в курсе. Продолжает делать ставки, пытаясь отыграться.
Домохозяйка, мать шестерых детей из Ипсвича, — ненавидит пятого ребенка.
Кузнец, которого завтра выселят из дома.
Помощница учителя — часто и успешно ворует в магазинах. Хочет перестать.
Каменщик на пенсии — отказывается назвать проблему.
Мальчик-подросток — жесток к насекомым, собакам и кошкам. «Нормален» ли он? (Вполне, для психопата.)
Водитель автобуса — пьет за рулем.
Секретарша — стоит ли выходить замуж за нелюбимого? (Нет! Нет! Нет!)
Пекарь — плюет в тесто. (Узнай, где именно он работает.)
Четырнадцатилетняя школьница — забеременеет ли она, если после секса примет душ? (Да.)
Женатая пара, обоим сильно за шестьдесят. У жены рак матки. Не согласишься ли ты ввести им обоим смертельную дозу инсулина? (Дорогая Ева, прошу, не соглашайся, это уже слишком, с любовью, Алекс.)
Тринадцатилетняя школьница — подвергается сексуальному, физическому и эмоциональному насилию в семье. (Телефон доверия 0800 11 11. Полиция.)
Мусульманка — ненавидит паранджу. Чувствует, что в ней «задыхается».
Стенографистка — замужем за А, по-прежнему любит Б, но завела интрижку с В.
Неудавшийся финансист, бывший растафарианец, борющийся с трудностями художник, плененный прикованной к кровати женщиной чуть постарше. Хочет делить с ней постель и водить ее на прогулки по полям (Проблема срочная, предлагаю дать аудиенцию этому несчастному как можно скорее.)
Ева улыбнулась, читая последнюю строку, но замерла, услышав вопли Сэнди Лейк:
— Я вернулась! Я здесь! Я умру за тебя, ангел Ева! Я никогда тебя не оставлю! Им нас не разлучить! Ты — моя вторая половинка!
Ева всерьез желала Сэнди Лейк смерти. Необязательно, чтобы та умирала в мучениях, достаточно мирной кончины во сне. Еве хотелось сказать кому-то, что Сэнди Лейк ее пугает, но одновременно не хотелось показаться слабой.
Когда Александр вернулся с тарелкой бутербродов, Ева схватила один, жадно откусила и тут же выплюнула.
— Я просила хлеб с сыром или хлеб с джемом, а тут все одновременно! Кто же ест сыр с джемом в одном бутерброде? — закричала она.
— Возможно, эксцентричные люди? — спокойно предположил Александр. — Кто-то, не способный или не желающий встать с постели? Кого осаждают такие же эксцентрики?
Ева вытащила из бутербродов ломтики сыра и набросилась на хлеб с джемом. Она не остановилась, пока тарелка не опустела. Потом облизала испачканные джемом пальцы.
Александр не сводил с нее взгляда.
— Поеду за детьми в школу, а оттуда к себе домой. Я зашел попрощаться, — сказал он.
— Такое впечатление, будто ты прощаешься навсегда, — заметила Ева.
— Я так больше не могу, Ева. Я словно забочусь о капризном, неблагодарном чаде. — Александр наклонился и поцеловал ее в щеку.
Ева повернулась к нему спиной. Она слышала, как он выходит из комнаты, как открывается и закрывается входная дверь, как кричит и свистит толпа, пока Александр идет мимо, как заводится двигатель, как ускоряется машина, завернув за угол… А дальше — тишина.
