Роман Трахтенберг - Рома едет в Кремль
— Фекадезинтегратор, — пояснил Цан, — любое дерьмо превращает в сухую массу без запаха, причем очень экономично: один ботинок — один прыск. А их в баллоне не менее четырехсот…
«Да, — подумал я, — вчера такой баллончик ох как пригодился бы корреспондентам „Пресс-газеты“, особенно Вадиму Пожаркину. Впрочем, на такое количество нечистот, думаю, нужно было не менее дюжины упаковок чудесного препарата».
Медленно и с удвоенной осторожностью, чтобы не повторить ошибку французика, мы шли по коридорам и наконец добрались до круглого зала, в котором, судя по десяткам валявшихся повсюду пустых шприцев, упаковок от «Коделака», «Терпинкода» и множеству папиросных окурков, студенты отнюдь не слушали лекции и даже не танцевали. Рогалик подошла к огромному плакату с изображением последствий ядерного взрыва в виде грибовидного облака и отодвинула его в сторону. В стене под плакатом была небольшая дверь.
Чтобы попасть на лестницу, которая ведет в бомбоубежище второго подвального уровня, нам даже не понадобились отмычки — дверь была открыта. А сам минус второй этаж представлял собой огромный комплекс помещений, в котором, как говорят, можно запросто заблудиться. Тем не менее, ведомые Рогаликом, мы не только не заблудились, но и довольно быстро нашли путь еще ниже. Идти, правда, приходилось иногда по щиколотку в воде, в других случаях по хрустевшему под ногами слою разбитых ампул, некогда содержавших неведомые химикаты. Все разделявшие помещения стальные двери, в свое время герметично закрывавшиеся, были сорваны с петель, а на остатках установленных по стенам полок валялись какие-то тряпки, немногочисленные противогазы производства середины прошлого века, а также вполне современные пустые бутылки и сигаретные пачки. Тем не менее к половине двенадцатого ночи мы сумели найти широкий колодец с винтовой лестницей, ведущей еще ниже — на третий подвальный уровень. А внизу нас ждало разочарование: через двадцать метров тоннель, который, судя по воспоминаниям Рогалика и электронно-навигационному устройству Цана, должен был вывести нас в искомое помещение № 313, заканчивался стальной дверью, причем даже замочная скважина в ней была наглухо заварена. Мы было попробовали прорезать в ней отверстие нашими лазерными излучателями, но их мощности, к сожалению, хватило лишь на то, чтобы проделать одно небольшое отверстие. Пришлось нам устроить небольшое совещание.
«Военный совет» длился недолго: по предложению Рамиля дверь было решено взорвать. Весь отряд вернулся к лестнице, и мы поднялись на несколько метров вверх. В это время подполковник приклеил к заваренной замочной скважине кружок пластичной взрывчатки, воткнул в него детонатор и присоединил бикфордов шнур. Через десять — пятнадцать секунд он был рядом с нами и скомандовал: «Рот открыли все! А то оглохнете!» Еще несколько секунд мы просидели с открытыми ртами, а потом раздался взрыв, от которого, как нам показалось, чуть не сдвинулся фундамент здания. Снизу ударила волна воздуха, которая принесла облака пыли, какие-то бумажки, тряпки и прочий мусор и обильно посыпала им нашу команду. Когда вся эта байда осела, я скомандовал: «Все вниз!» — и мы друг за другом начали втягиваться в тоннель, из которого несколько минут назад уходили. Шли при свете собственных фонарей, поскольку даже аварийное освещение после взрыва не работало. Мощная стальная дверь представляла собой жалкое зрелище: она висела на одной верхней петле, а на месте замка зияло отверстие с рваными краями сантиметров двадцати в диаметре. За дверью был еще один темный коридор, который в конце концов и привел нас к обычной деревянной двери со стеклянной табличкой, привернутой двумя шурупами. На табличке были цифры 313. Любопытно, что на соседних дверях никаких номеров не было вообще.
На старенькой двери был тем не менее довольно современного вида кодовый замок. Цан тут же подошел к двери, достал ноутбук, включил его и попросил Жоржика держать его как можно аккуратнее. Затем маленькой аккумуляторной дрелью просверлил в замке два небольших отверстия и вставил в них тонкие щупы, которые переходили в провода, заканчивавшие USB-разъемом. Затем подключил USB-разъем к порту на боковой поверхности компьютера и стал сосредоточенно щелкать клавишами, что-то бормоча себе под нос, похоже по-китайски. Через две минуты замок щелкнул и открылся, а Цан упаковал свою аппаратуру обратно в ранец, вежливо поклонился нам и сказал, показывая на дверь: «Прошу!»
Я собрался первым зайти в помещение, но меня опередил Тыну. С автоматом наперевес он толкнул дверь внутрь и шагнул в комнату. Она была пуста. Но только в том смысле, что в ней не было людей. О предназначении помещения можно было довольно легко догадаться. Длинный рабочий стол со стульями по обе стороны, другой стол, установленный в торце, стоящее за ним креслом начальника, какие-то бумаги, письменные приборы советских времен показывали, что это была своего рода комната для совещаний. Но что самое важное, на стене висела очень большая, прекрасно выполненная карта подземных коммуникаций Москвы и Московской области, датированная августом 1991 года. Более того, около каждой станции были таблички с ее данными: годом постройки, глубиной залегания, привязкой к городской территории и пр.
— Да, — сказал Рамиль, — за эту карту некоторые граждане готовы заплатить очень много денег. А если ее куда-нибудь на телевидение продать…
Я поручил Цану как можно быстрее отсканировать карту и занести все данные в компьютер, а сам начал напряженно думать над тем, что же делать дальше, куда и как двигаться нашему отряду. Мельком взглянул на свой «Ролекс». Времени было без каких-то секунд полночь. И тут раздался какой-то шорох, затем треск, похоже, электрического происхождения, и карта стала оживать. Теперь каждой станции соответствовали цветные лампочки. Наша линия Д-6 практически вся горела зеленым цветом. Только «Усачевская» и «Фрунзенская-2» были красными, а зеленая пунктирная линия соединяла «Университет-2» с «Ленинскими горами», «Спортивной», «Фрунзенской» и «Парком культуры». Дальше она шла к зеленой лампочке «Чертолье» и в центр, заканчиваясь «Кремлевской».
Когда я занял место в начальственном кресле, то увидел перед собой древнюю клавиатуру и встроенный в стол монитор не менее архаичного компьютера «Роботрон» производства Германской Демократической Республики. Нажал кнопку «Сеть», и на сером дисплее появился вопрос: «Исходная станция?» Я, нисколько не сомневаясь, набрал «Университет-2» и нажал кнопку «Ввод». Затем последовал вопрос: «Конечная станция?» Я набрал слово «Кремлевская» и ввел его в антикварное устройство. По экрану побежали ряды цифр, а затем замигали лампочки на настенной карте. Ярко-красный пунктир пошел по зеленой линии, выходя между станциями «Ленинские горы» и «Спортивная» в обычное метро. Дальше он, как я и думал, шел до «Парка», а затем через «Чертолье» — к Кремлю.
На мониторе компьютера в это время стал появляться текст. Первая фраза была: «„Усачевская“, „Фрунзенская-2“ — опасность! Станции не контролируются!» Затем пошли временные параметры: «Технологическое окно с 1 часа 30 минут до 4 часов 30 минут». «Контактный рельс отключен с 2 часов до 4 часов 30 минут». «Время в пути — 35 минут». «Открытие гермодверей „Спортивная“ и „Парк культуры“ по паролю».
Я набрался наглости и задал компьютеру вопрос: «Где лифт вниз?», на что получил фразу: «Не готов к ответу». Поскольку время поджимало, я обратился к Ивану Васильевичу:
— Господин Цан! А не расспросить ли вам эту реликвию прошлого о том, где тут лифт.
Цан подошел, снова распаковал свой ноутбук и, поскольку никаких видимых входов в составляющие компьютера не наблюдалось, сделал дрелью в столе две дырки справа от клавиатуры и засунул в них щупы. Снова стал нажимать клавиши своего устройства и через минуту сказал:
— Вся память проверена, такой информации в нем нет. Надо искать в других местах. Ваше задание выполнено. Карта и компьютер из этой комнаты нам больше не нужны: я отсканировал все данные и программу в память нашего устройства.
— Роман Львович, — обиженно сказала Рогалик, — а как же я? Я же была в лифтовом холле и знаю, как туда пройти.
— Неужели, милая? Вот как тебя твой молодой человек очаровал-то в свое время! Ты через столько лет все ваши маршруты помнишь?
— А кто вам сказал, что я тут только один раз была? Я что, такая уж непривлекательная, что со мной второй раз в подвал и сходить зазорно?
Я открыл было рот, чтобы пошутить на эту тему, но вспомнил Козьму Пруткова, призывавшего не шутить с женщинами, ибо эти шутки глупы и неприличны. Поэтому, сохраняя начальственный вид, изрек:
— Ты бы помолчала, Рогаличек! С тобой в подвал столько мужиков пришли, а ты все недовольна. Веди-ка нас к лифтам, да побыстрее!
У меня создалось впечатление, что Рогалетта Петровна могла ориентироваться на третьем подвальном уровне с завязанными глазами. Довести нас по извилистым переходам до парадного лифтового холла заняло у нее всего несколько минут. А когда мы пришли, я сразу вспомнил ее рассказ. Действительно, лифтовый холл был точной копией одной из секций лифтов в зоне «А». В глубокой юности, посещая столицу вместе с родителями, я был на экскурсии в ГЗ МГУ, и именно лифты с их внешней отделкой мрамором, а внутренней — деревом и сталью, а также огромной скоростью подъема и спуска произвели на меня неизгладимое впечатление. А сейчас я как будто вернулся в детство и с восхищением рассматривал произведения социалистической роскоши…
