Елена Соковенина - К вашим услугам, мадам!

– Очень хорошо, мадам.

– А они… они…

– Что, мадам?

– Они сворачивают влево!

– Это не совсем удобно, мадам?

– Именно! Дальше: вы сворачиваете вправо.

– Мне кажется, я понял, мадам.

– Не мешайте мне! Так вот: вы влево – и они влево. Вы вправо – и они вправо.

– Это довольно забавно.

– Да?

– Мне так кажется, мадам.

– А мне нет!

– Это очень печально, мадам.

– Очень, Джеймс. А что же делать?

– Улыбнуться и пройти мимо, мадам?

– Джеймс, вы хам! – кричит Мадам вне себя от возмущения.

– Неужели, мадам? – спрашивает Джеймс.

– Да! Потому что с той стороны, с которой вы собираетесь обойти этих людей, уже появились другие.

– Такой способ передвижения называется «лавировать», мадам.

– Без вас знаю!

– Очень хорошо, мадам. А такой способ разговаривать называется «огрызаться», мадам.

– Простите, Джеймс.

– С удовольствием, мадам.

Мадам вскакивает и начинает ходит из угла в угол, заламывая руки.

– Джеймс, что мне делать. Что мне делать? Боже мой, Джеймс, я не знаю, что мне делать! Почему правила дорожного движения есть, а правил тротуарного – нет? Почему?

– Они есть, мадам, – замечает дворецкий.

– Как?! Где?!

– Кхм-гхм. Этого я не знаю, мадам. Мне приходилось о них слышать.

– Вы непостижимый человек, Джеймс. Признайтесь: вы все это сами сейчас придумали!

– Нет, мадам. Я читал.

– Где это вы читали?

– Стыдно признаться, не помню, мадам. Помню лишь, что это было около двадцати или, может быть, тридцати лет назад. Я учился в школе, мадам.

– Так, ладно, – Мадам плюхается в надувное кресло, потому что других кресел в доме не имеется. – Поверю вам на слово. Что там было написано?

– что-то насчет пешеходов, идущих навстречу друг другу. Кажется, те, кто идет туда, обходят тех, кто идет оттуда, с левой стороны. И наоборот, те, кто идет оттуда, обходят тех, кто идет туда, с правой стороны.

– Так. А как определить, с какой стороны «туда», а с какой «оттуда»?

– Увы, мадам. Боюсь, что даже, если я найду эти правила, вам придется…

– Что мне придется?

– Затрудняюсь сформулировать точно. Вероятнее всего, открыть нечто вроде «Школы пешеходного движения». Чтобы люди могли ознакомиться с правилами.

– Это ерунда, Джеймс.

– Я думаю, вы правы, мадам. У нас не считается хорошим тоном следовать правилам.

Мадам шипит – нечленораздельно, но крайне злобно.

– Мне кажется, я понял вашу мысль, мадам, – говорит Джеймс. – Мизантропия – довольно распространенное явление в наше время.

– А еще пробки, реклама и хамы! – разгоряченно добавляет Мадам. – А обслуживание?! Это же не обслуживание! Это я не знаю, что!

– Кадровые проблемы, мадам.

– Я знаю!

– А также общая перенаселенность города.

– Да, да.

– И общее состояние нервной системы мадам.

– Знаю! – рявкает Мадам. – Все равно ненавижу.

– Что, мадам?

– Все! Все ненавижу!

– Что же вы намерены предпринять по этому поводу?

Мадам долго думает. Потом говорит.

– Ну, вот что. Так дальше жить нельзя. Нет, нельзя! Джеймс, я хочу жить на необитаемом острове.

– Мадам шутит?

– Нет, мадам правда желает жить на необитаемом острове. Хочет. Мечтает. Алчет! Только я – и все. Ну, и вы, Джеймс. Ладно уж.

– Я очень тронут, мадам.

– Ой, какой вы приятный собеседник.

– Благодарю вас. А как же родители, друзья мадам?

– Подумаешь. Я буду звонить им и приезжать по праздникам.

Джеймс задумчиво полирует полотенцем серебряный поднос.

– Позволю себе напомнить мадам, что на необитаемых островах, как правило, нет телефонных операторов.

– Это очень печально. Ну, ничего, тогда я просто буду приезжать. Целых два раза в год. Остальное время мы будем общаться по Интернету.

– Мне неловко огорчать мадам, но на необитаемых островах нет и провайдеров.

– Чего еще там нет?

– Поля деятельности для кипучей натуры мадам.

– Чего-чего?

– Натуральное хозяйство, которым мадам будет вынуждена заниматься, живя на необитаемом острове, на мой взгляд, не лучшим образом подходит, чтобы…

– Джеймс!

– А еще там нет горячей воды, мадам. И ванных. И парикмахерских.

– Джеймс, – говорит Мадам с металлическим звоном в голосе, – вы убийца. Расчетливый и хладнокровный убийца. Вы убили мою мечту. Вы…

– …и кафе, – продолжает Джеймс. – А также кинотеатров.

– Вот это как раз не проблема. Я скачаю с Интерне…. Ах, да. Знаете, Джеймс, вы как никто умеете убить мечту.

– Мне стыдно, мадам. Но позволю себе напомнить, что все эти хорошие вещи имеются в нашем городе. У мадам неплохой провайдер.

– О да, он всегда соглашается подождать с оплатой, – Мадам задумывается. – И сколько угодно горячей воды! Ну и что, что ее отключили за неуплату. Я и в кастрюльке согрею!

– А еще парикмахерские, мадам, – Джеймс держит отполированный поднос, пока Мадам рассматривает свое отражение. (Что вполне понятно, потому что зеркала в этом доме не имеется). – Мне смутно помнится, что вы однажды обещали умереть без парикмахерской.

– И несколько очень хороших друзей.

– И еще вы, Джеймс!

– Мадам, – спрашивает дворецкий, – что с вами? Вы плачете? Не надо, мадам!

Но Мадам рыдает все громче и громче.

– Вы же, – всхлипывает она, – вы же, Джеймс, воображаемый! Воображаемый дворецкий! Я вас выдумала! Вас нет! О-о-о, бедная я, несчастная!

– Нет, мадам? – удивляется Джеймс. – Это довольно странно, поскольку…

Но тут звонят в дверь. Долго и требовательно. Так могут звонить только неприятные люди.

Мадам открывает дверь. Входят трое Неприятных Субъектов.

– Здравствуйте, – говорят они. – Вы должны компании «Отдайдолгиреформ» сто тысяч миллионов.

– Ой! – пугается Мадам. – А у меня денег нет!

– Неважно, – говорят субъекты. – Объект недвижимости был куплен в кредит? Был. Кредитные взносы не выплачены?

– Не выплачены, – вздыхает Мадам. А вы кто?

Тогда Неприятные Субъекты говорят:

– Мы судебные приставы. Мужчина, а вы, случайно, не его сиятельство господин Такой – то?

– Извините, – говорит Джеймс, – нет. Я не его сиятельство.

– Ну, – говорят Судебные Приставы, – тогда отойдите. Мы сейчас будем тут имущество описывать.

Тогда дворецкий смотрит на хозяйку.

– Мадам, – говорит он, – не сварить ли нам кофейку?

И они идут на кухню варить кофе.

– Куда? – говорят им Судебные Приставы. – Вот решение суда. Вам придется освободить занимаемую площадь. Пентхаус переходит в собственность банка.

– Да? – говорит Мадам. – Ну, ладно.

– Мы заберем ваши гардении и ваш серебряный поднос.

– Зачем вам, – голос Мадам дрожит, – мои гардении? Что вы с ними будете делать?

– Мы их продадим. У вас очень красивые гардении, мадам. Их легко будет продать.

– И поднос продадите?

– Поднос, – говорят приставы, – мы продадим в первую очередь. Это самая дорогая вещь в вашей обстановке.

– И, – Мадам чуть не плачет, – и ящериц заберете?

Судебные приставы долго совещаются и, наконец, говорят:

– Нет. Ящериц мы брать не хотим. Поскольку их никто никогда не купит. И вообще они – ай! – кусаются.

– Я, – говорит Мадам, – очень рада.

– Тогда, – говорят Судебные Приставы, – идите собирать вещи.

– Фи, – говорит Мадам, – какие вы.

Судебные Приставы ей говорят:

– Так мы же судебные приставы.

– Ну да, – говорит Мадам. – Но чашку кофе я еще могу выпить?

– Ладно уж, – говорят Судебные Приставы. – Если одну, то можно.

Мадам и ее дворецкий уходят. С кухни слышно, как они хором поют:

– А дорога дальше мчится… пылится… клубится… А кругом земля дымится… да пули свистят…

Конец