Пэлем Вудхауз - Полный порядок, Дживз!

— Нет, я слышал, что вы сказали, но не знаю, что вы хотели сказать.

— О, я поняла.

— Рад за вас.

Недоразумение было улажено, но её опять заколодило. Девица стояла, крутя пальцами и шаркая ногой взад-вперёд. Затем она выдала нечто потрясающее:

— Берти, вы часто читаете Теннисона?

— Если под рукой нет другой книги.

— Вы так удивительно похожи на рыцарей Круглого Стола из «Идиллий Королей».

Само собой, я о них слышал: Ланцелот, Галахад и куча других парней, но, убей меня бог, не понимал, с чего вдруг она решила, что я на них похож. Наверняка спутала меня с какими-то своими знакомыми. От неё чего угодно можно было ждать.

— В каком смысле?

— У вас такое большое сердце, такая добрая душа. Вы такой благородный, такой бескорыстный, такой великодушный. Вы один из самых великодушных людей, которых я встречала в своей жизни.

Ну, сами понимаете, что можно ответить, когда тебя так нахваливают? Дурацкое положение. Кажется, я пробормотал: «Да ну, бросьте» — или что-то в этом роде и принялся смущённо потирать свои больные места. Она опять умолкла, но когда я невольно взвыл, нажав на одно из больных мест слишком сильно, дар речи к ней вернулся.

— Берти.

— Да?

Она судорожно сглотнула слюну.

— Берти, вы способны на великодушный поступок?

— Само собой. Разумеется. А в чём дело?

— Но вам придётся пройти испытание, Берти. Страшное испытание. Вам придётся пройти испытание, через которое прошли немногие.

По правде говоря, я не пришёл в восторг.

— Видите ли, — неуверенно произнёс я, — всегда рад помочь, к вашим услугам и всё такое, но велосипед меня совсем доконал, я весь в синяках, особенно: э-э-э, весь в синяках. Если надо сбегать наверх за:

— Нет, нет, вы не поняли.

— Ну, не вполне.

— О, мне так тяжело: Как же я: Неужели вы не можете догадаться?

— Нет. Не могу.

— Берти: Отпустите меня!

— Но я вас не держу.

— Освободите меня!

— Ос:

А затем, внезапно, я прозрел. Должно быть, усталость взяла своё, и поэтому я не сразу сообразил, почему она пристала ко мне, как банный лист.

— Что?!

Меня покачнуло, а так как я всё ещё держал велосипед, педаль подскочила и въехала мне по икре. Но я даже не поморщился. Мне хотелось пуститься в пляс от восторга.

— Освободить вас?

— Да.

Я был намерен внести полную ясность в этот вопрос.

— Вы хотите всё отменить? Решили опять заняться Гусиком, что?

— Только с вашего великодушного согласия.

— Я согласен. Не сомневайтесь ни на минуту.

— Но я дала вам слово.

— Бог с ним, со словом.

— Значит, вы:

— Не продолжайте, не надо.

— Ох, Берти!

Она закатила глаза и восхищённо прошептала себе под нос: «Рыцарь без страха и упрёка», а я, желая отделаться от неё побыстрее, сказал, что мне за шиворот попала песчинка и я хочу переодеться.

— А вы бегите скорей к Гусику, — посоветовал я, откланиваясь, — и сообщите ему, что всё хорошо.

Она то ли всхлипнула, то ли икнула, а затем кинулась вперёд и поцеловала меня в лоб. Неприятное ощущение, но, как выразился бы Анатоль, нет добра без худа.

В следующую секунду девица галопом умчалась в столовую, а я, зашвырнув велосипед в кусты, пошёл к себе в комнату.

Я не стану распространяться о своих чувствах. Я думаю, вы прекрасно понимаете, что я вознёсся на седьмое небо, если не выше. Можете сколько угодно говорить о парнях с верёвками на шеях, у которых должны вот-вот выбить из-под ног табуреты, когда внезапно появляется всадник с приказом о помиловании, я вам точно могу сказать: радость этих парней — ничто. Я имею в виду, ничто по сравнению с той радостью, которую я сейчас испытывал. Их радость моей радости и в подметки не годилась. Вам удастся еще лучше понять мои чувства, если я признаюсь, что, пересекая холл, вдруг ощутил в себе такую любовь ко всему человечеству, что даже о Дживзе подумал снисходительно.

Я поставил ногу на первую ступеньку лестницы, когда окрик: «Салют!» заставил меня обернуться. За моей спиной стоял Тяпа. Очевидно, его послали, если так можно выразиться, за подкреплениями, потому что он держал в руках несколько пыльных бутылок из погреба.

— Привет, Берти, — он рассмеялся мне в лицо. — Уже вернулся? Ты похож на потерпевшего кораблекрушение. Случайно не попал под паровой каток?

В другое время я вряд ли стерпел бы его идиотские шутки. Но сейчас я готов был простить что угодно и кому угодно и позтому поспешил сообщить Тяпе хорошие новости.

— Тяпа, старина, Бассет выходит замуж за Гусика Финк-Ноттля.

— Надо же, как обоим не повезло.

— Разве ты не понимаешь? Неужели тебе не ясно, что это значит? Анжела теперь свободна как птичка, и если ты:

Он зашёлся смехом, не в силах остановиться, и внезапно я понял, что у Тяпы поехала крыша. По правде говоря, эта мысль мелькнула в моей голове, как только я его увидел, но тогда я успокоил себя, объяснив странное поведение и всклокоченный вид бедолаги тем, что он явно был под мухой.

— Боже великий! Ты отстал от жизни, Берти. Впрочем, хочешь быть в курсе событий, не шляйся по ночам на велосипедах. Мы с Анжелой тыщу лет назад всё выяснили.

— Что?!

— Что слышишь. Подумаешь, размолвка! Я уступил, она уступила, и дело в шляпе. Мы обо всём переговорили, и она забрала свои слова о моём двойном подбородке обратно, а я признал её акулу. Проще простого. Помирились в шесть секунд.

— Но:

— Прости, Берти, я не могу болтать с тобой всю ночь. Меня ждут. Мы проводим в столовой очень важное мероприятие.

В подтверждение его слов из вышеупомянутого помещения прогремел голос, который невозможно было не узнать.

— Глоссоп!

— Здесь!

— Где тебя носит?

— Иду, иду.

— Не копайся. О-го-го! У-лю-лю!

— Жаль, нет охотничьих рожков, — сказал Тяпа. — Сегодня твоей тёте не сидится на месте. Не могу утверждать наверняка, но, похоже, Анатоль сначала заявил о своём уходе, а потом согласился остаться, и к тому же твой дядя вручил ей чек для её журнала. Подробностей я не знаю, но она сама не своя от счастья. Ну ладно, пока. Мне некогда.

Если бы вы предположили, что Бертрам Вустер на мгновение превратился в соляной столб, вы не отклонились бы от истины. То, что я услышал, никак не укладывалось у меня в голове. Когда я уезжал, Бринкли-корт напоминал похоронное бюро, где на каждом шагу можно было встретить разбитые сердца, когда же я вернулся, дом стал похож на земной рай. Сами понимаете, я растерялся, дальше некуда.

Продолжая недоумевать, я принял ванну. Игрушечный утёнок всё ещё сидел в мыльнице и терпеливо ждал, когда им займутся, но, по правде говоря, мне было не до него. Как в тумане, я вернулся к себе в комнату. Рядом с моей кроватью стоял Дживз. И доказательством моего не совсем нормального сост. послужили мои первые слова, обращённые к Дживзу, которые не содержали ни строгой отповеди, ни даже упрёка в его адрес.

— Послушай, Дживз!

— Добрый вечер, сэр. Мне только что сообщили, что вы вернулись. Надеюсь, вы удачно сьездили.

В другое время подобная реплика пробудила бы зверя в Бертраме Вустере. Сейчас же я пропустил её мимо ушей. Мне хотелось только одного: докопаться до истины.

— Но, послушай, Дживз, что?

— Сэр?

— Что все это значит?

— Вы имеете в виду, сэр:

— Имею. Ты прекрасно понимаешь, о чём идёт речь. Что произошло с тех пор, как я отсюда уехал? Похоже, тут все помешались от счастья?

— Да, сэр. Я рад доложить вам, что мои усилия увенчались успехом.

— В каком смысле, твои усилия? Уж не хочешь ли ты сказать, что твой идиотский пожарный план сработал?

— Да, сэр.

— Не валяй дурака, Дживз. Твой план лопнул, как мыльный пузырь.

— Не совсем, сэр. Боюсь, я не был вполне откровенен с вами, сэр, когда предложил вам позвонить в пожарный колокол. Я не ждал, что сигнал тревоги сам по себе приведёт к желаемым результатам. Но, с вашего разрешения, сэр, он сослужил мне службу и позволил развернуться событиям, которые помогли успешному разрешению всех вопросов.

— Ты сам не понимаешь, что говоришь, Дживз. Чушь какая-то.

— Нет, сэр. Леди и джентльмены обязательно дожкны были покинуть дом, чтобы у меня появилась возможность продержать их на улице какое-то время.

— Ничего не понял.

— Мой план был основан на психологии, сэр.

— Каким образом?

— Широко известен факт, что ничто так не объединяет индивидуумов, имевших несчастье поссориться, как общая неприязнь к определённой персоне. Если позволите привести в пример мою семью, сэр, в моменты домашних неурядиц, стоило нам пригласить в гости тётю Анни, все недоразумения между домашними улаживались в мгновение ока. Даже те, кто друг с другом не разговаривали, ополчались против тёти Анни в своём стремлении высказать о ней всё, что они думали. Поэтому, сэр, у меня не вызывало сомнений, что как только леди и джентльмены поймут, что по вашей вине им всю ночь придётся провести ночь в саду, они невзлюбят вас до такой степени, что рано или поздно объединятся, чтобы поделиться мнениями о вашей особе, и в результате придут к полному согласию.