Михаил - Белая женщина
Министерство обороны выступило с категорическим опровержением появившихся в некоторых зарубежных средствах массовой информации сообщений об опытах с бактериологическим оружием, якобы проводящихся над больными отделения судебно-психиатрической экспертизы, и также обещало самым тщательным образом разобраться в случившемся и строго наказать виновных.
Над доктором Лапшой сгустились не просто тучи, а какие-то неведомые природные катаклизмы, сопровождающиеся испусканием шаровых молний цилиндрической формы. Поводом для разразившейся общественной бури послужили реальные события, случившиеся в столице Эфиопии городе Адис-Абебе и имевшие своё логическое продолжение в прогулочном дворике отделения судебно-психиатрической экспертизы.
В одной высокопоставленной и не имеющей никакого отношения к евреям семье случилось несчастье. Пятнадцатилетняя дочка, до этого не создающая никаких проблем, начала вести себя неадекватно, убегать из дома, вести беспорядочный образ жизни. Её даже видели в среде уличных проституток. Родители были в ужасе и не знали что делать. В отчаянии они решили отправить её в Израиль, надеясь, что резкая перемена обстановки приведет их дочь в чувство. Высокопоставленный папа сделал ей документы о том, что она еврейка и что её зовут Надежда Крупская. Один его сослуживец, закончивший в свое время в Москве высшую партийную школу и вышедший оттуда с глубоким убеждением, что «Надежда Крупская» — это характерные для евреев имя и фамилия, — продал ему эту идею за две козы.
Но по прибытии в Израиль Надежда Крупская в чувство не пришла и довольно быстро пошла в поле зрения психиатров. Ей был выставлен диагноз «Manic-depressive psychosis» (маниакально-депрессивный психоз), и она была помещена в подростковое отделение Офакимской психиатрической больницы. На третий день лечения тонкая и гибкая, как змея, девушка почувствовала некоторое томление и, преодолев решетки, перелезла через забор и оказалась в прогулочном дворике отделения судебно-психиатрической экспертизы. Увидев там сумрачных, покрытых татуировками мужчин, она, ни минуты не раздумывая, вступила в интимную связь с несколькими из них. Дежуривший в прогулочном дворике Яша-татарин хотел было вмешаться, но Антонио сообщил ему, что это дело повседневное, на которое никто не обращает внимания, и что пусть братаны расслабятся.
По словам Антонио, в Израиле на это смотрят проще. Вначале Яша взирал на происходящее равнодушно, но через некоторое время в нем созрело решение сообщить о случившемся Фортуне.
Все смешалось в отделении судебно-психиатрической экспертизы. Были вызваны главный врач, офицер безопасности и, почему-то, больничный раввин. Пришёл и страдающий косоглазием доктор Керен, заведующий подростковым отделением, после чего, согласно давно заведённой традиции, все дружно принялись осуждать доктора Лапшу.
Первым пунктом обвинения являлось заявление Фортуны, которая категорически утверждала, что доктор Лапша неоднократно называл Надежду Крупскую «Константиновной». Что такое «Константиновна» никто не знал, но для всех было очевидно, что это что-то очень неприличное.
— В конце концов, она ещё ребенок, — убеждённо заявил доктор Керен. При этом его глаза честно смотрели в разные стороны. Он приходил в отделение по вечерам, запирался с Крупской на два-три часа и занимался с ней психотерапией. После психотерапевтических процедур оба выглядели усталыми, но довольными.
Психотерапия была наиважнейшим методом лечения в подростковом отделении. Особенно хорошие результаты этот метод приносил при лечении молодых людей, которые не страдали никакими психическими расстройствами, но были посажены в тюрьму за изнасилования или разбойные нападения. По совету адвокатов, находящиеся в тюрьме молодые люди утверждали, что им очень хочется повеситься. Некоторые даже мечтали об этом с детства. Неуравновешенных детишек переводили из тюрьмы в подростковое отделение, где они, окруженные заботливыми учителями и психологами, предавались психотерапевтическому лечению, которое не исключало самых разнообразных игрищ и забав. Косоглазый заведующий отделением смотрел на это сквозь пальцы с длинными черными ногтями.
Мне посчастливилось работать в этом отделении, и я был живым свидетелем следующих высказываний одного из многочисленных психологов, переполнявших этот приют страждущих подростков.
— This child suffers expressed «эдиповым» a complex to the grandmother. Besides at him is perverted the stage of mental formation proceeded «анальная». Plus powerful «фрустрация» because of aggression of the father, generated heavy sublimation. (Этот ребёнок страдает выраженным эдиповым комплексом к своей бабушке. Кроме того, у него извращенно протекала анальная стадия психического формирования. Плюс мощная фрустрация из-за агрессивности отца, породившая тяжелую сублимацию). Остальные психологи при этом дружно кивали нечесаными головами в знак своего согласия.
Ребёнок уже достиг веса в девяносто килограммов и не только жестоко избивал папу и маму, но и грубо домогался бабушку. Действующее законодательство могло предложить ребеночку с выраженным эдиповым комплексом минимум лет пять тюремного заключения. На этом фоне психотерапевтические пассы оказывали на пострадавшего от извращенно протекающей анальной фазы психического развития совершенно живительное действие. Он был готов лечиться, лечиться и еще раз лечиться.
Но не этим славилось подростковое отделение и его замечательное руководство. Доктор Керен являлся общепринятым оплотом высокой нравственности. Доктор Светлана, пришедшая в подростковое отделение совсем зелёной от страха новой репатрианткой, которая искренне считала, что подглядывать в замочную скважину неудобно, под благотворным влиянием доктора Керена превратилась в закаленного бойца за идеалы высокой нравственности. В борьбе за это она неоднократно являла подлинные образцы полной несгибаемости. Вначале учеба давалась доктору Светлане трудно. Доктору Керену приходилось просить доктора Светлану становиться на стул, стоявший у двери, и вновь и вновь подглядывать в замочную скважину. После этого ей было необходимо подробно и на хорошем иврите описывать виденное. Старые опытные медсестры помогали доктору Светлане как могли. Они нарисовали на двери красивую стрелку, указывающую на замочную скважину, заменили громоздкий стул на высокую элегантную табуретку, строили забавные рожицы с другой стороны двери, когда доктор Светлана смотрела в замочную скважину, и подсказывали, где можно недорого купить красивое, но не сковывающее движений платье. Непрерывные тренировки и отеческая поддержка доктора Керена помогла доктору Светлане быстро влиться в большой и дружный коллектив воинствующих психотерапевтов, свирепствующих в подростковом отделении и окрестных лужайках Офакимской психиатрической больницы.
Забавный эпизод с Надеждой Крупской оказался судьбоносным для Ройзмана. Во время исторической встречи доктора Лапши и доктора Керена высокие договаривающиеся стороны достигли взаимопонимания в вопросе о переводе Яши на работу в подростковое отделение. По словам доктора Лапши, младший медбрат Сингатулин в эпизоде с Надеждой Крупской проявил не только высокую сознательность, но личное мужество и героизм. Этот случай также ярко выявил, что под невзрачной татарской внешностью Ройзмана скрывается любящее детей сердце. В беседе с Яшей-татарином доктор Керен очень внимательно выслушал непростую историю взаимоотношений Шиксы и Шлимазала, чем немало удивило рассказчика.
После завершающих Яшиных аккордов: «Они жили долго и кончили в один день», доктор сказал, что со Шлимазалом ему все ясно. Шлимазал — это человек, у которого «суперэго» полностью уничтожило «ид» и в результате превратилось в «эго». А вот с Шиксой, по мнению доктора Керена, дело обстояло гораздо сложнее. Доктору Керену хотелось бы как следует покопаться в подсознании Шиксы. Доктор Керен не исключал, что в результате может выясниться, что Шикса — это юноша, восставший против замшелых догм заброшенной на берегу Волги татарской деревни.
Ройзман выразил убежденность, что если доктор Керен как следует покопается, то раскопает и не такое: в подсознании Шиксы копать не перекопать. Расстались они довольные друг другом, но в особенности каждый сам собой.
За разговорами о Шиксе и Шлимазале незаметно подкралась дата исторического визита. Для встречи высокого гостя были построены: главный врач в сопровождении верной секретарши и заведующие всех отделений. Застыли в готовности к рукопожатию также офицер безопасности и больничный раввин. Секретарша была одета таким образом, что её большие белые груди, о которых с такой теплотой писали классики, были видны хорошо и издалека.
Доктор Лапша в ожидании заслуженной кары находился в полубессознательном состоянии. Его взгляд блуждал, пока не остановился на больших белых грудях секретарши, после чего застыл.
