Алиса Лунина - Под крылом Ангела
— Бася… Я могу остаться… Навсегда…
А где ж сил набраться, чтобы сказать наконец то самое…
— Тебе лучше уйти, Иван!
— Почему?
Надо же — взгляд такой детский — изумленный и даже обиженный.
— Потому что… — Она задохнулась — что сказать, как объяснить: «Потому что я не готова сейчас к новым отношениям. Потому что я боюсь снова поверить. Потому что у меня нет сил».
Вслух она сказала:
— Потому что так надо.
— Кому?
— Мне. Тебе. Так правильнее для нас обоих.
— Бася, я не понимаю тебя… Мне кажется, в твоих словах есть какая-то неискренность.
— Иван, я очень благодарна тебе. За то, что ты был и есть в моей жизни. Такой вот замечательный и правильный (она сморщилась — какую чушь говорит!), но тебе действительно лучше уйти. Считай, что нам не повезло. Два поезда не встретились.
Он сжал ее руку, взволнованно и страстно сказав:
— Но мы могли бы быть очень счастливы… Бася, зачем нам расставаться? Если можно просто разрешить себе быть счастливыми? Признать за собой право на счастье и…
— Пожалуйста, не мучай меня. Уходи.
— Ты правда хочешь этого?
На решительное «да» в ответ сил еще хватило, а вот «пожалуйста» вдогонку вышло жалобным, просящим, пополам со слезами.
На прощание он притянул ее к себе и поцеловал.
Когда Иван ушел, Бася доползла до спальни и рухнула в кровать как подкошенная. У нее не было сил даже на то, чтобы плакать. Она провалилась в сон, как в пропасть…
* * *За раскуриванием очередной сигареты он вдруг вспомнил выражение: «точка невозврата». Вот. Именно это произошло с ним сегодняшним утром, и вернуться к отношениям с Барбарой Лесневской теперь невозможно. Как будто что-то очень долго болело, саднило в душе, а потом произошло нечто, дающее если не полное избавление от боли, то облегчение точно. Да, облегчение. Он словно перегорел. Переболел. Пережил эту любовь-болезнь-страсть.
Ему даже понятно, в какой именно момент образовалась эта «точка невозврата» — когда он увидел, как Зоя идет прямо на тетку с пистолетом. На смерть. Такая вся спокойная, красивая и будто просветленная. Он почувствовал… Ну что он почувствовал — ужас, душевное смятение, да-да, и… Любовь к ней.
Тогда он, конечно, еще ничего не понял, потому что эмоции сменяли друг друга быстро, как в калейдоскопе (злость на Барбару, ненависть к ее любовнику, страх за Зою), и он не мог за ними поспеть. Но утром, когда они с Зоей вернулись в его комнату, он начал понимать — про себя, и Зою, и про их будущее. Вот только он еще не умел быть нежным, боялся признаться ей в своих открытиях и чувствах.
Утро вечера мудренее — так, что ли?
Значит, спать, спать, а утром они с Зоей во всем разберутся.
* * *Пробуждение оказалось резким — ему что-то упало прямо на голову.
Нитка, на которой висел Ангел, лопнула, а почему — непонятно: кто их, ангелов, разберет, с ними никогда ничего не ясно.
Павел ругнулся спросонья, увидев рядом с собой Зоину куклу с крыльями. А еще он увидел, что Зои нет рядом.
И тут он почему-то сразу все понял и бросился на крышу.
Зоя стояла на самом краю в одном платье, подол колыхался на ветру.
— Нет! — закричал Павел. — Не смей!
* * *Нимфа была безутешна:
— Подумать только, он ушел!
— Кто он? — переспросил Рыцарь.
— Этот мужчина, Иван! Ушел от нее! Как же так?! Представляешь, я им все устроила, создала условия, декорации, вон сколько снега насыпала — автомобилистов не пожалела! А они, между прочим, недовольны! Целую историю выстроила, чтобы ее с ним свести, а он ушел…
— Ты расстроена?
— Я ожидала другого финала, — грустно призналась Нимфа.
— Не огорчайся! Финал всегда можно переписать! — рассмеялся Рыцарь.
Эпилог
Отгремели праздничные фейерверки и радостные, местами пьяные, вопли. Город погрузился в сон…
В это первое утро нового года на улицах гулял ветер, и лишь изредка попадались прохожие, которые среди снега и ветра тоже казались чьим-то сном…
Бася спала долго — целую вечность, а проснулась от мяуканья. Открыв глаза, она охнула — рядом с ней лежал котенок. Рыжий, как апельсин.
— Что это, кто разрешил?!
— С Новым годом! — сказал стоящий на пороге ее спальни Иван.
— Ты?!
— Я. А почему такая реакция? Можно подумать, вернулась Марианна с пистолетом!
Бася глядела на него, не веря своим глазам.
— Но ведь ты… ушел.
Иван расплылся в улыбке и присел на краешек ее кровати.
— Ну да, ушел. Сдуру. А потом поразмыслил и решил вернуться! От таких женщин, как ты, не уходят!
Это сон или как прикажете понимать? Нежданное-негаданное счастье? Но она все еще боялась поверить.
— И долго ты думал, позволь спросить?
— Достаточно! — ответил Иван, сжав ее руку.
Руку она на всякий случай выдернула и уточнила с недоверием:
— А достаточно для чего?
— Для того, чтобы дать тебе выспаться и отдохнуть — это во-первых. Ну не мог же я объясняться в любви, в то время как дама зевала и клевала носом! Надо было как минимум позволить ей прийти в себя.
«У него потрясающее чувство юмора», — машинально отметила Бася.
— Кстати, уже три часа дня. Заметь, я долго ждал, пока ты проснешься! Кроме того, за это время я нашел для тебя кота. Ты, кажется, хотела получить такой подарок, правда, не от меня, но это уже неважно!
Кот в это время залез Басе на голову и заурчал.
— Как он тебе? Расцветка подходит? Подбирал в тон твоей.
— В новый год с новым котом? — усмехнулась Бася. — А что? Здорово! У меня теперь три кошки — я счастливая женщина!
Ей хотелось то смеяться, то плакать — нет, даже рыдать навзрыд. Невероятная, безумная радость — он вернулся! Ну конечно! Только так, и никак иначе. Да если бы он не пришел, она бы вообще не проснулась. Зачем просыпаться, если жизнь потеряла смысл?
Господи, какие у него красивые глаза! Как она раньше не замечала! А котенок… Да это самый лучший подарок в ее жизни. Она сейчас этого котенка от счастья затискает или зацелует.
Иван снова взял ее за руку, и на сей раз Бася и не подумала его остановить. Напротив, доверчиво так свою лапку ему отдала. Вместе с сердцем и бессмертной душой: нате, мужчина, владейте! Вы, кажется, меня достойны!
— Но ты не подумай, что я ограничусь только котом. К коту идет дополнительный бонус.
Иван протянул ей коробочку.
Она раскрыла ее и…
Ликуйте, девушка! Это же «Тиффани». Неземной красоты. Из самых-самых девичьих грез. Кольцо точно — как будто мерку снимали! — село на палец.
В сентиментальных романах написали бы: «Слезы счастья заструились по лицу героини…»
А в нашей истории было так — Басин пытливый ум почему-то озадачился вопросом:
— Иван… Но как? Где ты его нашел сейчас, первого января, когда магазины закрыты?
Иван махнул рукой:
— Да перестань! Волшебники работают без выходных и праздников! Кстати, я тут у тебя навел порядок, а то устроили в квартире форменное свинство! Теперь хоть можно позавтракать.
— Как ты вообще попал в квартиру?
Иван улыбнулся: а вот это пусть будет секретом.
* * *В этом новогоднем романе есть эпизод, о котором Барбара никогда не узнает.
Уходя от нее, Иван остановился на лестничной площадке, чтобы закурить. Что-то рвалось внутри, и хотелось вернуться, но он сдержал себя. В конце концов, не этому ли его учили всю жизнь — сдерживать эмоции и чувства?
Ну да — сдержаться, взять билет и сегодня же уехать домой. Забыть эту сумасшедшую, прекрасную женщину.
Тьфу, черт, а зажигалку-то он, не иначе, оставил у сумасшедшей и прекрасной. Что ж, неплохой повод вернуться…
Совсем рядом хлопнула дверь. Иван с надеждой оглянулся — вдруг по его душу? Скажем, Барбара передумала.
Нет. Не передумала. Это вообще не Барбара, а какой-то пожилой господин. Кстати, с зажигалкой. Судя по всему (нет верхней одежды), вышел покурить.
Наверное, что-то такое угадывалось во взгляде Ивана, потому что пожилой человек смутился и вопросительно посмотрел на него — мол, чего тебе надобно, господин хороший?
Иван попросил огоньку.
Мужчина молча протянул Ивану зажигалку.
Курили. Молчали. Кто из них заговорил первым — неважно. И почему решил заговорить с незнакомым человеком, наплевав на принцип невмешательства в частную жизнь, — тоже неважно. Важно другое — Павел Петрович, а это был именно он, вдруг прямо в лоб (профессиональное, что ли?) поинтересовался, отчего у Ивана сейчас такое лицо, как будто он… Ни много ни мало — решает всю свою жизнь.
Иван вопросу не удивился и не обиделся, ответил, что и впрямь, простите за картонный пафос, здесь и сейчас наклевывается вопрос всей жизни.
И этой фразы оказалось достаточно для того, чтобы завязался разговор.
