Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 29. Семен Альтов - Семен Теодорович Альтов

— А теперь потерпи до тех пор, пока меня снова на свете не будет! Пойми, Веруня, — Бунин почувствовал, как опять жует что-то вкусное. — Ты не читала, как никотин западает некурящему в душу? А я у тебя некурящий! Чем курить, лучше гулять по воздуху! Я покажу йоговскую гимнастику, ты похудеешь в два дня! Ты себя не узнаешь!

— Нет, Венечка, это ты себя не узнаешь, если вздумаешь тут казарму устраивать! Поверь, четверо мужей — это хорошая школа. Не надо лезть друг другу в душу!

— Но если не лезть, зачем жениться, объясни?! — Бунин отхлебнул компот. — Какой это союз двух любящих сердец, когда столько сахара в компот кладете!

— Веник, ты мне нравишься, у тебя незлые глаза, хороший аппетит! Ты напоминаешь одного моего мужа, неважно… Я знаю, у тебя приличная пенсия, ты как мужчина имеешь право требовать.

— Конечно, имею, как мужчина! — Вениамин Петрович выпятил грудь.

— Я буду курить на лестнице и меньше, — согласилась Вера Павловна. — Действительно, живем один раз, и тот заканчивается. Мой второй муж, полковник в отставке, никогда не попрекал папиросой!

— Учти, Вера, я твой последний муж, подумай хорошенько!

— А третий муж, майор бронетанковых войск, мыл полы!

— Я не майор! Тем более бронетанковых войск! Так что извини, но пол по твоей части!

Вера Павловна схватила со стены саблю, рубанула воздух:

— Будешь мыть пол, будешь! А я о тебе заботиться стану! Заштопаю, вымою, откормлю — ты у меня станешь майором! — Она грохнула саблю на стол, между вилкой и ложкой. — Давай, Веник, прикинем по-хорошему, на что будем жить. Сложим пенсии в кучку.

Сначала Бунин обиженно молчал, косясь на саблю, но когда будущая супруга начала бездарно складывать, делить, он вмешался.

Бунин кричал, что не потерпит у себя в доме этот старый шкаф, эту развалюху, хоть он и служил Кутузову. Надо купить стенку, сейчас в каждом приличном доме стенка…

Незаметно стемнело. Вениамин Петрович спохватился в первом часу.

— До завтра, дорогая!

— Куда?! — Вера Павловна ловким маневром перекрыла дорогу. — Останься!

— Нет, нет, нет! — Бунин покраснел и надел шляпу задом наперед, отчего стал похож на ковбоя, сидящего на лошади задом. — Не в моих правилах оставаться у женщины в первый же вечер! Руку поцеловать могу!

— Руку целуй себе сам! Уже не вечер, а ночь. Дождь идет. Оставайся. — Вера Павловна сняла с него шляпу, пиджак. — Да не бойся, не трону! Я лягу там, а ты на диване. Почисть перед сном зубки, пописай и бай-бай! Вот твое полотенце.

Идти с полным желудком в дождь не хотелось. Поломавшись для приличия, Бунин остался. Почистил зубы, ополоснул лицо. Когда вернулся в комнату, было постелено. Вера Павловна уже лежала на кушетке, прикрывшись оранжевым одеялом.

— А мой капитан третьего ранга перед сном раздевал меня собственноручно, — вздохнула Вера Павловна. — Спокойной ночи, Венечка. Будем спать.

Вениамин Петрович погасил свет, сам себя раздел, лег на хрустящую простыню.

Утром проснулся свежим и отдохнувшим, желудок не беспокоил. Вера уже хлопотала на кухне. Вениамин Петрович подкрался к ней сзади, долго выбирал место, по которому бы ее шлепнуть, и решил, что уместно коснуться плеча.

— Ап! Вот и я, товарищ генерал! Как спалось?

— А вот хамить не надо! — зло ответила Вера Павловна. — Чего же на берегу не предупредил, что храпишь?!

Бунин побледнел:

— Возможно, я и храплю. Но, будучи в поездах дальнего следования, домах отдыха и в санаториях, я спал с разными людьми — никогда жалоб не было! Тем более многие мужчины, особенно богатыри, испокон веков храпели по-богатырски! Неужели твой майор бронетанковых войск…

— Василия не трогай! — Вера Павловна двинулась на Бунина с кухонным ножом. — Василий никогда себе такого не позволял в присутствии женщин! Так что, если желаете вступить со мной в брак, будем менять мою квартиру и вашу на двухкомнатную, чтобы вы храпели отдельно!

— Вряд ли мне подойдет ваш вариант! — вспыхнул Вениамин Петрович. — Вы тут курите, пьете, наедаетесь на ночь, меня скармливаете — и еще «не храпи»! За ужин спасибо, но, боюсь, на большее вам не стоит рассчитывать!

— Тоже мне, подарочек! Да вы, наверное, и в армии-то не служили! Сачок! — Вера Павловна ножом рубанула репчатый лук.

— Я не привык скандалить с женщинами. Вера Павловна! Прощайте! Кухонная вы баба!

— Дуй, салага, дуй! — Вера Павловна с ножом двинулась в прихожую. Вениамин Петрович нахлобучил шляпу, хотел презрительно оглянуться, но вылетел из квартиры…

Получив боевое крещение, Бунин думал: «На кой черт это надо! Зарежут на старости лет, и вся любовь! Да пошли они к черту! Один не проживу, что ли?..

Через неделю ему позвонили и сказали: есть человек. Сначала наотрез отказался, но когда услышал, что она бывшая санитарка и двадцать пять лет отработала в популярной больнице, согласился взглянуть. Тем более у нее двухкомнатная.

— Ты же ничего не теряешь, — сказали ему, — не понравится — ушел, и все!

— Не понравится — уйду! — бормотал он, направляясь по указанному адресу. — Надо еще проверить, что она за санитар такой, небось шприц в руках не держала.

…Дом был кирпичный, недалеко от универсама, через дорогу парк.

Дверь открыла худющая женщина с лицом, вызвавшим у Вениамина Петровича неприятные ассоциации, но с чем — непонятно.

— Здравствуйте, — сказал Бунин, сняв шляпу. — Вы по поводу замужества?

— Я, — прошептала хозяйка. — Проходите, пожалуйста!

Глазки у нее были незначительные, а под стеклами очков терялись вовсе. С лица свисал увесистый нос, узкая прорезь рта. Вот и все. «Кого она напоминает?» — мучился Вениамин Петрович, оглядывая прихожую, коридор, комнату. Чистота была стерильная, и пахло тревожно, как перед уколом.

Осмотрев обе комнаты, Бунин вышел на балкон, остался доволен и вернулся в комнату.

Женщина назвалась Ириной Сергеевной и села на стул, положив узкие руки на такие же узкие колени. Помолчали.

«То, что балкон, это хорошо, — думал Вениамин Петрович. — Зимой оделся потеплей: и воздухом дышишь, и ходить никуда не надо. Там можно держать квашеную капусту. Комнаты две, каждый храпит как хочет! Лекарствами пахнет, заболел — не надо по аптекам мотаться. А то, что не очень красивая, так мы уже не в том возрасте, чтоб смотреть друг на друга. Чего ж она все молчит да молчит? Пошла бы ужин сготовила, надо проверить, как у нее получается».

Бунин уставился на бородавку неподалеку от носа хозяйки. Он понимал, неприлично вот так в упор смотреть на физический недостаток, но не было сил отвести глаза и смотреть на что-либо другое.

— Пенсия моя вам известна? — брякнул он ни с того ни с сего.

— Да, я слышала, большое