Елена Колина - Взрослые игры
Ф-фу!.. Отправила письмо, перезвонила Ольге насчет дискурса нашей литературы.
20 марта, суббота
«Крайне возмущена. Мы уже анонсировали вашу рубрику с фотографией, теперь придется напечатать ваш материал. Материал никуда не годится. Неужели не понятно, что в “Вашей Мечте” не место бабушке и депутатам. История поиска оргазмов лишена романтизма. Больше мы в ваших услугах не нуждаемся, а вам надо думать головой».
Подписи не было, но скорей всего это была она, Арина. Бу-у-у!.. Почему мир гламура так невежлив со мной? Ну, написала я этот дурацкий шуточный текст для себя, и что? Художник не властен над своим воображением, это всем известно. А в том, что я перепутала и случайно отправила этот глупый текст вместо извинительного письма, вообще никто не виноват.
Неужели Арина решила, что это не дурацкий шуточный текст, а настоящий?..
С одной стороны, я была в ужасе: мне казалось, что из монитора сейчас высунутся длинные Аринины ногти и поцарапают меня, с другой стороны, глупо так расстраиваться — каждый человек может от усталости перепутать, а Арина не может послать мне свои ногти по электронной почте.
Но ведь у меня просто не получилось! У человека не может получаться все, просто не может! Возьмем для примера Льва Евгеньича. Он очень любит рано утром распотрошить помойное ведро. Чтобы я вышла на кухню, а уже все. Лев Евгеньич годами играет со мной в игру «доберись первым до ведра», всегда выигрывает, и это правильно — я же не могу во всем быть первой.
И в этом смысле любая неудача — это большая удача, чтобы человек не подумал, что он все может — и про оргазмы написать, и все остальное. Так что я почти успокоилась.
Вечером совершенно утешилась в кругу близких людей. Были Мура и Морковский.
Морковский долго мялся в прихожей, возился со своей барсеткой, у него там лежат документы, ручки, блокноты.
О-о… как трогательно! В барсетке оказалась клубника.
Все больше склоняюсь к мысли, что… Тем более Морковский — человек моего крута…
Когда мы ели клубнику, позвонил Кисуля Сергеевич — продолжить разговор о душе.
— У теток в большинстве нет души. Может, раньше и имелась, но это было давно и неправда, — вот что он сказал.
Еще сказал, чтобы Мура приступала к лепке пельменей, на днях он придет к Муре обедать, и чтобы я тоже была.
Приятно, что Мурины обеды пользуются таким успехом среди высших чинов.
23 марта, вторник
Утром по привычке открыла почту. Письмо! Интересно, от кого?..
«На ваш материал пришло огромное количество ответов, из-за вас нам пришлось потратить рабочий день на раздачу призов.
Тема очередного “Письма номера”: “Мужские страхи ниже пояса”.
Следующие темы также уже известны: “Секс и целлюлит — совместимо ли это”, “Идеальные прокладки, какие они”, “Секс втроем — хорошо это или плохо”.
Арина».
О нет!
Почему? Почему? Почему? Почему ни один человек в мире не напишет мне хотя бы несколько милых, доброжелательных слов?
Звонок. Кисуля Сергеевич. Назначил конкретный день для визита по поводу пельменей. Это будет послезавтра. Просил меня не брать машину, встретит меня после лекций. Зачем, зачем?.. Не могу поверить, что единственная цель полковника ФСГДД — это преломить со мной пельмени. Непонятно и немного настораживает, как будто меня в школе вызвали к директору, — вроде я ничего не сделала, но в животе все равно страх, потому что для них я всегда что-нибудь сделала.
Около одиннадцати пришла Ирка-хомяк, не поздоровалась.
— Лысеете? — спросила она с порога.
— Что?..
— Какой процент волос вы уже потеряли?
— Лысею… — тихо сказала я, — уже десять процентов волос потеряла.
— Неправда, не десять! — агрессивно возразила Ирка.
— Ну, двадцать, — согласилась я и ласково предложила: — Пойдем со мной на кухоньку, посидишь там тихонечко в креслице, чайку попьешь… а я пока по телефончику позвоню…
Напрасно я осторожно вела ее на кухню, напрасно усаживала в кресло как самую хрупкую драгоценность, напрасно незаметно капнула ей в чай валерьянки, напрасно разговаривала с ней тихим, спокойным голосом. И зря я согласилась, что лысею и уже потеряла 20 процентов волос. Оказалось, что Ирка-хомяк вовсе не сошла с ума, а просто отрабатывала на мне беседу с Петром Иванычем. Ирка поставила Петру Иванычу диагноз — облысение в начальной стадии, а Иркин косметолог предложила использовать уникальные методики диагностики и лечения облысения Петра Иваныча.
— Совсем с ума сошла! — с облегчением сказала я.
— Современный способ трансплантации волос, — ответила Ирка, — фармокупунктура тоже. Результат гарантирован. Сотни тысяч успешно вылеченных пациентов.
Сказала Ирке все, что я думаю: этот косметолог ее зомбирует.
— Ничего подобного, я полностью сохраняю ясность мышления и прекрасную память… Вот черт, совсем забыла! Тебе записка от Екатерины Андреевны. Я у них была дней пять назад, брэкеты примеряла, такие хорошенькие, жаль, что нельзя дать тебе поносить…
«Простите, что пишу, но у меня нет вашего телефона, а попросить у вашей подруги я не решилась. Не могли бы вы заглянуть ко мне на минутку, четные вечер, нечетные утро. Большое спасибо».
Было как раз нечетное утро, до лекции еще час, и я быстро оделась и побежала в стоматологию «Тара».
На этот раз мы с Екатериной Андреевной расположились не в красивой комнате отдыха (там шла какая-то студенческая конференция, вот и моя Мура когда-нибудь будет ходить в белом халате; где врачи каждый день берут такие белоснежные накрахмаленные халаты?), а в крошечном закутке под лестницей. Там стояли расколотая плевательница и старое зубоврачебное кресло. Екатерина Андреевна усадила меня в кресло как пациента, а сама примостилась у меня в ногах и облокотилась на плевательницу.
Екатерина Андреевна, как обычно, выглядела прекрасно — нежное, ухоженное лицо, неяркий макияж, идеально выглаженный воротничок блузки, виднеющийся из-под халата.
В начале консультации Екатерина Андреевна попросила меня открыть рот, мельком, без обычного интереса, взглянула, сказала: «Все прекрасно» и, покончив с профессиональными обязанностями, мгновенно опала, как проколотый воздушный шарик, и даже хлюпнула носом.
Заострившийся носик, красные пятна на скулах, ссутулившиеся плечи, детские обиженные глаза, идеально выглаженный воротничок блузки — вот какая она теперь была.
Екатерина Андреевна все молчала и молчала, стиснув в замок руки, и я поняла, что на этот раз у нее проблемы серьезней, чем нежелание Андрея ходить в театры или его бесконечные разговоры по телефону.
— Я думаю, что у него кто-то появился, — наконец сказала она, немножко всхлипнула и вытерла глаза белоснежным платочком.
— Нет-нет, этого не может быть, он не такой, — горячо сказала я, — уверяю вас, он очень цельный человек, я точно знаю. По вашему описанию.
Нам некогда было терять время. У Екатерины Андреевны было всего пятнадцать минут до следующего пациента (сложный случай, двусторонний пульпит с кариесом), поэтому ей пришлось взять себя в руки и кратко описать мне ситуацию.
Итак, они с Андреем перестали видеться по выходным, встречаются только в будние дни и почему-то всегда по утрам (нечетные в утро, четные в вечер). Он явно где-то бывает без нее, потому что в его словах нет-нет и прорвется случайная информация о каких-то развлекательных местах. Эти названия Екатерине Андреевне не знакомы, но похоже на рестораны или коктейли.
— А вчера, когда он был со мной… у нас…
Мне показалось, что Екатерина Андреевна хочет рассказать что-то про их с Андреем интимную жизнь, и я быстро сказала:
— Ох, нет, пожалуйста! Только не про это! Я же психолог, а не сексолог, я абсолютно ничего не понимаю в сексе…
— Ой, что вы! В этом смысле у нас все очень хорошо… Я хотела сказать, что вчера Андрей спросил меня, почему я не одеваюсь в… забыла… — беспомощно сказала Екатерина Андреевна.
…В этом смысле у них все хорошо. Все хорошо в этом смысле у них.
Екатерина Андреевна еще раз всхлипнула и слабым голосом пробормотала:
— Он меня бросит, бросит, я знаю… он такой красивый и мужественный…
Мне стыдно, да, стыдно, но это же правда: со мной случилось самое ужасное из всего, что только могло случиться… Впервые в жизни я изменила своему профессиональному долгу. Мне стало жалко Екатерину Андреевну, так жалко, как будто передо мной сидела вовсе не причина моего бедного женского одиночества в течение уже почти пяти месяцев, а Ирка-хомяк, или Алена, или я сама. А ведь психолог ни в коем случае не должен испытывать жалость к своему клиенту, а только быстро прикидывать, какие методики нужно применить. Если каждый психолог будет плакать с каждым клиентом, то… а что тогда будет? Не знаю, что будет, не положено, и все.
